Кошмарным Докторам и не снилось

Двойственность в этом мире присуща всему. Океану, который в одну погоду бушует, в другую - молчит. Ветру, который воет, залетая в каждую щель, или легко шелестит листьями деревьев. Тео Рэкену двойственность присуща тоже. Стайлз клянется. Есть много вещей, которые Стилински хочет кинуть Тео прямо в лицо и с размаху. Также, существует много слов, которые Стайлз хотел бы прокричать оборотню прямо в уши. Чтобы потрескалась, словно весенний лед, барабанная перепонка. Барабанная перепонка все регенерирует и регенерирует. Стайлз все кричит и кричит. Стая ничего не знает. Они знают все. Два собственных подкорковых разных голоса уже заебали Стайлза Стилински. Он чувствует себя лягушкой на препараторском столе. С распростертыми лапками, прикрепленными за крохотные булавочки. С разрушенным спинным мозгом. Со вскрытой грудной и брюшной полостью. Лягушка осознает все, что с ней происходит. Как вначале люди копаются в ее внутренностях, мучают трехкамерное сердце, рассматривают крохотную печень, тянут в разные стороны кишки. А после снимают кожу с левой лапки, находят седалищный нерв и пускают ток. Мышцы конвульсивно сжимаются. Гладкие мышечные клетки сокращаются. А чувств - никаких. Как же ты будешь чувствовать с разрушенным спинным мозгом? Тео чувствует себя почти супергероем. Гребанным суперменом. Как ловко! Как ловко. Какловкокакловко. Провести всю стаю. Завоевать доверие Скотта. Получить симпатию Малии. Уважение Лиама. Понимание Лидии. И Стайлза. Со всеми потрохами. Кошмарным Докторам и не снится такое счастье. Стайлз. С-т-а-й-л-з. Ему хочется повторять его имя у себя в голове снова и снова. Это маленький человек. Хрупкий и манящий. С такими невообразимыми шоколадными глазами и такой навязчиво-милой россыпью родинок по всему телу. Такой гиперактивный и смышленый. Только он понял сразу, что к чему. Такая интуиция бывает разве что у зверей. Такой нюх на ложь и притворство. Откуда? Объясните мне. Тео Рэкену очень нравилось целовать Стайлза. Исследовать каждый дюйм светлой молочной кожи языком, оставляя отметины. Трогать его так чувственно, чтобы у того вспыхивали фейерверки под закрытыми веками. Чтобы поджимались пальцы на ногах, а рот был открыт в немом крике. Ему нравилось звучание его голоса. Его рассказы. Его неподдающиеся контролю нервные руки. Тео Рэкен ненавидел, когда Стайлз говорил о стае. Когда боялся за их маленький секрет. За эту кошмарную паутину лжи. Двойственность в этом мире присуща всему. Тео Рэкен был ее печальным завсегдатаем. Стая и Скотт. Кошмарные Доктора. Стайлз. Сколько масок принесет тебе новый день? Сколько из них придется надеть? Отклоняясь от изначальных планов и желаний, чего теперь хочется оборотню? Стайлз. С-т-а-й-л-з. А в голове затянуто белой дымкой, и вспыхивают воспоминания такого разного Стилински. А Стайлзу сводит под деснами от улыбки от уха до уха. Скотт снова что-то тараторит о Кире и обще-стайном кризисе. Кошмарные доктора. Химеры. Убийства. Кража мертвых тел. Все такое. Двойственность в этом мире присуща всему. Человеческим улыбкам: они бывают и добрыми, и надменными. Словам: они, порой, кинутые с безразличием, но выражают заботу. И чувствам: когда поступаешь правильно, но сердце прыгает от диафрагмы вниз. Сам себе причиняешь боль. И любовь уже не аргумент. - Скотт, нам нужно поговорить. Стайлзу Стилински двойственность присуща тоже.