Окурикара любил...

Окурикара любил заниматься сексом с Мицутадой, правда, тому было об этом необязательно знать. Потому что помимо этого Окурикаре нравилось дразнить партера, чтобы тот буквально набрасывался на него. К счастью, Мицутада сам был не прочь заниматься любовью сутками напролет, что значительно упрощало задачу, ведь оставалось только распалить его, довести до такого состояния, когда терпеть уже больше не было сил. Особенно интересно было дразнить Мицутаду во время экспедиций или собраний у санивы. Окурикара испытывал почти садистское удовольствие, наблюдая за его страданиями, ведь прекрасно понимал, что любовник ни за что не позволит себе сорваться у всех на виду. Секс с Мицутадой был всегда страстным, иногда даже грубым, и утром обязательно болели горло и поясница. Окурикаре нравилось, когда Мицутада брал его грубо, когда кусал шею и плечи до крови, а потом зализывал ранки, извиняясь за них. Окурикара любил давать Мицутаде видимость того, что он ведет, потому что понимал, как это необходимо партнеру. А еще ему нравилось, когда Мицутада шептал на ухо какую-нибудь пошлую ерунду. — Ты такой милый, Кури-чан. Раскрасневшийся, возбужденный... – горячее дыхание Мицутады щекотало ухо, заставляя инстинктивно вжимать голову в плечи. Именно поэтому Окурикара не любил заниматься сексом лицом к лицу — Мицутада слишком много себе позволял в такие моменты. От его поцелуев сносило крышу, а резкие, почти что грубые движения выбивали приглушенные стоны, заставляя мстительно кусать чужие губы чуть ли не в кровь. Мицутада любил дразнить, сжимая его член до боли, не давая кончить, а иногда наоборот только сильнее возбуждал ласковыми прикосновениями, которые так контрастировали с бешеным темпом, что он сам же и зада(ва)л. И зная пристрастия партнера, Окурикара спускал ему это с рук, призывно подаваясь навстречу, вжимаясь бедрами в пах, чем только сильнее распалял Мицутаду. Окурикаре нравилось быть сверху, и когда выдавалась такая редкая возможность, он с удовольствием ею пользовался, потому что в этой позе мог сам задавать темп. Ему нравилось дразнить нетерпеливого Мицутаду, медленно опускаясь на его член и так же медленно двигаясь, вызывая приглушенное недовольное рычание. Впрочем, надолго Окурикару не хватало, и вскоре он сам срывался на радость Мицутады. — Ты такой сексуальный в этой позе, Кури-чан... Мицутада любил играть с его сосками, любил вылизывать и прикусывать их обязательно до такой степени, чтобы вырвать болезненный крик. Ему точно так же нравилось наблюдать за мучениями любовника. Окурикара знал и умело пользовался этим. Оргазм часто бывал болезненным до такой степени, что Окурикара даже отключался на мгновение, но он всегда это списывал на усталость, потому что рядом с Мицутадой оставаться бодрым было совершенно невозможно. — Я сегодня опять перестарался, Кури-чан? — Все в порядке... Сил хватает лишь на слабую улыбку, но Окурикара знал, что этого вполне достаточно, чтобы Мицутада успокоился и вскоре задремал, потому что перед экспедицией действительно стоило выспаться.