Контрармагеддон

Слушайте. Однажды Локи, бог лжи и коварства, горячо поссорился с горячим Суртом — предводителем огненных великанов. Эта ссора пришлась весьма некстати, особенно если учесть, что все было абсолютно готово к запланированному ими концу света: устрашающие ожоги от змеиного яда еще зловеще кровоточили на лице бога обмана, начищенные пуговицы сияли на одеждах Сурта и Локи подобно их же глазам, полным ненависти, окружающие их объекты в радиусе километра согревались их яростным дыханием; ожидая своего часа скромно белел на фоне скрипучий корабль из ногтей и зубов мертвецов. О, да, все было готово. Однако с Суртом пуститься в дело Локи не случилось, и он пошевелил корнями, припомнил ледяным уже великанам, хримтурсам, Ётунхеймцам, что он им приходится родственником, и предложил уничтожить текущую обстановку во всех Девяти мирах, потому что почему бы и нет. Полные ледяной древней силы, непоколебимые, бесконечно вооруженные холодом и магией они появились в Мидгарде. Мидгард выглядел так, словно ледяные великаны только что его покинули. Локи мог бы подумать, что в своих маниакальных намерениях Сурт его опередил, но Мидгард был ледяным, а Сурт — муспелль, душа вулкана, родитель пожара, не мог подчинить себе кардинально чужое ремесло. Локи был озадачен. Ледяная корка покрывала землю покуда хватало глаз, небо казалось червивым из-за ураганов, не было ни единой живой души вокруг. Ледяные великаны как один отрицали свою причастность, озирались и недоумевали. «Сукины сыны, — сплюнул Локи. — Придется разобраться». Нагльфар оказался бесполезным: было неясно, какая часть из этого вселенского льда — бывшее море, где ему тщетно биться своими веслами. Локи слепил из снега двух ястребов, чтобы они облетели и осмотрели Землю, окропил их своей кровью, вложил волшбы, но они остались недвижимы. Это был мертвый снег. Бессчетное количество времени они слонялись по земле и воде, отыскивая сердце холода и живых мидгардцев. Попадались им только мертвые. Замерзшие, застекленевшие, какими были, в чем были. «Это должен был устроить я!» — негодовал Локи. Туповатые хримтурсы вообще не понимали происходящего. Наконец, они добрались до Сан-Лоренцо, маленькой ненужной республики во льдах Карибского моря. Когда-то на острове были пальмы, религия и невероятное количество беспримерно бедных людей. Сейчас на острове был лед, еще больше льда, еще немного льда и куча мертвецов. У мертвецов была отличительная черта: они держали палец во рту. «Что такое…» — подумал Локи, и приложил руку к губам. На секунду ему показалось, что кровь в жилах его загустела, двигаться стала лениво и болезненно, но божественное сердце разогнало фантазию и кровь. «Дела», — подумал Локи, не осознавая, что мыслит в рамках местной религии. Хримтурсы просто ни о чем не подумали. Потом они увидели свет в конце тоннеля, или, по правде говоря, нелепо состряпанный из явно подручных материалов американский флаг на холме. На холме лежал замерзший человек, с пальцем во рту и дразнящей гримасой, уставившейся в небо. Под головой у него была толстенная книга. «Учения Боконона», — прочел Локи. «Ну и ерунда», — неосознанно-справедливо подумал Локи. Слушайте. Боконон был местным лжесвятым, которого народ Сан-Лоренцо призвал к ответу, когда мир начал замерзать. Боконон был тем человеком, который посоветовал им совершить массовое самоубийство, коснувшись губами отравленного льда. Боконон был тем гримасничающим человеком на холме. * * * Когда Локи нашел живых мидгардцев, ярость в его существе уже давно уступила любопытству, непониманию и оскорбленному достоинству: земляне заморозили свой мир куда лучше него самого до него самого. Выжившие были удивлены и обрадованы до слез, до трепета, до судорог и шепота. «Не одни, не одни, не одни… Есть еще живые, есть?» Они объяснили, что мир заражен изобретением создателя атомной бомбы Феликса Хонникера — льдом-девять, маленькой штукенцией из водорода и кислорода, способной кристаллизировать любую жидкую среду, в которую попадет. Они объяснили, что предыдущий правитель острова мучился от рака, а потому заглотил кусочек льда-девять, совершив самоубийство. А затем его тело случайно попало в море. Тепловатое море Сан-Лоренцо. Сообщаясь с прочими водоёмами, тепловатое море Сан-Лоренцо заморозило весь мир. Из ненужной республики пришел конец света. — И зачем вам все это? — заорал Локи. — Незачем, — пожал плечами лилипут-американец по имени Ньют. — Что бы ученые ни делали, у них все равно получается оружие.* А вы откуда? — Я… Как, откуда? — У вас произношение не как у хужера*, — заметила старая выжившая просто и почти из ума женщина. — Вы из Америки? — Я… Я из Асгарда. Я из Асгарда! — Не бывал. — Сказал один из людей, по имени Фрэнк Хонникер. Другие согласно закивали головами. — Не бывали. — Да кто б вас туда пустил. Это же мир богов, — усмехнулся Локи. — Лас-Вегас тоже пару месяцев назад был миром богов, и что теперь? Лед, еще немного льда, еще чуть-чуть льда и, почти наверняка, куча мертвецов. — Крошка американец пнул ледышку. — Асгард не находится на Земле. — Да вы тоже, — хмуро отозвался один из людей, по имени Фрэнк Хонникер. — Это — не Земля. Люди помолчали. — Вы один? — Спросил выживший муж выжившей из ума американки. — Я с ватагой ледяных магов. Люди горестно вздохнули: возможно, единственный выживший кроме них на планете, и тот — из ума. Люди разбрелись, куда глаза глядят. — Вы только лед не лижите, — бросили напоследок. Локи остался в одиночестве, ошалело пялясь на ничего не происходящее, пока в его голове зрел удивительный жест неповиновения. Из природной подлости он решил, что раз мидгардцы устроили конец света без него, он им тут все к хуям восстановит. Он послал сопровождавших его хримтурсов к Сурту с объяснением текущей (ха-ха) обстановки на Земле и потребовал детей огня, много, много разъяренных до белого каления детей огня. Сурт отозвался, и муспелли носились по Земле, как угорелые (ха-ха), несколько дней и плевались огнем направо, налево и кругом шагом марш. Когда великаны разморозили Сан-Лоренцо, выжившие люди — застыли. От удивления, непонимания, благодарности. — Кто вы, — упав на колени, спрашивали люди. — Я — бог лжи и коварства, Локи, — с достоинством отвечал Локи. Люди не понимали. — Вам нужна женщина. — Задумчиво протянул бог лжи и коварства, глядя на отряд выживших: старые муж с женой, лилипут и еще двое хмурых мужчин. Он нашел на острове закоченелую фигурку самой душераздирающе-прекрасной женщины на свете — Моны Эймонс Монзано, и поцеловал ее в губы, вдохнув в нее жизнь. — Восстанавливайтесь. * * * Слушайте. Поступок Локи оказался достойным всепрощения среди асов. Все живое в Асгарде восхищалось им, его приняли, его хвалили. Ровно до того момента, пока не застыл, не оковался льдом священный источник Урд, дом Эгира, пристанище Ран*, причем никакие вражеские войска здесь были ни при чем. Локи, лёд-девять. Слышите?