Всё хорошее начинается со смерти

- До чего ты хрупок, как роза летним утром, Росой вымоченная утренняя роза... Не нужно лишних слов: ты похожа на кровь моего соседа. Почему ты так опасна?

      Я шёл по тёмной, освящённой фонарями улице ночного Нью Йорка. Немного подвыпивший, с банкой пива в руке. Я любил ночные прогулки по этому городу, они всегда меня завораживали. Мне нравилось, когда тот Нью Йорк, что я привык видеть днём, не только не переставал жить в своём ритме, но и освещаться неоном, яркими вывесками... Сейчас же я шатался шёл по каким-то безлюдным закоулкам этого огромного города, который известен намного больше, чем столица США - Вашингтон. Я проходил мимо очередного фонаря и поворота в тупик, где обычно стоят зловонные мусорнве баки и обитают крысы. Вдруг из этого самого переулка выбежал человек с накинутым на голову большим капюшоном, я успел подметить, что он необычайно худ и носит вещи, которые ему велики, кроме, разве что кед.       Я глазом моргнуть не успел, как тот худенький чувак затащил меня в тот самый тёмный переулок и подставил нож к горлу. Причём я понял сразу, что знаю этого человека, хоть не видел его лица, закрытого густой чёлкой, кажется, она похожа на чёлку типичного эмо. Или поклонника творчества Джастина Бибера. Парень сквозь зубы процедил: "Молчи и выслушай меня до конца, или будешь тут валяться, пока тебя не найдут местные бездомные, или не сожрут голодные крысы". Я заметно моргнул, чтобы он видел. Как же я отвечу, если парень держит острый нож в миллиметре от моего кадыка? - Я не знаю, когда тебя будет это ждать. Завтра, послезавтра, через месяц или 20 лет. Мне всё равно, - начал он речь, опустив нож, но грубо держа меня около стены, наклонившись к самому уху, что я чувствовал, как волосы от его чёлки касаются моей щеки. - Я лишь передаю информацию. Я мог бы благополучно опять забыть всё тебе передать, но босс хочет, чтобы ты знал это.       Я кивнул, мол, готов слушать. Я бы мог вырваться и убежать - причём с большой лёгкостью, - но я этого не делал только потому, что чувствовал: следует дослушать этого чувака. Пацан продолжил: - 1825. - Что? - не понял я. - Один-восемь-два-пять! - его голос захрипел. - Это код. Код от двери в западном крыле. Они придут за тобой. Они будут хотеть тебя убрать. Ты должен будешь спешить. ЗАПОМНИ ЭТИ ЦИФРЫ! - парень, ты больной? Не ори на ухо, как потерпевший! - ОНИ СПАСУТ ТЕБЕ ЖИЗНЬ! А МОЖЕТ, НЕ ТОЛЬКО ТВОЮ! ОДИН-ВОСЕМЬ-ДВА-ПЯТЬ!!! ПОСЛЕ ЭТОГО БЕГИ ЦЕНТР УПРАВЛЕНИЯ! БЕГИ!.. БЕГИИИ!!! - тут его рёв начал напоминать звуки из ада, а сам он затрасся. - ТЫ ДОЛЖЕН БУДЕШЬ МНОГО БЕЖАТЬ, ТЫ ДОЛЖЕН СПАСАТЬ ЧУЖИЕ ЖИЗНИ, ЕСЛИ ИХ ТАК МОЖНО НАЗВАТЬ... БЕГИ!!!       Бедный парень резко ослабил хватку, которую он усиливал с каждым воплем, и свалился на асфальт, тресясь в конвульсиях, будто испытывая жуткую агонию. Он продолжал хрипеть: "Беги! БЕГИ!!!". В бреду повторял цифры загадочного кода. Я понял, что его следует оставить, и пустился бежать.       Хмель от меня отступил уже тогда, когда тот странный приставил нож к моему горлу, но сейчас он ушёл в минусовую степень. Только пробежав два квартала, я остановился отдышаться. Я не курил, но имел ужасную дыхалку. Не знаю, как я смог столько пробежать. Я присел на корточки и прислонился к стене какого-то магазинчика, что находился позади меня.       Я сообразил, что, может быть, и скорее всего, не следовало бы оставлять несчастного одного, нужно было позвонить в скорую. Но уже было поздно: тот мог скончаться или что-то типа того.       Что ж, во всяком случае это на моей совести останется. А в памяти - надолго.

Один-восемь-два-пять... Один-восемь-два-пять... Один-восемь-два-пять... Один-восемь-два-пять...