Руки

Касамацу тихонько зверела. Впрочем, так было всегда, стоило только одному белобрысому кретину осветить горизонт своей проклятой улыбкой. А Кисе Рёта, новобранец мужской баскетбольной команды школы Кайджо, с самого поступления не упускал случая заглянуть в соседний спортзал, к команде девушек, и, сообщив о своём визите громогласным “Касамацу-семпай!”, обрушить на неё своё навязчивое внимание. Юки совершенно не понимала, что заставляет блондина таскаться за ней, словно привязанный. Вокруг парня каждую секунду вилась куча симпатичных девчонок, но он тут же терял к ним интерес, как только краем глаза замечал фигуру капитана женской баскетбольной команды. Девушка была заметно выше других школьниц и не отличалась хрупкостью и объёмностью форм. А короткая стрижка делала её только сильнее похожей на мальчика. Так отчего же Кисе прилип к ней, динамя толпу прелестниц? Хотя, если уж откровенно, то этот ответ на этот вопрос Касамацу не очень-то и волновал. Кисе любил трепаться. Он улыбался во весь рот и трещал обо всём на свете, даже когда получал пинки и затрещины от пышущей яростью Юки. Непрекращающееся жужжание безумно раздражало девушку, заставляя её мысленно молиться о том, чтобы этот человек внезапно онемел. Но больше её бесили потуги кохая её ненавязчиво облапать. В такие моменты она заезжала ему локтем в живот и шипела: Руки! Убрал свои гигантские руки! - невольно вспоминая фразу из какого-то русского фильма с отстойным переводом, однажды просмотренном вместе с подругой. После чего всегда с трудом сдерживалась, чтобы не добавить продолжение, заканчивающееся словами про рост, объём бицепса и… размер*, что, по её мнению, идеально бы подошло к ситуации. Но Кисе юмора бы не понял, а объяснять этому идиоту что-либо Касамацу было не досуг. Но раз за разом эти проклятые лапищи с длинными пальцами и идеальным маникюром, которому девушка немного даже завидовала, всё сильнее и сильнее беспокоили её трепетное сердце. От этого Юки ещё больше злилась, огрызалась и ругалась на бестолкового парня, никак не желающего понять, что она растеряна, поставлена в тупик и сбита с толку, и что её бы лучше не трогать, дав возможность вернуться в норму. Но Рёта с упорством барана раз за разом врезался лбом в раскалывающуюся под его напором стену, выстроенную Касамацу вокруг своего сердца. Она сдалась после очередного проигрыша команде Сейрин. Юки сидела в пустой раздевалке, уткнувшись лицом в колени и молча глотая слёзы. Она так и не смогла привести свою команду к победе в зимнем кубке. Сойти с дистанции в полуфинале. Как же обидно и горько! Оставшись одна, она наконец смогла дать волю слезам. Показывать кому-либо свою слабость ей не хотелось. Но Рёта никогда не считался с её желаниями. Сильные руки крепко прижали её к широкой груди, ласковый шёпот горячим дыханием встрепенул короткие волосы у неё на затылке. И она сдалась, уткнувшись лицом в чужое плечо и зарыдав в голос. *— Руки! Убрал свои гигантские руки! — Как?! Тебе перестали нравиться мои грубые мужские ласки?! — Господи, не дал человеку мозгов. А-а, всё ушло в рост, в объём бицепсов и в размер... — Вот! — Ноги. (с) День радио