История джиннов

Солнце уже заходило за горизонт, когда султан вошел в свой гарем. Черные струйки пламени без дыма и запаха плясали по его лицу. Его ум был пленен войной, и боль в душе ошеломляла его. Природа джинна захватила все его сердце, и он хотел выйти за пределы дворца и сжечь всякого, кого встретит. Джинири стала с ним разговаривать, а он сидел точно истукан, не отвечал и не откликался. И она поставила перед ним ужин, а он все еще был в таком состоянии. И тогда джинири спросила его: — О повелитель, что с тобой случилось? Болит у тебя что-нибудь? Что с тобой делается расскажешь мне? Я вижу, что ты сегодня не такой, как всегда: я с тобой разговариваю, а ты мне не отвечаешь. Но черный ифрит не реагировал, а лишь повторял слова, обращенные к богу. — Клянусь, тебе нужно отдохнуть и собраться с мыслями, — продолжала джинири, — Они так и ждут, когда ты сдашься в виду своего возраста. Черный джинн был и правда старше всех своих собратьев. Он прожил так долго, что его пламя покрылось черным мраком и делало его не похожим на остальных. Мариды, белоснежные духи, которых можно было встретить на диване, который представлял собой собрание всех управляющих, всякий раз, помогали как могли Но ситуация и правда выходила из-под контроля. — Клянусь своим именем, каждый из джиннов, что верует в истину, готов отдать жизнь, чтобы это прекратилось. Но этот ифрит, имя которого я не желаю произносить в своем городе, и да покарает его Аллах, и да почиет проклятье на всех его воинов, умеет прятаться от нас, разрушая и убивая словно шакал, — вспылил султан. Его брови воспламенели, из-за чего вся комната потемнела. Так продолжалось день и еще многие дни, и султан чернел с каждым вечером, пока не стал совсем смуглым словно ночь, когда на ней нет луны, и всякая тварь спит, не собираясь покидать своего дома. Султан правил справедливо и благородно, и каждый джинн, что веровал, желал этому ифриту еще многие тысячи лет жизни. Но его срок уже подходил, и совсем скоро должно было наступить время для его джаназы. И его мариды понимали это, и каждый ифрит в мире знал это, и каждая джинири, и любой другой джинн. А враги, чья численность росла с каждым днем, подбирались все ближе и ближе к великому городу черного султана. Многие ифриты, чей характер был суров и опасен, были под знаменем противника. И всякий раз, когда они уничтожали очередное поселение, они исчезали с лика земли и прятались неизвестно где, что было сильным поводом для беспокойства и большой думы для султана и его визирей. Настал такой день, когда султан стал запираться у себя в комнате после дивана, накладывая чары, чтобы никакой джинн не смог войти, а все дела за него делал великий визирь. И много вечеров и ночей так было, пока великий визирь, белоснежный марид в белых одеяниях не получил надобность обратиться к султану за советом и не постучал в дверь, и не услышал, как великий султан говорит с кем-то. Марид прислушался и понял, что черный джинн говорит не с богом, не со своей джинири и не с собой. И испугался от этого дух, и стало ему боязно за повелителя, и начал он стучать кулаком в двери, и кричать дозволения войти. На что султан отказал ему и пригрозил убить, если тот не прекратит, и не забудет, что слышал. Марид спросил прощения, и султан выкрикнул ему из-за дверей: — Прости тебя, Аллах! И марид ушел тогда, стараясь забыть об случившемся. Великий визирь старался и молился каждый день, чтобы знание это вышло из него, но никак не могло такое случится, и тогда марид посоветовался со своей джинири об этом, на что получил такой ответ: — Если захочет Аллах, то такое знание выйдет из тебя. Но никак такое не случалось, и марид становился мрачнее от этого еще пуще и больше, чем от военных тайн. Но, благо, скоро диван решил, что воинам нужно выступить навстречу врагу, чтобы обезглавить сего змия и чтобы всякий джинн жил спокойно. Великий визирь и марид, будучи обязанным на это, получив одобрения от султана, собрал воинов и эмиров, что пылали желанием уничтожить беду, и выдвинулся из славного города в сторону поселений, где должен был быть следующий удар. Много дней воины султана стояли в поселении, ели и пили, и молились. Но настал день, когда из дворца султана прилетел красивый силат и рассказал, что соседнего поселения уже нет, и что воины стоят здесь понапрасну. И в это же мгновение вокруг селения, что принадлежало великому султану и одному из первых джиннов, появились ифриты, что разоряли и бесчинствовали все это время мирных джиннов. Коварные убийцы ифриты, чье пламя было багрового цвета от силы, что была в них. Глаза их жгли словно солнце, а изо рта выходило пламя. Но марид, не испугавшись, пустил огонь из носа, как он делал по обычаю перед принятием решения, и обнажил своей меч. И началось сражение, и разгорелась битва, и великий визирь и его воины ринулись на врагов. В то время среди джиннов было поверье не использовать против друг друга магию, что дозволялось лишь ангелам. И вот белоснежный дух увидел, что ифриты сражаются против них с небывалым искусством владением сабель, и что погибают джинны султана словно вода в жаркой пустыне. Скоро не осталось ни одного, кроме самого духа и еще двух джиннов. И тогда самый большой ифрит подошел к нему с спросил: — Скажи, кто ты есть и я пощажу тебя. И великий визирь марид черного султана джиннов не стал отвечать и не пал на колени. И тогда ифрит, который спрашивал марида, пронзил последнего своим кинжалом, а оставшимся двум джиннам он вонзил иголку в тело, от чего те стали покорны ифриту, и были они с тех пор невольниками, и рабами, и стали частью армии багрового ифрита. Но случилась так, что силат, который являлся джинном воздуха, стал свидетелем битвы, но не вступал в нее, трусливо прячась среди облаков. Когда все закончилось и ифрит со своими воинами ушли, силат со всей своей скоростью отправился обратно во дворец султана. Вернувшись во дворец, силат увидел, что султан обсуждает со своими визирями и эмирами на диване важные дела, и не стал его беспокоить. Однако, увиденное его так потрясло, что он стоял точно в мыле и изнемогал от страха и желания обо всем поскорее сообщить. Так уж вышло, что рядом проходила джинири великого визиря черного султана джиннов. Она спросила его: — О силат, от чего ты стоишь словно сам не свой и как будто бежал ты от гнева Аллаха? И силат рассказал ей о случившимся. История силата так потрясла ее, что она обомлела и потеряла рассудок. Она ворвалась на заседание к султану и стала громко обвинять его в том, что он послал вместо себя марида, ее мужа: — Если бы там был ты, ты бы собрал больше воинов! — кричала она и лезла в драку с султаном. Таков был ее гнев, ибо горе ее настолько сильно потрясло ее, что она забыла обо всем остальном. Ифриты султана, охраняющие покой заседания, тут же схватили джинири и понесли прочь, но та успела сказать о том, что султан сошел с ума и разговаривает с кем-то наедине помимо бога. За что на эмиры и визири, а также прочие вельможи султана обрели сомнение в своем повелителе. С тех пор во дворце стало так же беспокойно, как за его пределами. И были еще вечера, когда султан закрывался в своей комнате и разговаривал с кем-то. Силаты, которые жили во дворце, подслушивали за дверями о чем идет речь и кто тот, кого никто не видел. Но ничего не получалось, и вот с каждым днем ползли слухи все больше и дальше, а ситуация становилась все более напряженной. Некоторые визири стали думать о том, что султан не сможет справится с багровыми ифритами, и что карает их небо за их бездействие. Как-то пришла ночь такая же темная, как душа проклятого, и когда султана не стало во дворце вовсе. Все мариды гадали ту загадку, куда и как он мог бы запропаститься. Силаты рыскали по всему городу, но ничего не нашли, а ифриты, которые были основой войска султана, заглядывали в каждые чары, чтобы постараться обнаружить своего повелителя. Но шло время и никто не смог найти султана ни во дворце, ни за его пределами. И тогда один из маридов сказал: — Если так угодно Аллаху, я займу место султана. Клянусь своим именем, настал такой день! И остальные согласились. И каждый марид, и ифрит, и силат, и каждая джинири приняли марида своим султаном, и стал последний управлять всеми делами и молиться, чтобы все благополучно завершилось. А, тем временем, черный ифрит плакал далеко от своего города и причитал, и укорял себя за то, что делал, и делает, и будет делать. И хоть слово, которое он дал, было велико и нерушимо, все равно ему было тяжело так поступать. И был он в пустыне одну неделю, а потом еще много времени, так далеко, что ни одно существо не могло знать и видеть, что он делает. И день и ночь, покуда у него были силы, он писал на песке разные слова, а затем творил магию и разрушал ее каждый раз. И пробовал он по всячески сотворить все, что только знал. И молился, и ел, и пил, и спал он как положено, но ни на миг не отступал от своего действа, и с каждым днем был более старателен и тверд в намерениях. Так длилось до того времени, пока он не получил слово, которое имело смысл того, что произошло во дворце в его отсутствие. А вот то, что случилось во дворце.Шли дни и новый султан и другие мариды пытались покончить с войной, но у них это не выходило никак. И тогда настал день, когда враг пришел уже к городу, где стоял дворец султана. И много было ифритов, но в городе не меньше. Тогда каждый марид, и каждый силат, и каждый ифрит, и каждая джинири, и всякий джинн был на том поле великой битвы. Настал час и каждый обнажил свое орудие, и ринулся в бой. Страшное творилось на том поле, и даже в воздухе бились джинны. Джинны под знаменем багрового ифрита бились могуче, но и враг не уступал. И всякий зверь, что проходил мимо, плакал от того, что убивали друг друга братья. И тогда всякий зверь и крупная тварь пришла на поле и стала вытаскивать иголки из тел джиннов, что были невольниками в багровой армии. И стало тогда нападавших меньше, а кровожадность их только росла с каждым мигом. И тогда самый большой багровый ифрит, что был верхом армии, дал знак, и каждый его джинн бросил оружие, и взял в свои руки магию. Нечестные хватали джиннов и сжигали их, рвя на части магической силой и всяким пламенем, что они могли сотворить. И каждый джинн устрашился в тот момент от такого, и пали они на землю и начали молиться, чтобы все такое прекратилось. И в этот момент с неба спустилась огромная птица, имя которой было Рух, а верхом на ней сидел черный ифрит. И вступил ифрит в бой один, и не оборачивался он, и не стал думать и ждать, кто пойдет за ним. И резал и убивал он всякого врага, а тот, кто пытался убить его магией, лишь махал руками, и ничего тогда у такого не получалось. И увидели джинны, что султан вернулся и всякий, кто мог, продолжил бой и пошел за султаном. И вновь разгорелась битва, и была она такой большой, что магия, что оставалась от убитых джиннов окрасила землю, и всякий зверь устрашился и убежал, и небо стало мрачным от битвы. И случилось вдруг так, что каждый джинн черного султана, и всякий джинн багрового ифрита, и всякая джиннири, и любой силат, и марид, и все остальные стали пленены и не могли ничего делать. И небо развернулось, и послышался грозный глас, от которого каждому каждому джинну стало страшно. И был этот голос голосом Иблиса, который прекратил вражду в мгновение и сам спустился с небес на землю, чтобы покарать виновников и остановить всякого, кто хотел биться. И каждого заставил он пасть перед собой на колени и приложить голову к земле, и воззвал каждого, чтобы тот слушал и не ослушался. Так великая бойня джиннов была прекращена, а кровожадность остановлена. И скоро каждый узрел Адама и получил слово, чтобы все поклонились ему. Но Иблис, исполненный гордости, ревниво отказался повиноваться приказу бога, ввиду того, что считал Адама низшим созданием, ибо был тот сотворен из глины, а не из бездымного пламени, как всякий джинн. Но черный ифрит поклонился, и тогда Иблис взял султана и заточил его в светильник, и бросил в неизвестность со словами о том, что коли тот так послушен, то будет исполнять волю каждого человека, кто потрет светильник. А что было дальше, довольно известно.