Suavemente

      - Ну, так что, Нора? Последуешь ли ты за мной, как того хочет Лилит?       Посреди просторной комнаты на мягком дорогом ковре стоит на коленях девушка и, как завороженная, следит за каждым движением своей начальницы, не имея возможности сопротивляться. Её руки опущены, а пальцы сцеплены в замок. И, хотя на первый взгляд кажется, что ничто не удерживает ее, на самом деле это далеко не так.       Саломея - ее наставница и босс – есть не что иное, как воплощение абсолютной и неоспоримой власти. Она всегда добивается своей цели и не очень-то обращает внимание на то, хотят этого другие или нет. Возможно, именно поэтому столь жадная до политики Гейнсборо так долго стремилась построить с помощью нее свою карьеру. Вот только она и представить не могла, что эта невообразимо древняя и бесконечно уважаемая другими вампирша всерьёз заинтересуется ей. Это для людей возраст Норы показался бы невероятным. Для Агриппы же она все еще была неопытной пташкой.       - Последую ли я за Вами… - Нора усмехнулась, - а у меня есть выбор?       - Выбор есть всегда, - с такой же ухмылкой отвечает Саломея, зная, что подчинённая не рискнет ее ослушаться.       Она останавливается за спиной у своей протеже и, откидывая ее волосы в сторону, легонько касается пальцами шеи. Девушка вздрагивает, но оглянуться не осмеливается.       - Я давно за тобой наблюдаю, - ладони Агриппы нежно гладят обнаженные плечи Норы, постепенно перебираясь вперед, в сторону ключиц. – Уверена, ты далеко пойдешь. Если, конечно, выберешь правильный путь.       Норе очень интересно, о каком пути идет речь, но спросить об этом у нее не получается, потому что Саломея, сильнее прижимаясь к ней, чувственно прикусывает ее мочку уха. Поведение начальницы кажется девушке нетипичным. Она слышала, что Агриппа нередко использует секс в качестве инструмента для извлечения личной выгоды, и её это совсем не удивляло – чем старше вампиры становятся, тем проще начинают относиться к такому. Гейнсборо, конечно, не приветствовала такой подход, но и не считала его слишком уж плохим.       Но почему-то сейчас, когда наставница вызвала её в свои покои, Норе начинает казаться, что происходящее здесь - не есть способ переманить девушку на её сторону. Скорее, наоборот: сам по себе разговор – это повод. Повод затащить её в постель…       Саломея поднимает её руки, и чёрная майка, в которой Норе так нравится ходить, оказывается стянутой и выброшенной куда-то в угол комнаты. Девушка хочет возмутиться или хотя бы выразить небольшое недовольство, но замолкает на полуслове. Если Агриппа чего-то хочет, она это все равно получит.       «Кроме того, - обречённо думает Гейнсборо, когда вампирша обходит ее и, не отнимая при этом руки, становится спереди, - мне почему-то начинает это нравиться…».       Однако показывать это она вовсе не собирается. И поэтому, когда губы Саломеи оказываются в миллиметре от неё, Нора не тянется навстречу им. И даже не отвечает на поцелуй.       Агриппу это только забавляет. Отстраняясь, она усаживается на кровать и жестом велит девушке подняться. Та покорно встает, чувствуя себя несколько неловко из-за отсутствия верхней детали одежды.       - Мне не терпится увидеть тебя во всей красе, - вкрадчиво говорит вампирша. – Хотела бы я сама тебя раздеть, да боюсь, тебе не понравится. Поэтому будет лучше, если это сделаешь ты.       Произнося это, она одаривает её такой дерзкой и, в то же время, ослепительной, улыбкой, что Норе хочется сквозь землю провалиться от смущения. Помимо Саломеи, в организации работают ещё несколько старых и уважаемых вампиров, но почему-то они даже при всем желании не смогли бы вызвать у девушки подобную реакцию. Так какого чёрта она ведёт себя сейчас будто стеснительная школьница перед понравившимся ей одноклассником?       - Нора, - в голосе Агриппы слышится нетерпение, - приступай.       Девушка нервно сглатывает и, дрожащими пальцами расстегивая молнию на чёрных джинсах, медленно и неуверенно снимает их. Взгляд вампирши оценивающе скользит по её хрупкой точеной фигурке и мрачнеет, когда ее подчинённая неосознанно пытается прикрыться.       - Не надо, - предупреждает она, и Нора нехотя отнимает руки от груди.       - Прошу Вас… - она опускает голову, чтобы не смотреть на начальницу, - мне очень неловко.       - Знаю, - Саломея подаётся вперёд, закидывая ногу за ногу, - и мне так даже больше нравится.       - Почему? – удивляется девушка.       - Это же очевидно, - резко поднимаясь с кровати, она грациозно подходит к Норе и шепчет на ухо. - Все, кто принадлежит этой организации… их души уже давно насквозь прогнили. Целыми ночами они сидят за кипой каких-то бессмысленных бумажек, периодически созывают скучные собрания и вообще не задумываются о действительно важных вещах. Их разум, их сознание закостенели настолько, что только настоящая смерть это исправит. Но ты… - её губы щекочут ухо Норы, вынуждая девушку вздрагивать, - ты словно чистый лист. Хотя я прекрасно вижу, как эти политиканы пытаются вдолбить ненужную ерунду в твою светлую голову. Поэтому я хочу наставить тебя на путь истинный, пока не стало слишком поздно.       Голос Агриппы сладок и вязок, словно мёд, и девушка буквально тонет в нём, осознавая безнадёжность попыток противиться происходящему. Став её помощницей, она сразу же отрезала себе все пути к отступлению. Поэтому теперь, что бы начальница ни приказала, ей придется это делать.       - Когда-то давно я была такой же, как ты сейчас, - Саломея легонько касается губами шеи девушки, но не целует, - верила только в то, что единственное, о чем человеку стоит думать – это он сам. Но знаешь… - пальцы ласково гладят бархатную кожу, поднимаясь от плоского живота к груди, а затем вдруг оказываются на плечах, - мы обе можем служить высшей цели.       - Но ведь... - девушка говорит сбивчиво, с трудом сохраняя ясность мыслей, - сейчас Вы меня не поэтому позвали?       - Верно, - Саломея деликатно кладет руку ей на талию и нежно, но требовательно разворачивает к себе, - я позвала тебя, потому что ты мне безумно нравишься. И я хочу насладиться этой ночью вместе с тобой. Что скажешь?       Нора не говорит ничего. Вместо этого она томно смотрит на Агриппу, и та, удовлетворенно хмыкнув, всё же нарушает собственный запрет, позволяя себе до конца раздеть подчиненную. Она гадает, что же сейчас творится в голове у этой амбициозной уроженки Суррея. Какая эмоция превалирует? Замешательство? Любопытство? Быть может, желание?       А на самом деле, Гейнсборо дико льстит, что наставница вот так её уговаривает. Саломея достаточно сильна, чтобы просто заставить её повиноваться, но почему-то все равно использует более мягкий метод убеждения. И с каждой секундой этот метод нравится девушке всё больше…       Гладкий шёлк одеяла приятно скользит под ладонями, когда Нора принимает удобное положение на просторном ложе. Она уже не скрывает удовольствия от происходящего, но смущение все еще проглядывается у неё на лице. Впрочем, Агриппу это не останавливает. Мало кто может позволить себе быть с ней раскованным, поэтому она готова проявлять инициативу.       Всё ещё стоя возле кровати, Саломея медленно снимает с себя укутывающую плечи алую шаль, и взору девушки открываются изящная талия и плоский живот, украшенные золотыми цепочками. Металл отбрасывает причудливые блики от неровного пламени свечей. Невольно переведя взгляд выше, Нора восхищённо выдыхает, когда видит небольшую, но очень красивую грудь Агриппы. И от одной только мысли, что сейчас она сможет к этой красоте прикоснуться, волнение охватывает ее с ног до головы.       Впрочем, Саломея никуда не торопится. Неспешно поворачиваясь спиной к ученице, она медленно поднимает руки над собой и плавно вырисовывает ими линии в воздухе. Зажатая между пальцами полупрозрачная шаль по-своему повторяет эти гипнотизирующие движения, отсвечивая всеми возможными оттенками красного. Завороженная, Нора неотрывно следит за этим и не смеет шевельнуться, боясь разрушить происходящую здесь магию. А танцующая вампирша же, наоборот, закрывает глаза и выгибается назад, тем самым ещё больше околдовывая свою зрительницу. Затем, поднявшись, она начинает раскручиваться, и вуаль вокруг неё становится похожа на огненный вихрь.       Огонь бушует и в теле Норы, сходящей с ума от увиденного. Сейчас она готова отдать все, чтобы прикоснуться к живой богине, находящейся перед ней. Словно чувствуя это, Саломея бросает шаль, позволяя той с легким шорохом упасть к ногам.       Мгновение – и Нора оказывается лицом к лицу с наставницей. Медленно опускаясь на колени, она ведет руками по нежной коже Агриппы, параллельно с этим касаясь её губами. Чувствуя её легкое дыхание на уровне живота, Саломея тихо стонет, позволяя тонким пальчикам аккуратно открыть застежку на юбке и отбросить в сторону совершенно ненужную ткань.       Девушки смотрят друг на друга, и во взгляде Гейнсборо Саломея видит немой вопрос. Коротко кивнув, она наклоняет голову назад, чувствуя, как каждая клеточка тела наполняется блаженной сладостью. Она никогда не скажет Норе, что из всех, с кем ей приходилось делить постель, не было никого, с кем она бы делала это прежде всего ради удовольствия.       Никого, кроме неё.       - Нора, - тихо шепчет она, хитро улыбаясь, - иди ко мне…       Встретившись взглядом с наставницей, девушка нерешительно тянется к её губам, и та с готовностью наклоняется ей навстречу.       Поцелуй длится долго, и на этот раз Нора даже не думает отстраняться. Целый спектр эмоций переживает она в данную секунду, и это просто невыносимо. Невыносимо мучительно… и приятно.       Она не замечает, как вновь оказывается на кровати, только на этот раз Саломея нависает над ней, как над пойманной добычей. Но в глазах её, отражающих огоньки свечей, девушка не видит ничего хищного. Лишь бесконечное желание. Жажду обладать ей. Жажду подарить ответное наслаждение.       Выгибаясь под её ласками, Нора чувствует, насколько благодарной может быть ее наставница. С губ её срываются стоны, которые постепенно становятся все громче, и она хочет закрыть рот ладонью, но Агриппа не позволяет ей этого сделать, перехватывая её руки.       - Даже не думай, - говорит она. – Я хочу слышать тебя.       Какое-то время Гейнсборо обеспокоенно думает, что происходящее в этой комнате из-за её криков может стать причиной для очередных сплетен, но очень скоро способность здраво мыслить уступает желанию раствориться в этой безумной гамме ощущений. Где-то на заднем фоне Нора слышит фразы, произносимые Саломеей на известном лишь ей древнем языке, и каждая словно обжигает и без того разгорячённую кожу. И девушка сдается, позволяя блаженству полностью захватить её.       Через некоторое время, когда сил у обеих уже не остается, они лежат молча рядом друг с другом в абсолютной темноте. Свечи уже успели погаснуть, оставив после себя лишь слабый запах парафина, но зажигать новые не имеет смысла – скоро настанет рассвет, и Норе нужно будет возвращаться к себе.       Вот только сделать это теперь практически нереально. Агриппа всё ещё держит ее за руку, и у Гейнсборо не хватает силы воли, чтобы высвободиться. Ей не хочется думать, что сейчас всё это закончится, и она вновь вернется к скучной обыденности, которой в последнее время и без того немало.       А затем Саломея говорит ей:       - Сейчас я отпущу тебя. Но ты должна пообещать мне, что хорошенько отдохнёшь перед завтрашней ночью.       Её голос звучит настолько таинственно и многообещающе, что Нора не выдерживает и, повернувшись к ней, подпирает голову рукой и спрашивает:       - А что будет завтра?       - Ты выпьешь крови Лилит, чтобы мы вместе смогли служить ей.       Нора нервно сглатывает.       - Ты боишься? – интересуется Агриппа, испытующе смотря на неё.       - Немного, - честно отвечает девушка. – Неизвестность всегда пугает.       - Отбрось свой страх. Отныне он тебе совершенно ни к чему. Кроме того, я буду рядом, - она улыбается ученице, легонько гладя её по щеке. - Ты мне веришь?       Вместо ответа девушка нежно целует свою наставницу, прежде чем успеть покинуть её комнату до восхода солнца. Верит ли? Последует ли? Ответ Саломее и без того прекрасно известен.       Уже идя в свою комнату, Гейнсборо думает, что она теперь готова к тому, что произойдёт. Испуг с примесью любопытства, которые она так долго испытывала при упоминании священного имени прародительницы всех вампиров, уступили место чему-то иному - ощущению, что так правильно. Что так и должно быть.       И Нора точно знает, почему. Просто Саломея умеет убеждать, как никто другой.       Мягко. Ненавязчиво. И навсегда.