Бу!

Гарри сидел на холодном полу и прятал босые ноги в слишком длинных штанинах пижамы. Он опирался спиной на застеленную кровать, уткнувшись лбом в притянутые к груди колени. Снейп лежал на постели и смотрел в потолок. Это была их первая встреча наедине после фееричной битвы. И, казалось, последняя. Придя в себя, Гарри сразу окунулся в суету победного переполоха. Испытывая весь спектр эмоций, от скорби по погибшим воплощениям до эйфории из-за несостоявшегося конца света. Гарри поздравляли, тыкали в него пальцами, удивлялись, что он — человек. А потом была аппарация домой и постоянные гости. Все словно обезумели. Они приходили к нему днем и ночью. Люпин приносил скотч. Сириус, загнанный своей подготовкой к празднику, выкраивал немного времени для пары стаканчиков пива. Тонкс передала мешок безвредных для зубов Тедди шипучек, а Джеймс периодически приходил потравить истории из потустороннего прошлого. Лили молча сидела в кресле ночами и с подозрительно влажными глазами смотрела на спящего Гарри. Сначала он даже подумал, что мама ему снится, но со временем привык к молчаливому присутствию, и даже если просыпался, не подавал вида. Дамблдор приходил несколько раз. Много смеялся, балагурил, но все равно чувствовалось напряжение. Оно проскальзывало в натянутых улыбках Фреда, ощущалось в слишком крепко сжатом Люпином стакане, в отчаянном взгляде появившегося этим вечером Снейпа. — Вот и всё. Ты снова геройски отличился и спас мир. Они опять помолчали. Снейп вздохнул, резко повернулся и запустил пальцы в волосы Гарри. — Ну же, малыш. Ты же не думал, что всё так и будет продолжаться вечно? — Гарри дернул головой и сбросил руку Снейпа. — Ты так и считал. Да. Но знаешь, там все мертвы, а ты жив. Жив! Понимаешь? — Снейп откинулся на кровать и облачко крупных кусков тумана взметнулось к потолку. — Поттер, пойми, все, кто там, никогда не смогут вернуться сюда. И они бы много отдали, чтобы… — А ты? — И я. А ради чего мне возвращаться? Гарри сильнее вжался головой в колени и замер. Потом резко вскочил и встал над Снейпом. — А ради чего мне оставаться? А что, если все, ради кого я хочу жить - там, а не здесь? А что, если я тебя… если с тобой… Что, чёрт возьми?! Снейп взлетел, схватил Гарри за плечи и опрокинул на спину, нависнув над ним. — Там? Там, Поттер? Прежде чем оказаться ТАМ, все прожили ЗДЕСЬ! Отдали свои жизни за что-то или за кого-то. Ты жив благодаря многим, кто теперь ТАМ! Прекрати жевать сопли и соберись, чтобы потом, встретившись ТАМ, тебе не было стыдно за ЗДЕСЬ. Снейп смотрел в широко раскрытые глаза Гарри. Смотрел так отчаянно, будто это он просил отсрочки, будто это он хотел остаться ЗДЕСЬ, будто это он не отпускал, рвал сердце на куски, заставлял выть и трепыхаться, будто это он влюбился до потери себя, будто… — Гарри, мы — сказка, выдуманная людьми иллюзия, в которую так сильно верили миллионы, что она стала почти настоящей, но не совсем. Ты поверил. Ты стал её частью, но это не жизнь. Оставь. Оставь нас детям. Гарри отвернулся. Он больше не смог смотреть в эти глаза. Казалось, Снейп был спокоен, он даже как-то грустно улыбался, а во взгляде... Во взгляде он умирал, сдавался, уходил и не мог уйти. Он прощался и оставался. Оставался тут, с Гарри. И это было невыносимо. Невыносимо больно, остро, невозможно. Чтобы вот такой вот Снейп, Бугимен, саркастичный ублюдок, профессор зельеварения чувствовал так… А ведь Гарри не показалось. Он поверил. Поверил сразу и навсегда. Поверил, что его любят. Снейп прижался своими холодными губами к уху и прошептал: — Забудь! Забудь! Живи! Живи, дурак! Живи для этого мальчишки Люпина, помирись с друзьями, найди занятие. Дыши! Дыши этим спертым воздухом старой библиотеки. Вдыхай прогорклое масло лондонского фастфуда, наслаждайся запахом дешевого вина и ароматом выдержанного сокровища из твоих подвалов. Напивайся с горя и с радости, закури и брось. Наделай глупостей! Живи, Поттер! Гарри всхлипнул. А Снейп повернул его лицо к себе и начал покрывать поцелуями мокрые щеки. Он целовал и шептал. Заполошно, невнятно, странно, не похоже ни на одно из воплощений Снейпа. — Я останусь с тобой. Останусь. Ты будешь переживать, возможно страдать, возможно, тебе даже будет больно. Но все это пройдёт, затрётся, станет грустным, а потом и просто лёгким воспоминанием. Когда-нибудь, поверь мне. Ты сам отпустишь меня. Сам. Снейп сцеловывал текущие слезы и становился всё теплее, всё материальнее, всё ближе. Его пальцы всё ощутимее поглаживали шею и затылок. Гарри рванул на себе пижамную куртку и почувствовал тёплую кожу. Он провёл руками по спине Снейпа, заставив его выгнуться в объятиях и замолчать. Тёплые, совсем человеческие, потрескавшиеся, шершавые губы Снейпа слегка царапали нежную кожу на шее. Он словно впитывал в себя Гарри. Растворяя, разбирая по косточкам, разъедая, как самое токсичное зелье. Казалось, еще секунда, и Гарри сорвется вниз от такого безумного отчаяния. Они глубоко дышали, притягивали друг друга. Близко. Слишком близко. Слишком остро. Это было жестоко, но ни один из них не мог отказаться от такого издевательства над собой. Отдать, чтобы оставить. Часть себя, часть его, часть… Северус подхватил Гарри под спину и сел, притянув его к себе. Они прижались друг к другу и казалось, что ещё немного и ребра захрустят, раскрошатся в труху, и два тела срастутся, навсегда станут одним. Чтобы не пришлось разделять, оставлять, уходить. Это было больно. Очень больно и необходимо… И эгоистично. Они делали больно друг другу, чтобы продлить собственную агонию, но ничего изменить не могли. Они хаотично целовались, выхватывая кусок кожи, губы, нос, отчаянно впивались губами, словно приникая к живому источнику. Вся энергия, вся сила уходили на эти страшные объятия. Будто в бою, они вплетали магию, отдавая всего себя. Сколько прошло времени, никто не знал. Эмоции выпили их досуха, и они задремали, всё так же прижимаясь друг к другу. Гарри завозился и повернулся спиной, вжался, повторяя позу Снейпа, и притянул его руки к своей груди. Снейп смотрел на его затылок, вдыхал запах его волос, и не мог надышаться. Он не мог… но должен. Сила слёз Гарри постепенно убывала, и Северус отстранился, чтобы не разбудить прикосновением холодной кожи. Он струсил. Уйти сейчас было проще, легче, не так больно. Не надо смотреть в глаза. Сука! Дамблдор опять поручил Снейпу самое невозможное. Забрать у Гарри силу видящего. Кому? Кому он это поручил? Разве у Снейпа мало поводов ненавидеть себя, эту жизнь, эту несправедливость? Снейп наклонился и провёл рукой над головой Гарри. Серебряное свечение возникло на кончиках пальцев и накрыло всю комнату тонкой вуалью редких чар. — Вот и всё. Ты больше не слышишь меня. Но я буду рядом, Гарри. Пока ты сам не отпустишь меня. Я не смогу не быть. Но ты уж отпусти. Слышишь? — он погладил по взъерошенным волосам спящего и отвернулся. — Отпусти, пожалуйста. Выгони. Не смогу долго. Не смогу. Снейп встряхнулся, на его плечах появилась туманная мантия. Черты лица заострились, зрачки полностью слились с радужкой и он исчез. — Бу! — услышал Гарри, который опустошённо смотрел на стену.