Боги за работой

У Мика опять ничего не ладилось. Месяц уже подходил к концу, а план не был выполнен даже наполовину. По списку на сегодня у него было десять пар, но только пять он мог назвать успешно обработанными. Ещё три никак не хотели знакомиться, а за оставшиеся две он даже ещё не брался. Откинувшись на спинку стула, Мик закинул ноги на стол и уставился на собственные сандалии. Что-то он делал не так… Конечно, он ещё очень молодой бог и у него мало опыта в делах амурных, но он был талантлив и подавал надежды. Иначе его бы не взяли сразу после академии в отдел брачных союзов. Отправили бы на стажировку в Министерство знакомств или — ещё хуже — в Первые Влюблённости, с подростками работать! Поёжившись от этой мысли, Мик расправил плечи, сел удобней и снова принялся за работу, которую любил, несмотря на все сложности. Пусть даже он никогда не узнает их лично, но ощущение того, что за последний месяц его стараниями стали счастливы около трёх сотен человек, было приятной платой за проделанные труды. Вот эти двое! Досье на экране запестрело фотографиями: Мик снова тыкнул не на ту кнопку, тем самым открыв все приложения одновременно. Спешно закрыв лишние фотографии, Мик потёр лоб тыльной стороной ладони, не заметив, как размазывает чернила, непонятно как оказавшиеся там. Он-то давно предлагал перейти на такие модные в смертном мире цифровые способы маркировки документов. Но нет! Растер, его начальник, даже слушать не хотел о том, чтобы вносить подобное предложение на Великом Совете: по его мнению, традиции — это самое важное в мире богов. Пробежав глазами по списку, Мик вздохнул. Всё же сходится! Он сделал всё возможное. Наталья и Сергей. Он — начинающий врач в хирургической клинике, она — опытная медсестра. Мик старательно программировал назначение Сергея именно в ту клинику, где работает Наталья. Но они работают уже месяц вместе, ходят каждый день рядом друг с другом, кивают в знак приветствия и… всё. — Ну почему? — Мик отодвинул клавиатуру и уткнулся испачканным лбом в светлый стол. Может, Сергею не нравятся блондинки? Может, нужно написать программу, вызывающую у Натальи желание перекраситься в брюнетку? Перепроверив данные, Мик вздохнул снова. Нет, всё правильно — вот здесь написано: все его бывшие подружки были блондинками. Типаж чёткий. Но что же тогда? — Что грустишь? — Растер появился на пороге кабинета внезапно, чем заставил Мика вздрогнуть и вытянуться по стойке смирно. — Не грущу! — отчеканил молодой работник. — Проверяю данные, смотрю, почему не выходит запланированное. Растер приставил стул к рабочему столу спинкой вперёд и уселся на него, как на коня. Он работал в канцелярии уже столько лет, что отточил свои действия до автоматизма: месячный план выполнял за неделю, максимум две, а остальное время помогал новичкам. — Показывай, что тут у тебя. — Вот врач и медсестра. Блондинка, полненькая — ещё в отделе питания постарались, откармливали старательно. Высокий, спортивный, начитанный. Всё, как им нравится. Работать вывожу их в одну смену, на обед отправляю одновременно, пару раз даже автобус задерживал, чтобы он предложил ей подвезти домой. Предлагал — она отказывается. — Балда ты, Мик. Смотри: он курит, у неё аллергия на табак. Погоди… Растер подвинул клавиатуру ближе и застучал по клавишам, набирая текст быстрее, чем Мик мог читать. Три строчки — коротко и лаконично. — Готово. Завтра он начнёт кашлять, сдаст анализы. Диагноз не подтвердится, но напугается твой подопечный не на шутку. Курить бросит. Максимум через неделю она сама с ним заговорит. Мик в очередной раз вздохнул, обдумывая, стоит ли спрашивать совета по поводу других случаев. Морщинка на его лбу продержалась не больше полусекунды — решения Мик принимал быстро. Особенно если они были такими важными. — Вот. Ещё один проблемный случай. На экране монитора высветились две фотографии. Ещё совсем подростки. Первая любовь, которой суждено было стать любовью всей жизни. Если, конечно, Мик справится со своей работой. Молодой человек, Хиро, миловидный, с доброй улыбкой и ясным взглядом, звезда бейсбольной команды, подающий очень большие надежды. В прошлом месяце он получил письмо из лучшего университета страны с предложением спортивной стипендии. А она… Аюри, простая девочка, в меру симпатичная, в меру скромная, предпочитающая книги шумным компаниям. У них отличные перспективы на будущее… Учатся они в одной школе, каждый день ходят по одним и тем же коридорам. И Аюри, кажется, уже столько раз вздыхала по красавцу-спортсмену. Вот только он на неё внимания не обращает, да и подружка у него есть. Больше для статуса, чем по большой любви. Но Аюри именно из-за подружки Хиро его обходит стороной. Та слывёт дурным характером. — Здесь нужны радикальные меры, — кивнул Растер, словно соглашаясь с мыслями Мика. — Но… это жестоко, Рас. Мик нахмурил лоб, наблюдая, как Растер пишет текст. Сам он никогда бы не пошёл на такой шаг. Слишком жестоко, слишком негуманно лишать человека карьеры спортсмена, когда он только этим и живёт. — Я знаю, Мик. Но ты заметил, что в его будущем нет ни одной спортивной заслуги? Ни одной награды? Это его судьба. Зато посмотри на это! Растер ткнул пальцем в монитор, и Мик начал читать. Конечно, он изучал файлы раньше, но на это не обратил внимания. Четверо — столько у них будет детей: три сына и одна дочь. Старший сын в возрасте двадцати лет спасёт двоих соседских мальчишек, провалившихся под лёд на озере. А младший сын… Мик вздохнул. На одной чаше весов была спортивная карьера Хиро, на другой — его сын и одно из величайших открытий человечества в медицине. Выбор был очевиден. — Авария? — Это самое гуманное, что мне приходит в голову. Подружка его бросит через пару дней, как только узнает, что он больше никогда не сможет играть в бейсбол. И эти двое найдут друг друга. Мик согласно кивнул. Он планировал по-другому: хотел устроить короткое замыкание, когда Хиро и Аюми будут ехать в лифте. Но Растер прав: так Хиро не забудет о бейсболе и не пойдёт учиться в медицинский колледж, и тогда, возможно, его сын не пойдет по отцовским следам… — Ещё есть тяжелые случаи? — перебил его мысли Растер. — Да, — автоматически ответил Мик. — Вот, Джим и Тони. Их уже три года никто не может познакомить. Очень тяжелый случай. Мне он «по наследству» достался. Учатся вместе, посещают одни и те же занятия. Уже на концерте их сталкивал, в поезде, в магазине. Сейчас вот сессия — целыми днями держу их в библиотеке, в одном зале. Они уже кивают друг другу, когда видятся, но не знакомятся никак. — И правда тяжёлый случай, — Растер почесал подбородок и, прищурившись, уставился в монитор. Где-то среди всех этих данных должна быть зацепка… Джим — студент журфака, пишет выпускную работу. Любит собак, добровольцем работает по приютам животных. Всё свободное время проводит в компании друзей, очень общительный и ответственный. Тони похож на него как две капли воды: также любит собак и весёлые компании. Через пару месяцев ему предстоит последний экзамен, и его ждет прекрасная карьера юриста. Они просто обязаны быть вместе: именно с их подачи произойдет много изменений в сфере однополых отношений. Растер перечитал описание характеров ещё раз и улыбнулся. — Нерасторопный! Вот смотри! Он — нерасторопный. Мик смотрел на монитор и видел то, что показывает Рас, но пока ещё не понимал, что он имеет в виду. — Не очень чистый трюк, но в таких условиях иначе нельзя. Смотри! Живое представление. Растер начал быстро печатать, и на экране тут же высветилось окошко. Молодой человек в тёплой зимней куртке и с сумкой через плечо поправил очки в тонкой оправе и остановился на ступенях перед библиотекой. Снег замёл всё вокруг, покрыв белым полотном машины, дома, дорогу и ту самую лестницу, на которой стоял Тони. Если бы он не был так занят мыслями о предстоящем экзамене, он бы непременно посмотрел под ноги и заметил лёд, но в его голове царили статьи кодекса, те же самые, что он держал стопкой распечатанных листов, прижав к груди. Шаг вперёд, и нога соскальзывает с замёрзшего гранита… Тони понял, что произошло, лишь оказавшись на покрытом тонким слоем колючего снега газоне. Съехал со ступеней он на редкость удачно. Откуда же ему было знать, что просто переломы костей и прочие неприятности не были вписаны Растером в его падение?! Поднявшись на ноги, Тони отряхнулся и оглядел место падения. Сам он практически не пострадал, чего нельзя было сказать о его вещах: карабины на ремне сумки оторвались, отчего та, упав на землю, раскрылась, и всё содержимое рассыпалось по мокрому снегу. Вместе со старательно прокомментированными на свободных полях листами с распечатанными законами. Бумага мокла на подтаивающем снегу, и чернила расползались некрасивыми синими пятнами. — Помочь? Тони только присел на корточки с намерением собирать вещи, как рядом оказался молодой человек и, не дожидаясь ответа, стал поднимать бумаги. Вздохнув в ответ, Тони спешно запихивал учебники в сумку. Вернее то, что от сумки осталось. Не прошло и минуты, как всё было собрано, и молодые люди поднялись на ноги. Заметив в руках помощника цветной флайер, Тони на секунду замер, а потом залился краской то ли от стыда, то ли от возмущения. Он не хотел выдавать своей ориентации в колледже, и потому совсем ни к чему было кому-либо видеть этот клочок бумаги. И как он вообще оказался в сумке?! Ведь Тони точно помнил, как вчера вечером вытащил его из куртки и положил в мусорное ведро для бумаг. Джим едва заметно улыбнулся. Он никогда не обращал внимания на странного, похожего на фаянсовую куклу парня: слишком тот был обычный, бледный, сливался с толпой. Не то чтобы Джиму были интересны только яркие выскочки, но как заметить незаметное? Он узнавал молодого человека только по странной зелёной сумке с огромным количеством значков. А сейчас Джиму вдруг показалось, что вовсе Тони не блёклый, и он так забавно покраснел. — Меня зовут Джеймс Янг. Можешь называть меня Джим. — Сложенный пополам флайер исчез в кармане пальто. Мик уже не слушал, о чём говорили молодые люди. Его внимание было привлечено к статусу файла, который на его глазах менялся из «в процессе» на «выполнено». Так просто. Немного фантазии, немного запрещённых методов с перемещением предметов, и план выполнен. Растер довольно откинулся на спинку стула и улыбнулся проделанной работе. Конечно, его никто не похвалит за использование запрещённых приёмов. Но результаты того стоили. Ведь шутка ли! Три года! Три года они ходили друг мимо друга, и никому так и не удалось их познакомить — очень высокая сопротивляемость. Высокая сопротивляемость — так Растер называл качество людей, которых не получалось свести обычными методами. Такие встречались нечасто, скорее даже редко. Обычно хватало свести людей в кафе или посадить на соседние сидения в электричке, и обоюдное притяжение делало своё дело. Но бывали сложные случаи. Ими Растер занимался сам. А вот теперь взял на подмогу Мика. Правда, новичок ещё не догадывался, что ему досталась такая нелёгкая работа. Растер сам лично подбирал для него дела: сначала лёгкие, потом сложнее. Сейчас, после шести месяцев в канцелярии, Мик стал получать очень сложные случаи. И справлялся с ними почти так же, как остальной состав работников с банальными случаями. Похлопав Мика по плечу, Растер отправился смотреть, как работается другим его подопечным. Он ещё не раз вернётся и проверит, как дела у его протеже, но пока тот должен был нарабатывать навыки сам. Оставшись снова один, Мик открыл ещё один залежавшийся файл. Он уже несколько раз смотрел эти данные, но так и не придумал, что делать. Элла и Оливер. Учительница начальных классов и банкир. Любительница цветов, детей и ручных поделок и любитель бокса, быстрых автомобилей и английской поэзии. Она — в Австралии, он — в Англии… Мик почесал затылок и снова перечитал анкеты. Ничего общего! Совершенно. И такое расстояние между ними. Как их свести? Мик отодвинулся от стола и посмотрел в окно: ничего нового он там не увидел. Всё те же улицы, те же деревья, скамейки у ровно стриженых газонов, яркие пятна цветочных клумб, воробей и голубь. Такие же разные, как его парочка. Разные и в то же время похожие. И ведь как-то понимают они друг друга, хоть и общаются на разных языках. Идея пришла внезапно, пока Мик разглядывал, как воробей воровал крошки хлеба у голубя. Печатать так быстро, как Растер, Мик не умел, но от нетерпения стучать по клавишам получалось поспешней обычного. «Классические стихи для детей» — созданная на британском интернет-форуме тема появилась почти в тот момент, как только Мик допечатал последнее слово. Элла написала, что она учитель, и попросила помощи в поиске лёгких, но неизбитых стихов для детей. Всего пару минут спустя появился первый ответ: некто поправил её правописание и высказал своё мнение по поводу её навыков как учителя. Завязался спор по поводу австралийского правописания… Довольный проделанной работой, Мик расслабился, уже предвидя, во что перейдёт этот горячий спор: оппоненты не стеснялись острых подколов и даже оскорблений, а статус файла тем временем перешёл в «выполнено». Следующий случай требовал гораздо больше размышлений… Мик прочёл анкеты ещё раз, прежде чем подняться на ноги. Хорошая прогулка и сытный обед — вот что ему было нужно. Проветрить мозги и получить новой энергии. И подумать. У него никогда не было подобных случаев… Мария и Маттео. Она — молодая и очень талантливая художница, он — не менее талантливый скульптор. Оба проживают в самом центре Милана. Оба слушают Франко Корелли. А по вечерам смотрят одни и те же юмористические передачи. Казалось бы, проще простого. Но… Мария никогда не говорит, а Маттео — не выходит из своего ателье. Афазия и агорафобия. Нарушение речи и боязнь открытых пространств. Лишь два часа спустя Мик вернулся на рабочее место, так и не придумав ничего подходящего. Ничего из стандартного набора вроде походов на выставку или случайно неправильно набранного номера в этом случае не подходило. Попытки свести их на пространствах интернета уже заканчивались неудачами. А значит, нужно было что-то абсолютно другое. Растер тоже был в замешательстве… После абсолютно бесплодно проведённых в раздумье часов Мик всё же решил ещё раз спросить совета начальника. Но и он не смог придумать решения сразу. — А что, если… — Растер снова пролистал анкеты и выдохнул: выставку Маттео уже проводили, буквально несколько месяцев назад, и Мария даже на ней была. В отличие от самого Маттео, который отправил вместо себя своего агента, а сам остался дома. — А давай устроим землетрясение?! — с энтузиазмом предложил Мик. — Землетрясение? В Милане? Ты серьёзно думаешь, что миланцев можно напугать землетрясениями? Этого, — Растер ткнул пальцем в монитор, отчего фотография Маттео заиграла всеми цветами радуги, — этого точно не напугаешь. И правда, о чём только Мик думал?! Если его, Маттео, не напугали все землетрясения прошлых лет, то что изменит ещё одно? Мик подошёл к окну и приподнял жалюзи: на улице уже темнело. Скоро можно будет закрыть все файлы, выключить компьютер и забыть о работе. До следующего утра. Даже этих двоих можно было оставить на завтра, но по какой-то причине эта история его не отпускала. — А что, если нам устроить интернациональную выставку работ Маттео? С известными критиками. С весомой прессой. Или даже телешоу можно устроить! — Было уже три попытки. Он отказывается от всех интервью, — Растер на всякий случай проверил данные перед тем, как ответить. Тяжело вздохнув, Мик вернулся к столу и в очередной раз просмотрел анкету. Он искал зацепки. Искал что-то, что могло бы связать этих двух людей. Неожиданно его внимание привлёк один факт из далекого прошлого… Мария не понимала, зачем это делает, но ноги как будто сами несли её по ступеням вверх. Всё, что от неё требовалось, — бросить конверт в почтовый ящик, но почему-то именно это письмо ей захотелось отдать лично адресату в руки. Словно кто-то руководил её действиями. Маттео открыл не сразу: он работал над новой скульптурой и руки были испачканы глиной. Он даже подумывал о том, чтобы не открывать двери вовсе, но в последний момент ему показалось, что кто-то буквально ведёт его по собственной студии. Девушка на пороге едва заметно улыбнулась и протянула конверт. — Спасибо, — нахмурился Маттео, принимая приглашение. Он уже знал, что внутри. Такие письма он получал регулярно: приглашение на встречу родственников и друзей погибших… Его отец стал случайной жертвой взрыва поезда в середине восьмидесятых. Точно так же, как отец Марии. Но, в отличие от неё, Маттео не ходил на такие встречи и на эту не собирался идти. — Передайте своим организаторам, чтобы они больше не беспокоились и не слали мне приглашений, — сухо произнес молодой человек, размышляя о том, что организаторы встреч перешли к агрессивной агитации, засылая с приглашениями молодых и симпатичных девушек. Мария достала из кармана куртки потёртый конверт и красивым, отточенным почерком настрочила всего одно слово: «Пожалуйста». Маттео застыл на месте, сам не понимая, что вызвало такую реакцию: тот факт, что девушка просила его, или то, каким образом. — Я… Мне… Мне страшно, — неожиданно для самого себя признался он. «Мне тоже» прочёл он под зачёркнутым «пожалуйста», прежде чем почувствовал прикосновение прохладной ладони к своей руке… Мик довольно улыбнулся: статус дела так резко сменился на «выполнено», что даже пришлось перепроверить, случилось ли это на самом деле или к концу рабочего дня его стало подводить зрение. Растер похлопал приятеля по плечу. Вот теперь — в этом он был уверен — Мик был готов. Готов к самым непростым делам, требующим особого подхода и нетривиального мышления. Даже сам Растер не увидел такого варианта решения проблемы. И пускай пришлось действовать на сознание людей, результат оправдывал такое вмешательство. — Теперь можно и по домам, — заметил Мик, взглянув на часы. — Иди-иди, у меня есть ещё дела, — отмахнулся Растер. У него, и правда, было ещё одно очень важное дело. Пожалуй, самое сложное за время его работы. Однажды — на это он надеялся — ему удастся закончить и этот проект. Возможно, Мик поможет ему. А пока он лишь дождался, пока закроется дверь и он снова останется один, и лишь потом открыл файл. С экрана улыбался приятного вида молодой человек… Рас вздохнул, вспоминая слова своего наставника. «Никто не лжёт, когда молится», — говорил тот, когда у Растера опускались руки. Конечно, он помнил, чего стоят его труды. Человеческих улыбок — самой дорогой валюты.