Ваас Премудрый

На некотором острове жил да был царь с царицею, у него было три сына — все молодые, холостые, удальцы такие, что ни в сказке оказать, ни пером написать; среднего звали Джейсон. Говорит им царь таково слово: «Дети мои милые, возьмите себе по стрелке, натяните тугие луки и пустите в разные стороны; на чей двор стрела упадет, там и сватайтесь». Пустил стрелу старший брат Грант — попал себе в артерию да и помер; пустил средний брат Джейсон — полетела стрела к пирату на двор и остановилась у красного крыльца, а на том крыльце стояло безумие, пустил младший брат — попала стрела в вертолёт. Говорит Джейсон: «Как мне за себя Вааса взять? Пират не ровня мне!» — «Бери! — отвечает ему царь. — Знать, судьба твоя такова». Вот поженились царевичи: средний на пирате, младший на вертолёте, а старший на Старушке-Смерти. Призывает их царь и приказывает: «Чтобы жены ваши испекли мне к завтрему по мягкому белому хлебу». Воротился Джейсон в свои палаты невесел, ниже плеч буйну голову повесил. «Э, Броди! Ебало попроще сообрази! — говорит Ваас. — Аль услышал от отца своего слово неприятное?» — «Как мне ебало попроще сообразить? Государь мой батюшка приказал тебе к завтрему изготовить мягкий белый хлеб». — «Не ссы, а то как баба! Пиздуй-ка спать-почивать; утро вечера мудренее!» Уложил Джейсона спать да сбросил с себя пиратскую форму— и обернулся Ваасом Премудрым. Надел халатик в цветочек, а поверх фартук красный; вышел на красное крыльцо к пиратам своим и закричал громким голосом: «ПЛАЧУ ДЕСЯТКУ ПЕРВОМУ, КТО ПРИНЕСЁТ НУЖНЫЕ ПРОДУКТЫ ДЛЯ ХЛЕБА ДЖЕЙСОНА БРОДИ». Наутро проснулся Джейсон, у Вааса хлеб давно готов — и такой славный, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать! Изукрашен хлеб разными хитростями, по бокам видны узоры на пиксельные писюны похожие. Благодарствовал царь на том хлебе среднему сыну и тут же отдал приказ трём своим сыновьям: «Чтобы жены ваши соткали мне за единую ночь по ковру». Воротился Броди невесел.. «Амиго, чё хуй повесил?» — «Как мне не вешать? Государь мой батюшка приказал за единую ночь соткать ему шелковый ковер». — «Не ссы, чё как девка! Еби-ка спать-почивать; утро вечера мудренее!» Уложил его спать, а сам сбросил пиратскую форму — и обернулся Ваасом Премудрым. Надел халатик в цветочек, вышел на красное крыльцо и закричал громким голосом: «РАЗВЕРНИТЕ ВОН ТОТ ТРУП, ПОЧИСТИТЕ КОВЁР И ПРИТАЩИТЕ ЕГО КО МНЕ!» Как сказано, так и сделано. Наутро проснулся Джейсон, у Вааса ковер давно готов — и такой чудный, что ни вздумать, ни взгадать, разве в сказке сказать. Изукрашен ковер словами некультурными, хитрыми ругательствами на испанском. Благодарствовал царь на там ковре Джейсону и тут же отдал новый приказ, чтобы все три царевича явились к нему на смотр вместе с женами. Опять воротился Джейсон невесел, мачете повесил. «Да что опять, блять?» «Государь мой батюшка велел, чтобы я с тобой на смотр приходил; как я тебя в люди покажу!» «Ты на чё намекаешь! Ладно. Я спокоен, я расслаблен. Вали один к царю в гости, а я вслед за тобой буду, как услышишь стук да гром — скажи: это мой Ваас привёз квас». Вот братья явились на смотр с своими женами, разодетыми, разубранными; стоят да с Джейсона смеются: «Что ж ты, брат, без жены пришёл? Хоть бы фотку принёс! И где ты этакую красавицу выискал? Чай, все психушки исходил?» Вдруг поднялся великий стук да гром — весь дворец затрясся; гости крепко... напугались, повскакивали с мест своих и не знают, что им делать; а Джейсон и говорит: «Не бойтесь, господа! Это мой Ваас привёз вам квас». Подлетел к царскому крыльцу красный джип, вышел оттуда Ваас Премудрый — такой красавец, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать! Костюмчик с утюга, галстук, ирокез зализан. Взял Джейсона за руку и повел за столы дубовые, за скатерти бранные. Стали гости есть-пить, веселиться; Ваас Премудрый испил из стакана, потом ещё раз, и ещё, пока бутылка не закончилась, да последки себе за левый рукав вылил; закусил казуаром да косточки за правый рукав спрятал. Жены царевичей увидали его хитрости, давай номер дурки гуглить. После, как пошёл Ваас Премудрый танцевать с Джейсоном, махнул левой рукой — сделался взрыв, как от С-4, махнул правой — выскочили пираты с балалайками и гармошками да давай цыганочку жечь; царь и гости аж подавились. А старшие невестки снимают всё, чтоб на YouTube выложить да лайков подсобрать. Царь рассердился и прогнал всех, но никто не понял, почему; он вообще ненормальный. Тем временем Джейсон улучил минуточку, побежал домой, нашёл пакетик кокаина и снюхал его. Приезжает Ваас, хватился — нет кокаина, приуныл, запечалился и говорит Броди: «Джейсон, посмотри на себя, посмотри на себя, тупой, блять, белый мальчик!Ты пришел сюда, в мой дом, и решил, что ты, блять, можешь пиздить мой кокс?! Да ты хоть знаешь, что такое кокс? Не-не-не, я съебываю. Бывай, амиго». Обернулся и вышел в окно. Джейсон горько заплакал, помолился богу на все на четыре стороны и пошел куда глаза глядят. Шел он близко ли, далеко ли, долго ли, коротко ли — попадается ему навстречу Бак. «Здравствуй, — говорит, — добрый молодец! Чего ищешь, куда путь держишь?» Броди рассказал ему своё несчастье. «Эх, Джейсон! Зачем ты чужой кокс снюхал? Не ты его купил, не тебе и кайф ловить! Ваас крут, но без кокса сам не свой. Вот тебе хуёжик; куда он покатится — ступай за ним смело». Джейсон поблагодарствовал Баку и пошёл за ножиком. Идёт по джунглям, попадается ему медведь. «Дай, — говорит, — убью зверя!» А медведь провещал ему: «Ну не надо, ну не стукай! Когда-нибудь пригожусь тебе». Идёт он дальше, глядь, а над ним летит Блум; царевич прицелился из РПГ, хотел было застрелить шлюху, как вдруг понял, что кокаин ещё не отпустил. Он забил и пошёл дальше. Бежит Деннис; царевич опять за РПГ, стал целиться, а Деннис провещал ему: «Ты в праве забрать мою жизнь. Но и я в праве забрать твою». Джейсон сделал вид, что оценил объемы философской нагрузки, и пошёл дальше — к синему морю, видит — на песке лежит издыхает Цитра. «Ах, Джейсон, — провещала она, — сжалься надо мною, подай кожаную майку». Он бросил ей майку и пошёл берегом. Долго ли, коротко ли — прикатился хуёжик к избушке; стоит избушка на огромном надувном члене, кругом повёртывается. Говорит Джейсон: «Избушка, избушка! Стань по-старому, как мать поставила, — ко мне передом, а к морю задом». Избушка повернулась к морю задом, к нему передом. Броди взошёл в неё и видит: на печи, на девятом кирпичи, лежит баба Лиза, жопная подлиза, нос в потолок врос, сама кол точит. «Че ты ко мне пришёл? Дверь мне сделал бля» — говорит. «Ах ты, старая хрычовка! Ты бы прежде меня, доброго молодца, накормила-напоила, в бане выпарила, да тогда б и спрашивала». Баба Лиза накормила его, напоила, в бане выпарила; а Джейсон рассказал ей, что ищет свою жену Вааса Премудрого. «А, знаю! — сказала баба Лиза. — Он теперь у Хойта Бессмертного; трудно его достать, нелегко с Хойтом сладить: смерть его на конце иглы, та игла в шприце, тот шприц в докторе Эрнхардте, тот доктор в доме, тот дом на горе, а гора на востоке отсюда». Джейсон пришел туда и не знает, что ему делать, как иглу достать? Вдруг откуда не взялся — прибежал медведь, разнёс в пыль гору; дом упал и разбился вдребезги, выбежал из дома доктор и во всю прыть наутек пустился: глядь — а за ним уж Блум гонится, нагнала, ухватила за задницу и в клочки разорвала. Вылетел из дока шприц и покатился, а за ним Деннис бросился, как ударит его — иголка и выпала, и упала в море (это же Деннис). Джейсон, видя, что за пиздец творится, залился слезами; вдруг подплывает к берегу Цитра и держит в зубах иглу; он взял ту иглу и отломил кончик: сколько ни бился Хойт, сколько ни метался во все стороны, а пришлось ему помереть! Джейсон-царевич пошел в дом Хойта, взял Вааса Премудрого за ирокез и потащил домой. После того они жили вместе и долго и счастливо.