***
На переезд в Дэнвиль ушло порядочно времени, хоть я и торопился, как мог. Фрэнк больше не пытался заговаривать со мной на тему смысла бытия в целом и отсутствия его в моей затее в частности, а я не обращал внимания на его взгляды — по большей мере сочувствующие (когда я арендовал верхний этаж огромного здания в центре города и снабдил его вывеской «Корпорация злодея Дуфеншмирца») и порой снисходительные — когда я сделал плакат с фотографией агента П, дабы попытаться запомнить его лицо. Но, несмотря на свое мнение по поводу всего этого, друг подробно отвечал на мои расспросы и даже проявлял некоторую инициативу. Таким образом, я узнал, что за злодеями следят с помощью специальных приборов, сеть из которых накрывает всю Северную Америку, ибо там сосредоточена основная масса нестандартно мыслящих людей. Оказывается, подобные мне ученые испускают какие-то волновые колебания, конструируя свои изобретения, а спокойной жизни в Германии я обязан только тем, что у нас нет специальной организации. От предложения Фрэнка придумать мне тщательно выверенную легенду с предысторией в виде несчастливого детства, невезучей юности и младшего брата, который забирал все внимание родителей, я отказался, ибо как-то неловко выливать на симпатичного тебе человека ушат вранья при каждом разговоре. Да и если у них там серьезная подготовка, а агент не полный идиот, то, скорее всего, расколет мои враки на раз-два. Еще я решил все-таки не косить под психа, пытающего захватить мир, а то сам и спалю себя неприличным ржачем. Вот захватить власть в каком-нибудь штате — идея более реальная и даже не лишенная определенного очарования. Нет, лучше в трех штатах, а то еще посчитают меня неопасным. Осталось придумать план, и это было весьма трудно, ибо мой перегруженный фантазиями о предстоящей встрече с агентом мозг совершенно отказывался работать. — Твой английский ужасен, — страдальчески протянул Фрэнк, — может, сконструируешь прибор, который сделает твою речь более внятной? Я замолчал на полуслове, игнорируя продавщицу, которая все еще пыталась понять, чего я от нее хочу. — Я сконструирую прибор, чтобы никто не понимал мэра Триштатья! Ты — гений! Лицо Фрэнка искривилось в страдальческой гримасе. Видимо, друг все же надеялся, что я не стану форсировать выборы и баллотироваться в мэры (с его точки зрения это попахивало покушением на политическое лицо и тянуло на срок от двух лет исправительных работ). Следующие несколько дней я не вылезал из лаборатории, впервые за долгое время чувствуя себя легко и спокойно. Наверное, я слишком устал от всех этих «а вдруг» и «если» и использовал первую подвернувшуюся возможность погрузиться в работу и ни о чем не думать. Вспомнить о всех своих опасениях пришлось, когда в «обитель зла» ворвался невысокий пухлый человечек, который по определению не мог быть заинтересовавшим меня агентом. Я с растущим раздражением оглядел его от верхушки фетровой шляпы до кончиков черных ботинок и понял, что тщательно отрепетированный мной спектакль с пафосной речью о захвате власти и злобным смехом летит в тартарары. — Кто вы быть и что делать в моем доме? — грозно рявкнул я. Агент ненадолго замешкался и протянул мне удостоверение, где значилось, что владелец отзывается на имя Питер. Рядом в скобках было написано «панда». Что у них там за зверинец? Буквы и номера уже не в моде? Я вежливо протянул документ обратно, одновременно выстреливая из скрытого рукавом халата окаменатора. Всегда стараюсь носить его на себе — мало ли что? Теперь остается надеяться, что если статуя-Питер не отчитается начальству о проделанной работе, ОБКА пришлет другого агента. Я хихикнул, представив этаж, уставленный окаменевшими агентами в интересных позах, и развернулся к своему инатору — эта модель уже работала, однако подогнать несколько панелей и настроить прицел не помешает. Через несколько часов я оглядывал мрачным взглядом колонну разномастных агентов, и уже подумывал повесить на дверь табличку «злодей устал, приходите завтра». Может им как-нибудь намекнуть? Или лучше начать продавать билеты в «Музей восковых фигур»? Звон разбитого стекла застал меня в момент заваривания чая. Уже было дернувшись нажать на кнопку окаменатора, я удивленно замер — на агенте была та же, одежда, которую я запомнил, неужели?.. — Кто вы и зачем разбить мне окно? — вопросил я по накатанному сценарию, надеясь таким образом узнать его имя. Мужчина отвлекся от созерцания моего музея и протянул удостоверение. — Перри «утконос», — вслух прочитал я, стараясь не слишком явно улыбаться, — а почему «утконос»? Перри повел плечами, кивком указал мне на статуй-агентов и вопросительно приподнял бровь. — Я их обездвижить, это скоро пройти. Агент неодобрительно прищурился. — Не волноваться, с ними все в порядке, — заверил я. Перри на секунду закатил глаза, после чего указал на возвышающийся посреди лаборатории аппарат. — А! — радостно воскликнул я, вспоминая свою речь. — Представлять тебе мой Вавилон-инатор! Он делать так, что человек начинать говорить на другом языке и даже не понимать этого! Я выстрелить в мэра и никто его не понимать! А потом я, Хайнц Дуфеншмирц, сделать себе реклама, победить на выборах и захватить власть! — я облегченно рассмеялся, радуясь, что смог представиться, избегая формулировки «меня зовут». И честно говоря, Перри показался мне довольно адекватным, поэтому я совершенно не был готов к тому, что по окончании речи меня собьют с ног и приложат спиной об пол. На то, чтобы унять звон в ушах и встать ушло некоторое время, но когда я увидел, что этот недалекий человек лупит уже искрящий в некоторых местах прибор, пришлось срочно прийти в себя. — Стоять! — заорал я и кинулся к агенту. От моего вопля он отпрыгнул от инатора, давая мне возможность нажать на кнопку самоуничтожения. Несколько секунд я пялился на аппарат, опасаясь даже дышать, но ничего так и не произошло — не заискрило, не выстрелило, не взорвалось. Фух, пронесло. — Ты каким местом вообще думаешь?! — развернулся я к Перри. — Я тут кнопки для красоты, по-твоему, делаю?! Это тебе не тренировочный манекен для отработки приемов! Тут каждая часть автономна и обладает собственной функцией, при разделении может произойти что угодно! Ты мог подорвать половину города или телепортировать нас на Венеру! — Я этого не знал, — неуверенно, с сильным акцентом проговорил агент после небольшой паузы. А я понял, что орал на него на немецком. — Ты знаешь немецкий? — Немного. — Мы мочь погибнуть, я предлагать выпить. — Я на задании, — заартачился агент. — Ты его уже выполнить. После долгого взгляда Перри слегка приподнял плечи. Это обозначало согласие. Уже поздно ночью, обустраиваясь ко сну, я думал, что все прошло очень даже неплохо. Мы выпили скотча за наше здоровье, потом я разбирал на запчасти ставший бесполезным агрегат, а Перри терпеливо объяснял каждому зашевелившемуся агенту, что все хорошо и можно идти по своим делам. Надеюсь только, что мне не придется встречать их по десятку каждый раз прежде, чем очередь дойдет до него.***
Входная дверь затрещала, раскалываясь на две половинки. В комнате образовался ощутимый сквозняк, так как заниматься ремонтными работами по восстановлению окна мне было лень, и я просто завесил его полиэтиленом, чтоб птички не залетали и дождь не закапывал. — Перри, зачем ты сломать дверь? Я мочь открывать ее тебе, если ты стучать. Протиснувшийся в мою жилплощадь агент старательно пригладил за собой получившиеся деревяшки и обернулся ко мне, подняв брови. — Если ты спрашивать, устроить ли меня такая дверь, то однозначно нет. А если хотеть знать, что я делать — я есть свой обед. Присоединиться ко мне? Агент помялся у порога, окинул помещение оценивающим взглядом, задержался на разбитом окне и прошел к столу. — Я хотел узнать, что ты сделал, чтобы поднять тревогу? — Ах, это! Знать, Перри-утконос, я решить смотреть мультфильмы в свободное время, чтобы учить английский, и вот недавно я посмотреть мультфильм про город, где один человек торговать воздухом в банках, потому что совсем нет растений! Это же гениально! Агент не особо разделял мой энтузиазм, еще раз оглядел лабораторию, видимо, в поисках инатора и сел на стул настолько осторожно, будто опасался, что я на него сейчас брошусь. Ну, или рассчитывал сам броситься на меня, сделай я хоть одно резкое движение. В этом я убедился, попытавшись встать — Перри подскочил, как на пружинах. — Я хотеть дать тебе тарелка. — Я сам возьму. Присев обратно, я почти с умилением наблюдал, как Перри деловито накладывает себе картошку и снует по ящикам в поиске приборов, поскольку искренне верю, что формулировка для гостей «чувствуйте себя как дома» должна означать, что можешь сам заварить себе чай или поубирать, если насвинячил. Мое новое изобретение стояло на веранде, потому его и не было видно из помещения. Однако, когда я прокашлялся, дабы толкнуть пафосную речь, Перри уже подскочил к растения-уничтожатору, нажал на кнопку самоуничтожения и, преспокойно перемахнув через невысокие перилла, полетел вниз. Испустив громкий неконтролируемый вдох, я рванулся вперед, но психованный агент не собирался расставаться с жизнью, просто решил спуститься таким оригинальным способом. Интересно, реактивные ранцы у всех спецагентов есть или это привилегия для избранных? — Чтоб тебя, Перри, так и до инфаркта недалеко! Даже речь не послушал, для кого я репетировал? Спешное бегство агента оставило неприятный осадок, хотя, думаю, я просто не хочу, чтобы он уходил. Вообще. Может, связать его, чтоб хотя бы не прыгал с небоскреба в начале презентации? Или его просто напрягала глобальность моего гениального плана, поэтому решил сломать инатор побыстрее?***
По моим расчетам, жидкое стекло нужно было нагреть до пятидесяти шести градусов прежде, чем заливать в раму, поэтому я благополучно оставил колбу в термостате и с облегчением стянул с лица лабораторные очки, обмахивая ладонью вспотевшее лицо. Безопасность — это, конечно, хорошо, но насколько же некомфортной она порой бывает! Еще и галлюцинации от жары начались — чудится, будто меня кто-то по имени зовет. Я замер и старательно прислушался. — Хайнц! — послышалось от входной двери. Хм, не почудилось. И зовет явно не Фрэнк, потому что он уехал. Снедаемый любопытством, подозрением и предвкушением, я похлопал по запястью, проверяя наличие окаменатора, и осторожно пошел на звук. — Перри-утконос! — констатировал я, с интересом оглядывая ногу агента, которую засосало дверью. В буквальном смысле засосало — изобретенный мной высокомолекулярный состав был призван восстанавливать свою первоначальную форму и обладал очень подвижной конфигурацией. — Звонка не было, я хотел постучать, — буркнул агент, пытаясь держать равновесие. — Ногой? — скептически уточнил я, подставляя ему плечо. — Вообще-то я предполагать, что ты прийти, и не запирать дверь. — Надеюсь, ты не решил пустить свои жуткие двери в продажу для понижения подвижности населения? — Я не думать об этом, но идея хорошая. Перри издал какой-то урчащий звук. — Хотеть я показать тебе жидкое стекло? — предложил я, когда мы общими усилиями вытащили его из дверей. — Это такое же, только окно? — уточнил агент, все еще нервно косясь на дверь. — Я еще не успеть делать окно. Включить вентилятор, — попросил я, доставая с полки банку. Это разбавленное стекло, не то, из которого я планировал делать окно, но идея показалась забавной, и я добавил несколько реактивов для повышения эластичности. При наличии кольца и вентилятора из него получается дуть прочные гелевые пузыри. Перри выглядел удивленным, но у него всегда такой вид, если я не пытаюсь делать что-то злобное (нелогичное, странное, бессмысленное), интересно, у них тут все злодеи такие? Однако мыльные пузыри нравятся всем, даже если они сделаны из геля, а эти даже руками можно трогать. — По-моему, забавно, только они летать не очень хорошо, наверное, надо купить немного гелия. Перри подул шар в мою сторону и усмехнулся. — Тогда они будут прилипать к потолку. — Я разбавлять гелий с воздухом. — Хм, а так можно? — призадумался агент. — Тогда почему этого никто не делает? Я пожал плечами — понятия не имею, но, по-моему, стоит попробовать. — Я хотеть погулять сегодня, пойти со мной? — Ты не будешь захватывать Триштатье? — Я его недавно захватывать, — возмутился я, — надо быть наслаждаться шоу, а не сигать с моего балкона. Агент хмыкнул. — Кстати, сегодня проходит международная выставка современного искусства, если ты не против гулять в этом направлении, можно пойти туда. — Хорошо, а потом ты помочь мне забрать куртка из химчистка? Они иметь страшно непонятливый персонал.***
— О, агент П! — возрадовался майор Монограмм, наконец переставая переругиваться со стажером и обращая на меня свое внимание. Я вежливо приподнял одну бровь, изображая полную заинтересованность. — Наша разведка доложила, что сегодня утром Дуфеншмирцу доставили большую коробку. Без сомнения, он купил что-то очень опасное. Разберитесь с этим! Я поборол желание закатить глаза — неужели предоставленная мне информация настолько секретна, что ради этого нужно было переться в штаб? Мне до квартиры Хайнца дойти быстрее будет! И почему, когда дело касается его, наше начальство начинает стоять на ушах и предаваться буйной паранойе? Да, его изобретения — это нечто космическое, нарушающие все естественные законы — думаю, если Хайнц вдруг будет уверен, что из фена можно выстрелить, он выстрелит. Однако, несмотря на это, его крыша держится на всех винтиках настолько прочно, насколько это вообще возможно для человека, способности которого ограничены лишь рамками воображения. С экрана раздался громкий вой сирены, заставивший майора взволнованно обернуться. — Это Дуфеншмирц! Поторопитесь, агент П! Я автоматически козырнул и резко подскочил с кресла. Дорога до огромного здания в центре города заняла немного времени. На этот раз я решил цивилизованно подняться на лифте и позвонить в эту жуткую дверь, которую теперь даже выбить нельзя. Вообще-то после того дня, когда мы ходили гулять, во мне забрезжила надежда, что теперь не придется терять естественный пигмент волос, выслушивая его безумные планы. Однако, сирены взвыли уже через день, а примчавшись в лабораторию, я очутился в самом настоящем гелевом пузыре. И ученый подробно рассказывал что-то о перемещениях циклона, пока я из него выколупывался. С той первой ловушки прошел почти месяц. Дуфеншмирц еще спросил тогда, понравилось ли мне, на что я сквозь зубы саркастично заявил, мол, в полном восторге, надо было еще, чтобы этот пузырь мне вопросы задавал из серии что-где-когда. И кто меня просил о таком шутить? В следующий раз на меня набросился какой-то синий студень, гнусаво загадывающий загадки. — Приветствую, Перри-утконос, я почти закончить! Подождать немного? — и Хайнц кивнул в сторону кресла. Так, теперь главное не начать просчитывать вероятность того, что это окажется ловушкой. В прошлый раз он тоже предложил присесть, а потом заявил, что устал колупаться в железках и предложил сходить в аквапарк. На самом деле ученый просто забавляется — да, именно так — он не собирается менять политику Триштатья, он не будет представлять мне очередное странное изобретение, и если даже он меня поймает, то не убьет. Остальное можно вылечить. Однако я даже не успел уверовать в собственные фантазии: на запястьях щелкнули наручники, вокруг лодыжек обвились стальные провода. — Я пошутить, Перри, все уже готово! — радостно возвестил Дуфеншмирц, вращая какие-то рычажки на пульте управления, от чего кресло проехало вперед, останавливаясь перед гигантским… миксером? — Как ты знать, политические деятели очень любить говорить о том, как хорошо стать жить с тех пор, как они прийти к власти. Итак, я представлять тебе мой пессимизм-инатор! Надо же, не миксер. — Как только я выстреливать в мэра, он стать говорить только о проблемах и неприятностях, и очень скоро его перестать поддерживать! Ну, а дальше ты уже знать, — Хайнц обернулся ко мне, выглядя абсолютно удовлетворенным. Удовлетворение, однако, тут же сменилось растерянностью, когда ученый обозрел мою персону, стоящую рядом с креслом. — О, ну как ты так быстро?.. Подождать! Ты что, совсем не хотеть послушать, как мэр рассказывать, что мы все умереть? Устав от его мельтешения, я аккуратно опрокинул ученого на пол, преисполненный решимости уничтожить этот миксер. — Перри! — Дуфеншмирц вцепился мне в штанину. — Я же не смещать земная орбита! Не сталкивать Земля с астероидом! Пессимизм — это быть забавно! Я все-таки дотянулся до нужной кнопки, и таймер безжизненно погас. — Я его уже отключил! — решил объявить я через несколько секунд. — Может, отпустишь мои ботинки? — Твои прыжки с крыша негативно влиять на мое давление, так что нет. — Я собирался напроситься на чай.***
Я выбегал из штаба, вздымая за собой ощутимый сквозняк — впервые полученные сведения казались мне подозрительными. Учитывая то, что Дуфеншмирц уже дважды выжигал нам сигнальные датчики своей неуемной активностью, падение до уровня «незначительные колебания» может обозначать не самые положительные перспективы. Так, через дверь я недавно входил, через террасу тоже, второе окно ученому выбил, так что… — Перри, если это ты, то дать знать, иначе я стрелять на поражение! — Да я это, я, кто же еще? — пробурчал я, силясь определить свое положение в пространстве. — Я охотней поверить, что это гигантский крыса, — шаги Дуффеншмирца раздались совсем близко, — зачем ты влезть в система вентиляции? — Чтобы не потерять навыков конспирации. — А, это правильно, — хмыкнул Хайнц, заглядывая в решетку. — Так тебе не надо помогать? Я недоверчиво идентифицировал в странном предмете возле моего лица собственный ботинок и медленно выдохнул. — Не надо, я сам. — Хотеть попробовать пирог с черника? — вопросил Хайнц через некоторое время, видимо услышав мои шаги за спиной. Он стоял возле стола, сдирая с теста восковую бумагу, и вертел в руке нож. — Ты умеешь делать выпечку? — не сдержал удивленного возгласа я, ибо пирог не выглядел покупным. — Это не я, это Бот, — пояснение так себе, но в этот момент Хайнц обернулся и после небольшой паузы выпустил нож на пол. — Э… — выдавил он, тщательно оглядев всю пыль и паутину, которую я собрал, лазая по трубам. — Я дать тебе одежда, пока твоя быть стираться. Бот! Раздалось металлическое громыхание, и на кухню вышло нечто, отдаленно напоминающее человека, однако, по-видимому, слепленное на скорую руку из подручных материалов. Оно подошло к Хайнцу и что-то проскрипело. — Надо прочистить система вентиляции. И не называть меня «папа», я же просить! Изнутри металлического корпуса донеслись какие-то клацающие звуки, и Бот утопал за ведром и тряпкой. — Как ты его понимаешь? — Он говорить, я слушать, — неуверенно ответил Хайнц. — Он же не говорит, он чего-то скрипит и клацает! — Правда? Я не заметить. Я поборол желание застонать. — Ладно, я могу сходить в душ? Хайнц благосклонно кивнул и даже изволил сопроводить меня до нужного помещения, очевидно опасаясь, что я заблужусь. Потом заявил, что сейчас найдет полотенце и, удаляясь в соседнюю комнату, принялся громко рассказывать о большой семье и о маме, которая готовила черничные пироги к чаю. — … и вот, я спросить у мама рецепт и попытаться приготовить пирог сам, но выходить как-то не так, а потом… — Хайнц зашел в ванную и застыл, умолкнув на полуслове. И при взгляде на напряженную позу и сползшую с лица дружелюбную улыбку я понял, что причина была явно не в том, что он пленился красотой моего обнаженного торса. — Слушай, а когда ты подумал, что я крыса и хотел стрелять на поражение, что конкретно имелось в виду? — поинтересовался я, когда Хайнц потянулся к запястью, не спуская с меня пристального взгляда. — Нет, мы не можем сделать вид, что ничего не произошло! — пришлось заявить через несколько минут, так как изобретатель просто отвернулся и принялся тщательно раскладывать вещи на стиральной машинке, продолжив болтать о том, как он купил робота. — Что это такое было? — Ты всегда носить один одежда, я тебя не узнать. — А с чего ты взял, что это все еще я? — Ты интересно говорить буква «р». — Неужели все еще картавлю? — По-моему, наоборот, сильно рычать. — Беда-беда, — пробормотал я, залезая в душевую кабинку. — Так, ты не делал Бота? — Нет, я купить его через интернет, только немного доработать, а то его искусственный интеллект быть очень примитивный. — Ты ходить на курсы ораторский искусства? — Пришлось, я не выговаривал половину букв, и мне было трудно общаться с окружающими. — Как я тебя понимать, — пробухтел Хайнц. — Что, та старушка из кафетерия снова отказалась выдать тебе пончики? — Да! И по-моему она издеваться надо мной! — Мне кажется, она так флиртует. — Недавно я поругаться с администратором и надеяться, что в следующий раз она флиртовать с кем-то другим, — я слышал, как хлопают части стиральной машинки. И откуда вдруг это неясное беспокойство? — Ты не закинул туда шляпу? — я с грохотом раздвинул дверки. — Нет, — Дуфеншмирц скосил на меня взгляд, после чего продолжил стягивать с себя одежду. — Решил присоединиться? — Ага. — Ну, и чего ты колупаешься? — поторопил я, устав стоять на сквозняке. Хайнц посмотрел на меня удивленно. Но через несколько минут мы уже целовались, натирая друг друга мыльной пеной.***
Близость с Перри стала одним из тех желанных, но случайных событий, когда собеседник просто неправильно тебя понял. Вообще-то я составил многоуровневый план по переводу наших отношений на новый уровень, но оказывается все, что надо было сделать — это закинуть свои вещи в стирку вместе с его, именно это значение я вкладывал в слово «присоединиться». Моя рука зависла над кнопкой «отправить». Так, стоп, с кем это я тут разоткровенничался? Быстренько удалив набранный текст, я пробежал глазами по переписке. Ну, да, так и есть, тема разговора — теория вероятности. Зависать в социальных сетях я начал несколько дней назад, после того, как Перри сломал руку. Когда он вдруг написал, что находится на попечении штаба и некоторое время не сможет приходить, первым моим порывом было сконструировать что-то вроде регениратора. Но энтузиазм быстро улетучился, ибо воспользоваться прибором агент все равно не сможет, кости ему срастят и без моей помощи, а начни я изобретать, сюда заявится какой-нибудь другой агент, что не доставит мне никаких положительных эмоций. Таким образом, я пристрастился занимать время, просматривая ленту новостей, потом ответил на пару сообщений, увлекся виртуальным общением, вступил в какую-то группу и вот, уже собираюсь на какой-то симпозиум злобных гениев. Условие к приглашению — наличие у тебя какого-нибудь изобретения, с которым ты поучаствуешь в конкурсе, ну да этого добра у меня дома хватает. — Дуфеншмирц, Хайнц, — громко объявил я самодвижущейся подставке с микрофоном, которая подъехала ко мне в холле. И очень обрадовался, что она не попросила повторить фамилию и не начала спрашивать, откуда я. Просто просканировала мой прибор, выдала номерок, под которым я должен буду выступать, и пожелала приятного времяпровождения. Какая милая подставка, вот бы такую на выдаче пончиков поставили. — Привет, Хайнц! — подскочил ко мне высокий сутулый тип, едва я успел войти в зал. Он дружески жал мне руку и хлопал по плечу, не особо обращая внимания на мой офигевший вид и полное отсутствие реакции на его искреннюю радость от встречи. И пока я обретал пошатнувшееся душевное спокойствие, момент для того, чтобы выяснять его личность, благополучно прошел. Буду называть его Джорджем. — Ребята! — Джордж потащил меня к группе людей. — Это Хайнц! — толпа дружно загудела. — Хайнц, это Джейми, Оливер, Кэтти, Клиффорд, Том, Джинн… Отчаявшись найти логику в этом театре абсурда, я нацепил на лицо самую счастливую улыбку и начал со всеми знакомиться. Происходящее скорее напоминало научную ярмарку с элементами вечеринки: музыка, еда, напитки и помимо этого роботы, инаторы и широкие экраны, на которых шла наглядная демонстрация того, как не надо вести себя на «симпозиуме». Я ради интереса посмотрел пару роликов с гением, который решил по ходу конкурса усовершенствовать свое изобретение, и в результате двери зала вышибла бригада из ОБКА. В следующем ролике этот же гений вытянул какой-то проводок из изобретения соперника, в результате прибор начал притягивать к себе предметы. — Эй, Хайнц! — меня толкнул вбок кто-то из новоявленных знакомых. — А это не ты сейчас? — Номер 27, — громко декламировали динамики. — Ой, точно, мой номер, — спохватился я, думая, как привлечь к себе внимание. Однако все как-то получилось само собой: на меня упал яркий луч света, а потом подъехала подставка с микрофоном. — Представьтесь и продемонстрируете свое изобретение. Джордж успел просветить меня относительно того, что эта подставка распознает речь на любых языках и при желании ее можно использовать в виде переводчика, так что я со спокойной душой надиктовал прибору текст презентации, дабы не возникло никаких недоразумений. — Мое имя Хайнц Дуфеншмирц, а это мой дринк-инатор, — я выложил изобретение на предусмотрительно подъехавший столик, — прибор оборудован сканером, датчиками движения и многочисленными подвижными щупами, что позволяет ему передвигаться по любым поверхностям. Все что вам нужно, это выбрать напиток, а машина сама найдет нужные ингредиенты для его приготовления. Например, — я ткнул пальцем в «секс на пляже». Поскольку тут находился небольшой бар, никаких проблем с наглядной демонстрацией не возникло. Следующим значимым событием, отвлекшим меня от общения и закусок, стал вой сирены.***
— А потом, как ты понимаешь, начался невообразимый шум, все куда-то шли, толкались, ругались, и эта дурацкая сигнализация выла так, я думал, что мозги вылетят. — Так из-за чего сирена? — уточнил Фрэнк. — Пожар начался? — Может, пожар, или что-то вышло из строя, фиг знает, первый раз же там был. — А, ну да, — Фрэнк потер заспанную физиономию и сделал еще глоток чая. — И что дальше? — А дальше ко мне подскочил Джордж, ну, тот высокий тип, который жутко был рад моему приходу, и сунул мне в руки какого-то механического паука, а другого такого же положил себе на голову, и я как-то автоматически сделал то же самое. А потом Джордж исчез, и я подумал, что мне неплохо бы было тоже оказаться подальше отсюда, а то затопчут. — И упал ко мне в кровать, — хмыкнул Фрэнк, — как я тебе спросонья не прибил? — Пусть это будет еще одной загадкой вселенной, — я хитро прищурился и хотел еще добавить что-то в духе «может, ты бы хотел видеть меня в своей кровати», однако приступ тошноты возник настолько неожиданно, что я еле успел метнуться к раковине. — О, я как раз хотел спросить о твоем самочувствии после этой телепортации, — протянул друг, — можешь не отвечать. Уж не знаю, что стало первопричиной — то ли я уже до этого был болен, и после перемещения окончательно расклеился, то ли этот телепортатор за что-то меня невзлюбил, однако в постели я провалялся дня четыре, и не припомню, когда в последний раз чувствовал себя настолько плохо. Я видел странные вещи, вроде танцующего телевизора или летающего тостера, не мог ничего есть, а температура постоянно находилась в крайних значениях, от чего большую часть времени я находился в каком-то бредовом полусне и лежал пластом. Меня не интересовало, куда делся Фрэнк, я просто не замечал отсутствия друга, пока однажды он не заглянул в комнату, осторожно спрашивая, как я себя чувствую. Потом мы долго отлавливали взбесившуюся бытовую технику. Уж не знаю, как я умудрился на нее воздействовать, но все приборы обзавелись новыми интересными функциями и стали опасными для жизнедеятельности. В аэропорт Фрэнк меня вез с искренней радостью, даже не напомнив отдать ему деньги за билет по прибытии. Видимо, мне лучше воздержаться от дружеских визитов в ближайшее время. Или может сделать ему Нейро-Регениратор, чтоб подлечился?***
«Самолёт вылетел без задержек, спасибо, что выслал мои документы» «Пришлось лезть через вентиляцию, твоя дверь пыталась меня сожрать» «Я подумаю, что можно сделать. Как твоя рука?» «Судя по рентгену, срослась. Но болит, зараза, будто в процессе перелома. Сказали, это фантомная боль, и надо дышать на счёт» «Ладно, я придержу свой супер коварный план на попозже» Перри хмыкнул, перечитав последнее сообщение из переводчика. После телепортации через океан и тяжёлой болезни, Хайнц как-то умудрился легально сесть на самолёт, хотя пометок о пересечении границы у него в документах не стояло, и уже вынашивает какой-то очередной план, хотя по идее должен переживать о том, как его ослабленный организм переживет смену часовых поясов и повторную акклиматизацию. «Может, тогда сходим в дельфинарий, как прилетишь?» «Обязательно» В конце сообщения подпрыгивал подмигивающий поцелуйчик.