***
Зал был идеально круглым, а полумрак и отсветы факелов делали лица пяти мужчин зловещими, словно одно неверное движение и они будут убиты на месте. Мачеха увлекалась психологией и разбиралась в ней настолько профессионально, что отцу не раз пришлось сознаваться в убийстве очередной бьющейся вещи, которую он всегда спихивал на активного Майкла. Дора и сама не раз была подопытной Энни, и с уверенностью могла сказать, что начало психологической давки было выполнено с блеском. Если им еще не дадут сесть, то эффект от приема будет отпечатан в подкорке, что нервозность можно будет резать ломтиками и продавать по сиклю за унцию. Цедрелла кивнула, и по ее сигналу девушки поклонились. Она видела искры в серых глазах Финеаса, который был доволен началом спектакля. Видимо, старик решил устроить представление для малого Совета из глав кланов, не давая ей маневренности. Если был бы полный состав с представителями ремесленников, фермеров и элиты бойцов, то можно было бы сыграть на некоторых вопросах, уводя разговор на цены металла или о готовности к сезону дождей, однако такой роскоши ей предоставлено не было. Помянув старого плута по родственной душе Салазара, чтоб ему переворачивалось в Англии хорошо, Блэк выбрала выжидательную позицию, приподняв бровь и готовясь выслушать глупых мужчин о причине, по которой они ее побеспокоили. Неприязненный взгляд она почувствовала сразу. Черные волосы, которые уже давно украшены серебряными нитями, ничем непримечательное лицо, которое может встретиться в каждой деревушке, было покрыто сеткой морщин, отчетливо видными у рта, что выдавало в мужчине вечное неудовольствие, как и нахмуренные брови. Тенго Акира, сдерживал скрежет зубов, на что Элла посчитала такое проявление чувств добрым знаком — он всегда не мог переносить ее, впрочем, она платила ему такой же любезностью — племянника Кана, сбежавшего от ответственности к дяде под крылышко, сложно было назвать приятным человеком. К тому же, из-за его попыток творить жалкие интриги и желание продать женщин их Ковена ради смутных золотых перспектив, корежили Эллу похлеще, чем Сириуса от Сенджу и Учих вместе взятых. Будто ему было мало поста главы клана Тенго, врученный ему младшим сыном Кана и Айолы, который он и не думал отдавать даже после того, как Мизу-сан стал взрослее и обзавелся собственными детьми. Матриарх клана Блэк понимала, почему он относится к ней так — она появилась как снег в стране Горячих источников и именно ей умирающая Кэтрин Блэк передала титул Матриарха и власть с правом вето на многие решения. Да еще Мизу был на ее стороне, пресекая многие инициативы внутри клана Тенго. Цедрелле, если быть предельно откровенно, было наплевать на Акиру и его амбиции, если бы не один факт, заставляющий держать его всегда на виду — он не давал кровную клятву, созданную Айолой Блэк. Женщина удивлялась, как его не придушила, чтобы убрать возможную опасность? Потом всегда одергивала себя после каждого совета во главе с этим старым мужчиной. Она не сделала этого лишь по одной причине: его бы порадовал такой раскол, чтобы его последователи завершили переворот, о котором он бредит, чтобы сделать себя, а после и своего сына, главным в Совете и Ковене. Иногда Эллу умилял этот идиотизм. Она увидела обреченный взгляд зелено-синих глаз и то, как на бледном лице отчетливо сжалась челюсть, чтобы не сказать ничего лишнего. Отчужденный, невероятно ледяной взгляд прошелся по тем, кто находился в нескольких шагах от Цедреллы. В длинных темных волосах мужчины отливали яркие блики факела, находящегося у него за спиной, делая тень и его самого устрашающим в глазах еще больше, чем он есть на самом деле. Блэк почти поверила, будто неудовольствие точной копии Финеаса вызвано именно незваными гостями, а не старым маразмом отца и присутствия жалкого интригана Акиры. Она всегда восхищалась истинно слизеринской изворотливости Кэрола, как и его отчаянного благородства и справедливости, присущей больше гриффиндорцу. Надо отдать старому Блэку должное — он вырастил замечательного главу клана и Совета. Кэрол кивнул, на что она присела. Услышав легкое шуршание, Цедрелла с облегчением подумала, что хотя бы Нимфадора и Луна ведут себя так, как от них ожидают советники. Маленький шажок к будущей победе, в этом Матриарх даже не усомнилась ни на миг. Даже отсутствие подушек нисколько ее не смутило, хотя косвенно показывало недовольство и ее положение провинившейся. Такие трюки ее не трогают с тех пор, как матушка выпорола ее при кузенах — такой униженной она себя никогда больше не ощущала. Цепкий взгляд алых глаз, очевидно, не произвел должного впечатления на молодых девушек, раз Хару Ивао не скрывал своего разочарования. Уж он точно соответствовал своему имени — этот каменный человек держал вверенный ему клан твердой рукой и отстаивал своих людей, как и вставлял палки в колеса старику Акире с превеликим удовольствием. Все же этот моложавый блондин с тяжелой челюстью прекрасно понимал настроение окружающих людей. Цедрелла помнила сухую речь Кэтрин-сама о нем: он был младшим братом ее мужа, который влюбился в молодую и строгую женщину, уйдя в клан жены, оставив на семнадцатилетнего брата новый клан. Ивао не подвел ничьих ожиданий — он был в числе тех самых детей, которому не было и года, которых пощадила Айола и своей последней волей дала им право на жизнь, не бросая детей на произвол судьбы. Дети, которые были постарше, встретили такую милость в штыки, но не тринадцатилетний Исао, который был самым старшим из детей. Он с непонятной мудростью понимали, что взрослые были неправы, отправляя детей на сражения, ломая семьи и судьбы. Как он смогли донести свои мысли до остальных — тайна за столькими замками, что Элла предпочитала не лезть. Она была уверена в лояльности клана Хару ценностям Ковена, а негласное союзничество против идей старика Тенго заставляло ее думать субъективно. Молчание затягивалось, но это не напрягало Матриарха Блэк, как и Ямато Исаму. Этот добрый и во всех смыслах легендарный мечник всегда мог взглядом карих глаз вселить уверенность и спокойствие, что он проделывал и сейчас. Цедрелла уважала его не только как воина, но и мудрого главу своего клана. Наверное, только Блэки и Ямато придерживаются первоначальным постулатам Ковена от начала и до самого конца. Исаму-чан, как он просил себя называть, чтобы не чувствовать себя стариком в свои сорок пять, всегда был спокоен, как горный ручей, опасен и непредсказуем, как течение воды. А как он готовил! Мерлин и Ками-сама ей в свидетели, она бы давно его на себе женила, если бы не Микото-сан, которая была под стать мужу. Вспомнив невысокую и пышущую энергией женщину, которая была настолько радушной хозяйкой, насколько была суровой и верной своим принципам — удар скалкой пришелся точно в цель блудливому Альфи, попытавшегося в шутку сманить чужую жену. От одного только этого воспоминания ей хотелось захохотать в голос. — Мы рады, что Вы прибыли по нашему зову, Цедрелла-сан, — вежливо начал Тенго. Блэк бесстрастно кивнула, разрешая продолжить. Ивао решил подхватить, чтобы побыстрее закончить расшаркивания и завуалированные оскорбления. Очевидно, у него в лаборатории остался очень важный эксперимент, поскольку только это могло вывести его из вечной роли наблюдателя взаимных оскорблений между ней и Акирой — он наслаждался зрелищем и вечно делал с Финеасам, когда он присутствовал, ставки, кто кого унизит изощренным способом — надо отдать Хару должное, ее процент побед он отдает данго. — Цедрелла-сама, мы понимаем, что дорога для ваших спутниц не была легкой, поэтому не хотелось бы заставлять девушек терпеть традиционное общение со стариками. Не могли бы Вы поведать, почему Вы дали покровительство и не поставили в известность Совет сразу же, как Ваши гостьи достигли земель Ковена ЛяФей. Мягко и бескомпромиссно расставлять правильные акценты и не заострять опасные углы — увы, такие дипломатические таланты Ивао проявлял крайне редко. Обычно, он не особо стеснялся в прямых выражениях и посылах по не истоптанным дорожкам. Значит, точно затеял опасный эксперимент и понимает, что не стоит злить ту, кто будет восстанавливать барьеры и лечить энтузиастов. Что делает увлечение наукой с жесткими вояками, аж жуть на секунду взяла. — Я предупреждала Финеаса-сама о том, что наконец-то смогла найти след своей старшей сестры Каллиодоры, — да простит ее сестрица на том свете с ненаглядным Лонгботтомом, но она особо дальше лгать и не будет. — Калиодора все же вышла за того самурая, которому сосватал на смертном одре отец, но не прожила слишком долго, умерев в лихорадке, когда моей племяннице Нимфадоре было одиннадцать. Тенго что-то пробурчал про привычку давать сложные имена изуверов, отчего язык сворачивался в трубочку. Она тоже не в восторге от их языка, но не высмеивает и не высказывает о своем недовольстве каждый раз. — Лишь полгода назад через Альфрада удалось найти их в стране Снега, что было само по себе невероятной удачей, — скептическое выражение лица не дало ни на фунт понадеется, что совпадения и удача никак не сочетаются с главным разведчиком и диверсантом. — Но это были не все новости: оказывается отец Нимфадоры, упокой Ками-сама его душу, взял к себе мою крестницу, которая полностью осталась сиротой. Элен, наша кузина, была талантливым лекарем, видимо Ичиро смог ее найти или они проживали раньше по близости, я не знаю, но Луна после гибели матери осталась с ними. Отец девочки погиб, когда работал наемником на Курама, так и не дождавшись ее появления на свет. Мужчины внимательно следили за каждым ее движением, словом, вдохом. Она не прокололась, Цедрелла знала это наверняка — по сути, она рассказывала историю одной из портних Дайме, старенькой Киоко-сан, которая отправилась в чистый мир три года назад. — И почему же Ваши родственницы не прибыли сразу? — вкрадчиво спросил Тенго, что давало сигнал о скором выпаде. — И к какому девочка принадлежала Клану? Никогда не видел таких волос. Элла мысленно простонала. Вот же прицепился, хотя ожидаемо — он не признавал простых людей, не считая их достойными тайн воинов. Гонора хоть отбавляй, хотя сам он находится на уровне чуть выше среднего шиноби. — Это был небольшой клан, союзный с Кланом Блэк. Он первый принял удар, практически погибнув, оставив всего несколько человек. Сомневаюсь, что имя этого клана вам что-то скажет, Акира-сан. Элен дала имя нашего Клана, хотя девочка очень похожа на отца, взяв от матери лишь цвет глаз. Цедрелла видела, как он хотел сказать нечто колкое, но воздержался. — Отец Нимфадоры умирал, даже скупые знания ирьениндзюцу Альфрада утвердили, что ему осталась немного. Племянница не хотела оставлять отца в тяжелые минуты, как и Луна. Они исполнили долг дочерей и после похорон и всех соответствующих возданий богам-покровителям, начали свое путешествие. Финеас прикрыл глаза, давая понять, что к легенде сложно придраться и этот раунд точно остался за ней. А могло и не быть этих мучений, подумалось ей. Блэк могла понять спешку — после новостей, которые принесет всем Сириус, на девочек не будут обращать внимание и проверять информацию, хотя таким страдает только Акира — для Хару и Ямато достаточен факт родства и ее слово, но не для него. Если уж старый прохиндей начнет действовать ей на нервы, то она без зазрения совести натравит на него Альфи и Сири. — Мы не сомневаемся в вашем слове, Цедрелла-сан, — Ямато нарушил свое молчание. — Вы прекрасно понимаете беспокойство нашего друга, все же времена неспокойные. Цедрелла вновь с сожалением подумала, где же берутся такие мужчины и где такого найти. И поддержал и указал тонко на слабое место. — Они согласны дать клятву лично Кэрол-сама в доме главы Клана. Никто не смог бы возразить или напросится на принесение клятвы — так повелось еще с Айолы Блэк, что члены их семьи не делали из этого представление и не придавали моменту торжественности — это была необходимость, один из способов выживания в этом мире. — Я с радостью приму клятву, — театрально оборвал тишину Финеас. От его цепкого взгляда не скрылось ни одобрение, ни безразличие, ни огорчение. Одним этим предложением он поставил точку во всех распрях или недоверии. Цедрелла всегда будет восхищаться этим умением манипулировать самыми ближайшими союзниками так, будто это они сами согласились с решением старого и мудрого старейшины. Блэк встала с места и глубоко поклонилась Финеасу, признавая его первенство и благодаря за оказанную честь. И судя по довольному лицу, эта чертова гадюка надеялась на такой исход с самого начала. И все же мужчины рода Блэк невыносимы в своей театральности.***
Тонкс лишь приподняла бровь, поняв, в каком направлении двигаются Блэки — Цедрелла рассказывала им о восточной части, в которую лучше не лезть. Все же во время учебной дуэли или какого-нибудь ядерного эксперимента легко ошибиться и прибить случайно незваного гостя. Уже то, что дом главы Блэк находится в этом районе, говорит о многом: начиная о светлом и садистском уме сумасшедшего ученого, заканчивая яростным психопатом, оттачивающим атаки до смерти. Нимфадора откинула экспрессивные мысли и темные тона — все же слухи и оправдание фамилии одно, а реальность совсем иное — глупо предполагать, что эти две истины пересекаются. Аластора вообще считали чокнутым и параноидальным стариком, съехавшим с катушек и желающим запытать всех темных магов и их детей. Мало кто знал, что многие чистокровные рода существуют благодаря ему — он никогда не поднимал палочку на женщин и маленьких детей, а кто хотел унизить жену упивающегося или испытать непростительные, быстро возвращались на грешную землю, получая круциатус от Моуди. Наставник с хохотом вспоминал бледное и удивленное лицо совсем еще девчонки Нарциссы Малфой, когда он извинился за убогих и выкидывал провинившихся во двор. Беспомощная леди Малфой не вязалась с воспоминаниями старика, но почему-то ей хотелось верить, что когда-то любимая младшая сестра мамы действительна была живой и эмоциональной, а не куклой со многими масками, закрывая себя и дорогих людей. Она лишь краем сознания отметила ухоженный сад и выложенную тропинку к дому в бледно-сиреневом цвете. Ей вдруг стало интересно, зависит ли расцветки домов от их местоположения по секторам? Потому что, несмотря на различность в цвете, они удивительно органичны. Луна схватила Нимфадору за руку почти сразу, как Цедрелла вышла на свежий воздух из душного зала Совета, но она даже не вздрогнула, чуть сжимая руку в знак поддержки, находясь где-то далеко в своих мыслях и воспоминаниях. Волшебница не могла понять, но она могла различать нити судьбы лучше, чем раньше: такое открытие сильно встревожило ее. Лавгуд понимала, что ее дар нельзя контролировать или научится по книгам, его можно лишь понять, ощущать на уровне восприятия и невероятной интуиции. И сейчас она не знала, что делать с тем, что она увидела. Тонкие нити сначала начинаются сворачиваться в клубок, становясь толще. Когда она смотрела на их мерное покачивание, то ощущала себя обычным котенком, которого они нашли вместе с Джинни, когда им было лет по пять. Мистер Уайт задорно бегал за клубком пряжи, оставшейся еще после ее бабушки, и считал это занятие самым увлекательным после молока и ласк новых хозяек. Вот и она себя чувствовала точно также, стараясь ненавязчиво рассмотреть хоть кого-то из присутствующих. Человека с почти полной покрытой сединой головой она не стала трогать, интуитивно понимая, что он слишком недружелюбно настроен к ней. Луна успела рассмотреть весь клубок и уловить тень грядущего от человека, который не показывал никакой заинтересованности. Против желания рассмотреть моложавого блондинистого мужчину, ее словно потянуло к совершенно другому. Она не стала сопротивляться и покорилась прихоти своего видения. Он не выглядел старше, чем тот старый человек, который начал беседу с миссис Уизли, напротив, она бы подумала, что ему не больше пятидесяти: его чуть кудрявые волосы тронуло серебряной сединой всего несколько прядок, осанка была правильной и ровной, чуть видные морщины на высоком лбу, как и складка у широких губ показывало, что этот мужчина очень часто удивлялся и принимал сложные решения — он неуловимо был похож на профессора Флитвика, когда он оставлял веселье и становился серьезным. Небольшие серые глаза внимательно следили за ходом беседы, но на лице не было ни фута заинтересованности, словно он уже давно понял, к чему в конечном итоге придут все присутствующие. А его клубок нитей был похож на радугу и чуть светился бледно-белым светом. Тонкие нити дальше утолщались и сразу же меняли цвет: тонкая фиолетовая нить перетекала в синюю, красная отливала на конце оранжевой, создавая какофонию звуков в голове от такого светового представления, как в музыкальном фонтане, который зачаровали семикурсники в гостиной. Где-то были обрублены канаты черного цвета, вплетаясь в пустоту, не затрагивая цветной сумбур. Красно-зеленая нить у сердца привлекла ее внимание, что девушка чуть прищурила глаза, стараясь ее рассмотреть получше, когда кончики пальцев начали покалывать, словно кизляки тыкали в ее пальцы невидимые иголки. Тогда Луна и увидела будущее. Против обыкновения, оно не было блеклым и смутным — это видение было ярким и наполненным всеми цветами, как и клубок внутри человека. Она видела отрешенное лицо мужчины, который сжимал бледную руку уже мертвой девочки, похожей на фарфоровую куклу: лицо милое, не лишенное детской пухлости, полные губы были чуть приоткрыты, будто она умерла, не успев закончить говорить, темные и густые волосы, которые завивались на концах имели пепельно-черный цвет. Мужчина обернулся, и она увидела их провожатого: осунувшегося, измученного и в крови. Он протянул руку и разжал кулак — на белый пол упали кроваво-алые пряди длинных волос. Луну выбросило обратно. Видит Мерлин, как ей хотелось закусить губы до крови, чтобы сдержать этот внутренний крик. Так не должно быть. Не должны умирать дети. Девушка выдохнула, когда Цедрелла глубоко поклонилась. Они с Нимфадорой повторили за ней, на что тот самый человек не сдержал довольных искр. Выход из этого церемонного зала заставил отодвинуть тьму, когда глаза пытались привыкнуть к яркому солнцу — оно было больше, чем в Англии и гораздо теплее, словно обнимало всех жителей. Идя, она ощущала перезвон линий магических потоков и смогла уловить привкус природного волшебства. Это заставило немного встряхнуть с плеч легкий пепел сожаления. — Все хорошо, — тихий голос призрака и холодное прикосновение к голове, заставил прикрыть глаза в знак благодарности. Тонкс взяла под руку Лавгуд. Она краем глаза видела, как отрешенное и немного любопытное выражение лица сменилось сосредоточенностью, а после пришла бледность и непонятный страх, от которого школьница сжала руки на коленях. Дора не знала, что точно произошло, не знала, как успокоить ребенка, поэтому сократила дистанцию и установила такой тактильный контакт. И судя по тому, что Луна невольно прижалась сильнее, а затем немного расслабилась, она все сделала правильно. Цедрелла развернулась к ним и кивнула в ту сторону, в которую ушел весело насвистывающий мужчина. — Это Финеас Каспер Блэк — бывший глава нашего Клана, прожженный интриган и редкостный чудак. Нимфадора только кивнула на такую яркую характеристику. Все же у Эллы явно накипело — насколько она поняла из наблюдения за собранием здешней власти, напоминающих Визенгамот во время обсуждения дурацкого декрета, то этот бодрый старик мог прекратить все одним лишь своим словом, а не заставлять женщину отдуваться перед незнакомцами. Тонкс не обольщалась его видом — маги, твари живучие, как любил говорить Аластор, и видок у них под стать живучести. — Кратко и емко, — улыбка вышла широкой, на что матриарх фыркнула и закатила глаза. — У вас будет шанс в этом убедиться прямо сейчас, только прошу не поддаваться провокациям этой попытки реинкарнации Слизерина! Луна улыбнулась, ощущая, что ее окончательно отпустило. Только слабость в ногах осталась — ей повезло, что отделалась так легко, иначе лежать ей несколько часов без сознания. Нимфадора начала строить пантомиму, когда старшая родственница хотела дать еще колких характеристик патриарху рода, вызывая смех у последнего. — Элла мне льстит, до одиозного Основателя моего факультета мне далеко. Аппарация была бесшумной, но Цедрелла даже не вздрогнула, когда Финеас появился за ее спиной. Все же она всегда будет его хорошо ощущать, как и Альфрада — своеобразная связь принявшего в мир и принятого. — Уверена, ты не далеко от него уполз, — пробурчала женщина. — Доволен представлением? Блэк потер подбородок, осматривая гостей внимательнее. Как бы он не относился скептически к третьему оку, но оно оказалось право — на этой неделе у Ковена началась одна из двух развилок, которые могут, как возвысить, так и уничтожить. Живешь столько лет, но мироздание любит преподносить сюрпризы. — Ты способна на большее, дорогая племянница. Но сыграно было неплохо, хотя если бы Ивао-кун не встрял, я насладился бы зрелищем сполна. Все же у нас, стариков, так мало развлечений. О, дорогая Элла хотела посветить в своей непревзойденной манере о том, что найдет ему развлечений в виде проблем с Дайме и Великими Кланами, но он лишь махнул рукой в приглашающем жесте следовать за ним. Кио-сан накрыла на стол, а Кэрол увел всех домашних, чтобы не мешать анализировать и думать. Стар он уже для всего этого, но подкинутая загадка его встряхнула. Что поделать, если истинному Блэку скучно плести обычные интриги — мирное время прекрасно, но, как говорит головная боль Сириус — иногда не хватает драйва. Что это такое точно он и сам не мог описать, но семейное шило дало неплохое толкование. Стол был накрыт для чайной церемонии на четверых, но Финеас подумал, что Цедрелла простит старика, если он не будет ждать три часа и просто нальет себе чай — ему уже сто пять, имеет же он право на слабости? Видимо, день был действительно полон на новости, раз малышка Элли плюхнулась, по-другому и не назовешь, на место рядом с ним. Это она, та, которая полуживая от тяжелых родов делала реверансы и вела с ним светскую беседу, не обращая внимания на боль и кровь. — Думаю, от маленькой порции данго никто не откажется, — одно предложение, а племянница буквально восстала из пепла своей усталости. Щелчок пальцев, и на столе появилась большая тарелка с любимым лакомством женщины. Видя, с каким удовольствием она стянула шпажку и ловко разлила всем чай, Финеас с теплой грустью начала сожалеть, что жена не подарила ему дочь, которую он мог так баловать. Лишь малышка Белвина, внучка Офелии, заставляла уйти эту грусть, как и выходки Цедреллы, когда она переставала быть серьезной. — Мистер Блэк, скажите, — Дора покрутила шпажку в руке. — Что нам делать дальше, и что Вы решили? Неглупа. Девочка сразу поняла, кто на самом деле принимает решение и кто может помочь своим покровительством, хотя они не нуждаются в нем — волшебник давно успел узнать Эллу, чтобы понять, что она никуда не отпустит их. — Жить, мисс Блэк, — обращение заставило плечо чуть дернуться. Что ж, в выжигании с гобелена никогда не было особо приятной процедурой, особенно для темпераментных Блэк. — По легенде вы обе осиротели и перебрались к ближайшим родственникам, которые вас отыскал полгода назад. Вы, Нимфадора, приходитесь родной племянницей нашей обольстительнице, — Матриарх возмущенно вскинула руки, готовясь запустить чашку от такой сомнительной лести. — И вы теперь Луна Блэк — троюродная племянница и крестница все той же обольстительницы. Финеас чуть отклонился, когда колонна в беседке обзавелась десятками сенбонами с ядом. Девочка с лунными волосами кивнула, принимая новую роль, не задав ни единого вопроса. Зря он раздраконил племянницу — она единственный источник информации о неучтенном факторе. — Последняя Леди Блэк провела ритуал, продлевая жизнь матери, мама в свою очередь смогла провести нечто похожее на защиту. Перед глазами воздух стал уплотняться, и перед глазами предстала красивая призрачная женщина. Вот и Андромеда, которая должна была быть с ними, что формально и случилось. Потерев виски, захотелось виски впервые настолько сильно за семьдесят с лишним лет в этом мире. Последняя Леди Блэк была отчаянной особой: то ли вину чувствовала, то ли просчитала, какой дар следует закрепить окончательно, но результат во всех смыслах ошеломляет. Продуманная погрешность была просчитана не до конца. — Наверное, стоит начать издалека, — он покрутил чашку и поставил ее обратно. — Нимфадора, Вы видели хоть раз древо Древнейшего и Благороднейшего рода Блэк? — Дождавшись кивка, Финеас продолжил. — Согласитесь, удивительно, что такой древний и чистокровный род ведет свое древо лишь с начала девятнадцатого века от Ликориса Блэка, неправда ли? Этому несовпадению мы и обязаны тем, что находимся в этом мире, в который нас вышвырнула магия старого ритуала. Блэки ведут свое начало еще со времен короля Артура. Было всякое, наши предки не гнушались ничем, впрочем, кто мы такие, чтобы их осуждать? Как было указано в семейных хрониках, Джендри Блэк сумел вляпаться так, выполняя контракт, что задымило огнями Инквизиции — он тоже был большим поклонником теории Салазара, за что и был наказан жестоко не только он, но и весь род — умирающий маг, проклял его с таким чувством и верой, что остальные века ознаменовались для всего семейства непосильной болью и ношей — могущественный род знаменитых наемников, политиков и просто черных волшебников, начал медленно вымирать. Дошло до того, что к середине восемнадцатого века остались лишь дочь и бастард последнего Блэка. Алексия Блэк с Джоном смогли снять проклятие, как они смогли это сделать, хроники умалчивают, но факт остается фактом. Муж Алексии вошел в род жены, а родившейся Эдуард стал родоначальником тех Блэков, которые отражаются на гобелене — он же и ввел традицию называть детей в честь созвездий. Ликорис на старости лет нашел этот ритуал, чтобы обезопасить род, дав ему новую кровь и силу. Усмешка на молодом и красивом лице была слишком колючей, как и сожалеющий взгляд мисс Лавгуд. — Двадцать один год — двадцать одна жертва, — Дора замолчала. Цедрелла прикрыла глаза. Девочка знала про ритуал почти все, ознакомившись с этом трудом, но не знала всех подводных камней. — Верно, — ровно ответил Финеас. — Но это верхний порог. Изгнанным из рода можно и раньше, но только в двадцать один механизм сработает. Так было с Айолой, Цедреллой, Сириусом и вами. Те, кого выгнали после наступления этого возраста, служат стабилизатором и закрывают ту брешь, которая позволила изгнанным из рода покинуть этот мир. Таким был я, Альфрад и в каком-то смысле ваша мать, которую ритуал засчитал благодаря вам, дорогая Луна. «Это конец», — билось в голове, однако выжженные с гобелена кончились, а брешь в потоках осталась, и что с ней будет один Ками ведает. — Если бы не было подобного стабилизатора, то ритуал потребовал бы всех жертв, достигших только предельного возраста, который был заложен в основу с самого начала. Очевидно, Ликорис переработал ритуал под себя и нужды рода, и даже я не берусь гадать, что мог сотворить отчаянный человек. Женщина старалась не думать об извращении предков, стараясь продумать занятия для новобранцев семьи. Если заниматься все время, то полгода должно хватить на понятие азов. Придется просить ядовитую гадость у этого старого прохиндея — здешний аналог зелья памяти та еще дрянь, но эффективная. — Нужен еще один, чтобы ритуал завершился, — Луна допила чуть горьковатый чай, который будто впитал в себя полностью жасмин, невероятно насыщенный вкус. Элла дернулась от очевидного факта, как от огненной плети. Она знает, что Нимфадора последняя, но если нужен стабилизатор, то притянет сильного мага, который с ними в родстве через Блэков — а таких, еще в ее время было чуть ли не половина Британии. — Да, и это, скорее всего, будет наш кровный родственник, — Финеас положил горячую ладонь на руку Цедрелле. — К сожалению, вероятность, что это кто-то из твоих потомков велика, Элла. Мне жаль. Ему жаль, а у нее кончился воздух в легких. Она не сможет посмотреть в глазам повзрослевшим детям, потому что до сих пор глубоко внутри скребется чувство, что она их бросила. — Сколько времени займут расчеты на всех? — голос был вкрадчив и тих, но не задрожал, что женщина посчитала это победой. Альфрад всегда говорил, что паниковать лучше тогда, когда встретишься с причиной. Подавить ту лавину чувств и постараться выстоять, отвлечься на детей, которым нужна помощь больше, чем ее переживания. Она нужна здесь, своей семье, и будет предательством с ее стороны всего Ковена, если она даст слабину из-за призрачных перспектив. — Я начну сегодня же, после того как Сириус нам отчитается. Как думаешь, он сожжет дверь как в прошлый раз или просто с пинком отправит нашего посыльного вперед? Она засмеялась, внутренне благодаря старика за поддержку и попытку отвести разговор в сторону. Иногда театральность мужчин Блэков просто необходима, и она будет не собой, если пропустит это зрелище.