***
Тхурингветиль треснула кулачком по перилам открытой галереи. Прекрасный вид на дымящийся вулкан ничуть её не утешал. Подумать только! Ещё одна ученица! Жаркий лесбийский секс! А таран в жопу тебе не надо, похотливая майарская сучка?! Совершенно ослепительная фантазия пришла в её хорошенькую головку секундой позже. Вот бы… с ними обоими! И она с мучительной негой вспомнила жар и твёрдость члена Мелькора, на котором она тогда извивалась, и ей было так больно и невозможно хорошо… и вот бы ещё Гортхаура, с ней они бы могли сразу вдвоём, даже её тело приспособлено для двоих, она могла бы… о, что она могла бы, пока они целуются и обмениваются нежными взглядами поверх её плеча!.. Небольшая группка солдат, проходившая мимо, вывела её из размышлений. Майэ обернулась и стрельнула глазами на самого симпатичного, но паренёк после секундного замешательства торопливо отдал честь и поспешил за своими. «Хоть бы за задницу кто ущипнул», – горестно вздохнула Тхурингветиль.***
– Мел, давай мы её вместе трахнем так, что ей не понравится! – В игривом настроении Гортхаур был неотразим и знал это, потому в любовных прелюдиях протолкнул немало выгодных проектов. – Ей понравится, – печально возразил Мелькор. – А мы так трахнем, чтобы не понравилось! – продолжал усердствовать майа, обцеловывая и лаская языком его грудь в свежих, ещё не исчезнувших бесследно рубцах от собственных же укусов и царапин, оставленных вчера в пылу страсти. – Так, чтобы ей не понравилось, её можно только НЕ трахнуть. И вообще, что это ты такой пылкий? Бросишь меня ради неё – убью обоих!.. – Удивительно, как превратно ты можешь всё понять, – ласково улыбнулся Гор и поцеловал Валу в губы, чтобы успокоить. – Одному тебе я верен, любовь моя… просто её анатомическое строение в развороте на каждом углу меня уже достало!.. – Как это я пропустил… – заморгал Мелькор, в котором жажда новых знаний на секунду взяла верх над жаждой секса. – Молчи уж, юный учёный, – буркнул майа, поглаживая след своего укуса у самого сердца любовника. И, усыпив чёрную подозрительность наставника, Тёмный Майа принялся шептать ему в ухо, перемежая слова нежными поцелуями. Таким макаром уломать Мелькора можно было на что угодно.***
– Сука, – смачно сказала Тхурингветиль, найдя вечером на своём туалетном столике записку: «Жду тебя через час в своих апартаментах. Мелькор». Почерк был гортхауровский. Минут сорок Тхурингветиль ругала Тёмного Майа всеми известными ей словами (знала она очень много), а потом кинулась одеваться. Вернее, раздеваться, потому что очередное платье она поменяла на узкие трусики и корсет, дивно подчёркивающий её грудь. Правда, уже на выходе вспомнив, к кому идёт, майэ вернулась, погляделась в зеркало и спешно поменяла корсет на другой, который грудь, напротив, утягивал до полной незаметности. – Осталось кое-куда огурец положить, – фыркнула она и, цокая высокими каблучками, отправилась на свидание. Просто так Мелькор к себе не приглашал. Трахаться он мог где (а также сколько, как и когда) угодно, но в святую святых, в свои апартаменты, пускал только Гортхаура и только по ночам. Что он там прятал и оберегал, никто не знал, но Тху подозревала, что это просто какая-нибудь кровать, где они с Гортхауром впервые потрахались, или ещё что-нибудь в этом духе. Вероятность войти и оказаться в идиотском положении была процентов девяносто, но оставшиеся десять стоили того, чтобы рискнуть.***
– Она уже скоро придёт? – нервно спросил Мелькор. За первый эксперимент с Тхурингветиль ревнивый любовник здорово надавал ему по шее, так что теперь Вала лежал натянутый как струна и посекундно порывался подскочить. Гортхаур предусмотрительно устроился у него на груди, с аппетитом ел ананасы из вазочки и даже изредка запихивал по кусочку в рот Мелькору, тем самым демонстрируя редкостное расположение, ибо чем-чем, а едой он, кроме Мелькора, ни с кем никогда не делился. – Придёт, не волнуйся, придёт, – хихикнул майа и вальяжно потянулся. По коридору уже стучали каблуки. – Через пару минут будет. Коридор был длинный, холодный воздух успел немного отрезвить умирающую от любопытства майэ, и она было подумала повернуть, но обозвала себя трусихой и всё-таки взялась за ручку кованой двери. Ковал, кстати сказать, Гортхаур, она это знала, как знала и то, что без позволения Тёмного Майа эта дверь никого не пропустит. Честно говоря, Тху ожидала, что её прихлопнет дверью к стене и больше она никуда не пойдёт. Но нет, дверь отворилась вполне гостеприимно, а в светлом дымчатом мареве волшебных светильников на огромной высокой кровати лежал Мелькор, обнимающий за плечи Гортхаура. Без всякой страсти обнимающий, в первое мгновение майэ в ужасе подумала, что они из-за неё поссорились и Гортхаур её позвал сюда, чтобы убить. Подтверждая худшие её подозрения, любовник Властелина поднялся с ложа и направился к ней. Тхурингветиль первый раз видела его полностью обнажённым и глаз оторвать не могла, он был прекрасен и так соблазнительно двигался, что, пожалуй, она готова была умереть от его руки. – Потекла, – насмешливо констатировал майа и прижал ученицу своего Валы спиной к закрывшейся двери. – Я всегда знал, что ты ко мне неравнодушна. Прежде чем девушка успела возмутиться, Гор взял её за подбородок и глубоко поцеловал. Так же властно, как целовал своих офицеров, чтобы за его поцелуи и обворожительную власть его прикосновений они шли за него на смерть, не боясь и не сомневаясь. Тхурингветиль и правда текла… плавилась и теряла всякую волю, она не была готова к тому, что ненавистный соперник за несколько секунд лишит её всякой воли. Однако ощутив через тонкие трусики прикосновение его члена к самому того жаждущему месту, она вздрогнула и попыталась оттолкнуть майа. – Нет, я тебя не хочу, прекрати меня трогать! – Когда ты сопротивляешься, даже интереснее, – фыркнул Гортхаур и без всякой галантности сгрёб её в охапку и понёс на кровать. – Мел, подвинься. Вала подвинулся, но никакого интереса к происходящему не продемонстрировал, даже когда извивающаяся ученица вместе с разгорячённым Гором плюхнулась рядом. – Мел, спаси меня! – заныла Тхурингветиль, она прекрасно понимала, что Гор её насквозь видит и знает, как она хочет, чтобы он её разложил и взял хоть прямо на Мелькоре, но Мелькор же добрый! И обязательно спасёт её от этого позора. – Ну пожалуйста-а-а-а!.. – Если бы ты не хотела, не пришла бы сюда в таком виде! – отрубил Мелькор и презрительно дёрнул верхней губой. Сражённая этим аргументом, Тхурингветиль в сладком ужасе посмотрела на торжествующего Гортхаура, который сжимал коленями её бёдра, не позволяя вывернуться, и внутренне задрожала. Что с ней сейчас сделают, она боялась даже представить. – Меееееееееел… – тоненько завыла она. – Поздно звать папочку, – заявил Гортхаур и влюблённо посмотрел на своего Валу. В том, что Мелькор в последнюю минуту заартачится, он был уверен, и всё рассчитал, естественно. Крепко сжав пальчики Тхурингветиль с длинными острыми ноготками, он резко провёл ими по своей шее, оставляя кровавые следы. Мелькор тут же потянул носом, хоть и не повернулся. – Всё будет волшебно, девочка моя, – прошептал Саурон бархатно, прекрасно зная, что от этих слов Тху разомлеет сильнее, чем от любых прикосновений, и поцеловал её в ушко, потёрся о неё шеей, пачкая своей кровью её губы и щёку. Когда мягкие губы наставника прошлись поцелуями по её шее и плечу, Тхурингветиль застонала и подумала, что сейчас кончит и ей больше ничего не будет надо. С Мелькором она ничего не боялась, даже Гортхаура. Дальше всё было как во сне. Её смазывали тёплым маслом сзади и ласкали спереди, её гладили и целовали повсюду, такого блаженства она не могла даже вообразить. Потом Мелькор вошёл в неё; как она и думала, наставник предпочёл более привычный путь. На этот раз не было больно, наоборот, просто потрясающе, она так ждала этого, что теперь не жаль бы было и умереть. А потом они перевернулись, и она в счастливых судорогах извивалась на Мелькоре, тёрлась спиной о его грудь, задыхаясь и мечтая избавиться от корсета, лаская руки Валы на своём животе, отдаваясь со всем жаром влюблённой по уши юной ученицы. – Ещё не всё, – прошептал Гортхаур, нависая над ней, и она покорно развела бёдра, приглашая его присоединиться, как тогда, в своём воображении. Ей хотелось плакать от счастья, Гор был такой понимающий, такой нежный, он даже проникал в неё осторожно, словно знал, что ей будет тяжело впустить сразу двоих… тяжело, но так сладко! И, заполненная до предела, она некоторое время не осмеливалась шевелиться, только дрожала, прижимаясь к ним обоим, желая впитать их тепло, их нежность и любовь, стать третьей в их союзе… А потом они начали двигаться снова, так слаженно, как могут только давние любовники, шепча слова нежности, заставляя её раствориться в предоргазменном блаженстве… …не успев ничего понять, Тху оказалась на холодной постели. Следы от грубых рук Саурона наливались синевой под корсетом, а ненавистный майа стонал и кусал губы, быстро и яростно двигаясь на члене Мелькора и помогая себе рукой. И, не дав своему властелину бросить хоть сочувственный взгляд в сторону униженной ученицы, Гортхаур впился губами в его губы, лишая его воли запахом своей крови, и Тхурингветиль осталось только подняться с их (их, их!..) постели и убраться вон, в услужливо распахнутую дверь. – Ненавижу! Ненавижу, ненавижу тебя! Проклятый Саурон! – завизжала она в холодном гулком коридоре, у неё никогда в жизни не было такого потрясающего секса и такого ужасного разочарования. А ведь ещё хотя бы секундочка, а лучше две… Кипя и клокоча от ярости, она побежала к себе, твёрдо намеренная мстить. За колдовской дверью ей делать было нечего, и, что хуже всего, она сама это понимала. – Мне кажется, мы слишком жестоко с ней поступили, – буркнул Мелькор, прикосновением заживляя ранки на шее любимого ученика. – Бедная девочка ни в чём не виновата… – Не мы, Мел, – хмыкнул Гортхаур, довольный от всего произошедшего и от только что полученной ласки. Заботу о себе он очень ценил, даже самую небольшую. – Я и только я. Это я всё подстроил, я заставил тебя её трахнуть и я же не дал тебе её удовлетворить. А ты ни при чём, у тебя вообще на неё не стояло. – Подумать только, Тёмный Вала – жертва преступных махинаций собственного ученика, – улыбнулся Мелькор. – Оказывается, ты у меня любитель строить козни… – В борьбе за твоё сердце нет правил, – важно сообщил Гор и прильнул к груди своего наставника с самым покорным и преданным видом. – А бабу я ей всё-таки привезу. Никогда не видел, как бабы трахаются. – Какое упущение, – засмеялся Тёмный Вала и поцеловал его в лоб. – Спи уж, проказник. Страшно подумать, сколько мне теперь придётся из-за тебя объясняться!***
– Слушать ничего не хочу. Я с ним больше не разговариваю! – дулась Тхурингветиль. Мелькор гладил её по головке, так что ситуация оскорблённую ученицу вполне устраивала. Одежду она теперь носила нарочито асексуальную, волосы забирала в хвост, как многие местные мужчины, а каблуков не признавала. – Пусть, проведу в воздержании всю жизнь. Но я хотя бы знаю, что мне не на что надеяться!.. – Мне больно за тебя, – сочувственно вздохнул Мелькор, – но я ничем не могу тебе помочь. Майэ возмущённо фыркнула и вздёрнула нос. Прежде, чем Мелькор придумал ещё что-нибудь утешительное, дверь отворилась, и в комнату ввалился сияющий Гортхаур в обнимку с фигуристой блондинкой. – Добро пожаловать! – провозгласил он и потискал блондинку за талию. – Только что совращена во Тьму, прекрасна и обворожительна, Мелькор, дай ей имя! – Так у вас тут ещё ученицы есть, – протянула новообращённая тёмная майэ, и под взглядом блудливых ярко-голубых глаз Тхурингветиль ощутила себя прямо-таки исщипанной за задницу и другие части тела. – Так и быть, тогда я остаюсь! Тхурингветиль даже не услышала произнесённого Мелькором имени. Ей было ужасно противно, что за грозящую наладиться личную жизнь придётся благодарить Саурона.17.04.2010