Белый тигр, зелёный дракон

Эпиграфы: — Почему на твоей правой ягодице татуировка в виде китайского иероглифа, обозначающего «суп»? — Это не «суп», это «храбрость». — Отнюдь нет. Но я полагаю, нужно иметь большую храбрость, чтобы демонстрировать такую любовь к супу. (Ситком The Big Bang Theory) * * * Позже я заметил, что у него на шее татуировка — прерывистая алая линия и надпись «режь здесь». Я всего лишь следовал инструкции. (Поппи Брайт. Изысканный труп)

* * * Держаться дольше было невозможно. Меня уже несколько минут — вечность! — пробивало сладостными судорогами, импульсы оргазма вспыхивали коротко, затухали, снова вспыхивали. Хотелось, чтобы это длилось бесконечно, а мой организм был решительно настроен взлететь от наслаждения — и взлетел. Залп спермы я выдал Дюше прямо в горло именно тогда, когда он заглотил максимально глубоко. Хотел было извиниться, но без сил повалился на постель — кайф заполнил меня по самое горлышко, его пузырьки бурлили внутри, как в тёплом игристом — того и гляди вырвутся фонтаном. Брызги шампанского. Образ, возникший в голове, напомнил, что сильно хочу пить. Но подняться за соком или минералкой было не суждено — Дюша, повозившись у меня между ног, поцеловал в живот. Ровненько над пупком. Я посмотрел на него — нетрезвый взгляд любовника гипнотизировал. У Дюши никогда не поймёшь, от пива с вискарём у него такие завораживающие особой острой энергией глаза или от любви ко мне. Второй вариант был желаннее, первый — вероятнее… Его губы, оставляющие засосы у меня на лобке, словно мстили. Стиснув зубы, я непроизвольно напрягся. — Не хочешь передохнуть? — Погладил Андрея и зашевелился, порываясь подняться с ложа любви. — На второй круг? Извини, не получится, мне надо время, ты знаешь. Он беспощадно пригвоздил меня к постели своим колдовским взглядом и, лизнув моё яичко, отправился извилистой дорожкой поцелуев к соскам. Меня потащило, как на парашюте. Стон сорвался с моих губ одновременно с его словами: — Вот тут будет хорошо. Или всё-таки на плече? Банальщина. Лобок, копчик, подмышка — куда как интереснее. Я ошалело дёрнулся: — Ты о чём? — О татуировках. Мы же решили. — Блин, Дюш, — я рухнул обратно на постель, — какие татуировки? Нафиг. — Вечно у тебя всё «нафиг»! — Андрей, резко поднимаясь, опёрся мне на живот. Обиделся. Ойкнув, я глотнул жадно воздуха и схватил его за руку. — Дюш, тату — так тату. Решили, значит, решили. Если честно, думал, ты прикалываешься. Да хоть на жопе наколю для тебя розу, только не уходи сейчас. У меня организовался стояк, член покачивался в районе живота. Андрей оценивающе покосился на эту красоту, хмыкнул и лёг рядом на живот. Я вошёл в него медленно, как он и любил. Подстраиваясь, перекатывая на спине рельефы мышц и прогибаясь, Дюша сообщил хрипловато: — Себе наколю на ключице. Чтобы ты видел. Или на плече? На копчике? Я навалился на него всем весом, замолотил бёдрами — и Дюша захлебнулся стонами, вцепился скрюченными пальцами в подушку, распластался подо мной. Только его мягкие ягодицы податливо подрагивали. Убирая с глаз взмокшую чёлку и порыкивая от удовольствия, я подумал, что идея с тату — дурацкая, но если моему парню нравится, то почему бы и нет? Почему бы и нет… * * * — Ты уверен, что это здесь? Было слышно, как в шахте скрежещет и брякает старый лифт. Мы жали на кнопку звонка уже минут пять — дверь квартиры никто не открывал. — Не тупи, Ром. — Андрей постучал по табличке, привинченной к двери, — «Studio by Archi» — и одарил меня сердитым взглядом. — А я-то при чём? — Арчи сказал «в среду после пяти». Сегодня среда? — Позвони ему на мобилу. — Звонил — не отвечает. Да это не удивительно — он вообще не любит трепаться по телефону. Ну а что, творческий человек, с тараканами. Инфу передаёт смс-ками, а болтовня его отвлекает от дела — он иногда над одной татуировкой подряд по пять-шесть часов зависает. И отключает связь. — Да понял я, понял. Ты мне это уже четвёртый раз объясняешь. Мне показалось, что от не подающей признаков жизни двери потянуло холодом. Сквозняк? Значит, в квартире открыли форточку? Мы с Андреем ещё немного потоптались на лестничной клетке и разочарованные собрались уходить. Даже спустились на полпролёта. Как вдруг за спинами раздался протяжный скрип. В проёме открытой двери нужной нам квартиры стоял черноволосый парень. Он молча кивнул и отошёл вглубь помещения, приглашая. Мы с Андреем переглянулись и поспешили в студию Арчи. — Вы Артур? — спросил я хозяина квартиры. Тот вместо ответа пожал плечами. Не знаю, что именно меня насторожило в его внешнем виде. Возраст? Ну такой неопределённый — тридцать плюс минус бесконечность. Одежда? Да вроде как у всех: футболка и джинсы. Татуировки, покрывающие почти все (кроме лица) открытые участки кожи? Так он же мастер татуажа — ему по штату положено ходить «расписанным под хохлому». Тогда что? Серьга-кольцо в ухе? Бородка? Взгляд? Магнетический. Проникающий будто бы в самую душу. Ух! А ещё необычно ледяной. Леденящий. Не знаю, сложно выразить словами. Хотя… Приветливый парень, привёл в комнату, усадил нас на удобный диван, предложил чай. Дал альбомы с эскизами татуировок. Всё как и должно быть. Но у меня рядом с ним щемило сердце. Глупости, что это я точно девчонка распсиховался? Неужели от страха делать наколку? Не перебарщивайте, Роман, держите себя в руках. Андрей, похоже, ничего такого не чувствовал, заваливал Артура вопросами про тату — явно нервничал, но пытался скрыть. Тот отвечал подробно, показывал много фоток, объяснил, как работает машинка для татуажа, продемонстрировал краски. Потом стал обсуждать с нами разные варианты татуировок, какая что означает, кому больше подходит. Поговорили о прейскуранте на его работу — дорого, но подъёмно. Меня начало клонить в сон, прямо-таки веки слипались. А Андрей, наоборот, оживился, даже глаза заблестели. Я подумал, что у меня клёвый бойфренд, очень симпатичный, самый лучший. Любуясь им, поймал косой, пронзительный и цепкий взгляд Арчи — кольнуло, как иглой. — Татуировка — это вид искусства, — вещал он, — проявление индивидуальности, способ выхода из депрессии, изменение судьбы. Нанося рисунок на тело, вы обретаете бессменного защитника, не снимаемый оберег. Вручаете себя. Татуировкой можно закрыть шрам или другой дефект кожи, повысить к себе интимный интерес, оставить память о каком-либо периоде жизни или человеке. — Дюша азартно толкнул меня в бок и разрумянился. — Красивая тату подчеркнёт сексуальность, придаст особую энергетику. Насчёт рисунков так: чаще всего заказывают иероглифы или латиницу в стилизованном шрифте, есть чисто женские предпочтения — бабочки, эльфы, цветочки, колибри; мужские — волки, тигры, скорпионы. Под размеренный убаюкивающий баритон Арчи я, кажется, всё-таки задремал. Вздрогнул от голоса и ещё одного ласкового тычка Дюши: — Белый тигр и зелёный дракон? Звучит красиво. Ром, тебе нравится? — А? Не знаю. Ну… Наверное, нравится. — Мне под нос ткнули какие-то картинки. Тигры и крылатые ящеры в разных вариациях и иероглифы, смысла которых я, разумеется, не понимал. Но выглядело это всё круто. Андрей, кажется, обиделся: — Тебе всё равно? Я что, для себя одного выбираю? — Он шумно фыркнул. — Арчи предлагает наколоть мне тигра, а тебе — дракона, это по нашим годам рождения. Всего четыре символа-защитника, четыре небесных животных — Зеленый Дракон, Белый Тигр, Черная Черепаха, Красный Феникс, два нам подходят идеально. Этот набор иероглифов способствует гармонии в жизни, привлекает успех и удачу. Артур кивнул: — Ну решайте. Сегодня у меня скидка тридцать процентов, а потом на месяц вперёд всё расписано, буду занят. Дюша вцепился в меня: — Ром, мы договорились? Сейчас? — Ладно. — Я вздохнул и встряхнулся, пытаясь до конца проснуться. Сперва Арчи, что-то насвистывая, набросал эскизы на бумаге, это вышло у него очень быстро и ловко, словно всю жизнь рисовал тигров и драконов. Начал работать с Андреем — тому не терпелось, аж изъёрзался весь. На выбранную часть тела через копирку мастер нанёс рисунок, смазал его вазелином, начал наносить пигменты. Иголка машинки прокалывала верхний слой кожи и впрыскивала туда краски… Дюша улыбался… Ему замотали бинтом место со свежеиспечённой татуировкой: — Несколько дней сам обрабатывай. Ну, следующий! Меня ожидала похожая, как оказалось, достаточно болезненная процедура, но не смертельная. Ощущения были такие, будто мне выщипывали по одному волоску, только очень быстро — неуютное покалывание. Первые минуты я морщился от боли и сдерживал стоны, потом привык. Почувствовал что-то типа естественной анестезии — организм вырабатывал эндорфины, снимающие неприятные ощущения. Да и Дюша подбадривал всякими горячими шуточками… Через несколько часов мы избавились от довольно ощутимой суммы наличными, на правом плече у Дюши красовался усатый-полосатый мордастый «кот» в бамбуковой роще и иероглиф, означающий «белый тигр», а у меня на лопатке и шее изгибался изумрудно-чешуйчатый когтистый дракон с соответствующим иероглифом. Вышло, надо признать, великолепно. Да и особого дискомфорта я не ощущал, хотя, провожая нас, Арчи напомнил, что тату — это та же рана и первое время будет беспокоить. Мы вышли на улицу. Моросил дождик, на мокром асфальте мерцали отражения фонарей. Да уже ночь! До метро, благо было недалеко, шли быстрым шагом, я постоянно одёргивал себя — очень хотелось обнять Дюшу, поцеловать, безжалостно запустить озябшие ладони под его толстовку — пусть поверещит и поотбивается, а лучше — завести в тёмную подворотню, расстегнуть ему джинсы, наклонить… Но даже держаться за руки двум парням в ночном городе, — это не очень удачная идея, и я терпел, стиснув зубы и ускоряя шаг. — К тебе, Ром? Надо это отметить. — Андрей игриво повёл своим «новым» плечом и приосанился. Я не успел ответить — перед входом в вестибюль метро у него ожил мобильный. Односложно пообщавшись со звонившим, Дюша погрустнел: — Маме скорую вызывали. Мне надо ехать домой. — Не переживай, обойдётся. — Я всё-таки пожал ему руку. — Только поздно уже, как ты доберёшься в свою тьмутаракань? Может, лучше утром? — Нет, отец просил приехать сейчас. — Дюша вздохнул и посмотрел время. — Успею на последнюю электричку. Мне так не хотелось отпускать его. Да ещё и ночью, одного. Но мы взрослые люди, у каждого свои проблемы, ничего страшного. Всякие там идиотские предчувствия — это для баб. Воровато оглянувшись, нет ли кого поблизости, я резко притянул Андрея и отрывисто поцеловал. — Псих! — дёрнулся тот. — А если увидят?! — Мимо нас и правда прошла стайка людей, наверное, с маршрутки. — Когда встретимся? — Я подумал, а не поехать ли с ним, однако быстро отмёл эту глупость. — Завтра — не знаю, в субботу — точно. — Дюша, всё ещё хмурясь, подмигнул мне. И облизнул себе губы. Засранец и провокатор. Мой любимый засранец… — Позвони, как доберёшься. — Ты, Ром, обо мне печёшься, как о девчонке. — Это ты меня печёшь. Извини. Тебе не нравится? Дюша хмыкнул: — Я подумаю над этим в электричке. Выходя из вагона на своей станции, я помахал ему уже с платформы. А он возмущённо закатил глаза. Дома я не удержался и снял со спины повязку. Мастер Арчи просил этого не делать, однако… Мой дракон на лопатке был очень красив в зеркальном отражении и словно шевелился с каждым движением моих мышц, выглядел так естественно, будто родился вместе со мной. И казалось, что он подмигивает мне большим сине-зелёным глазом, нарисованным у меня на шее. Живым глазом с подёргивающимся вертикальным зрачком… «Как дела?» — отправил я Андрею смс-ку. «Грандиозно! Пью односолодовый в компании шикарных мальчиков». Дюша у меня шутник. Но ответил — значит, всё в порядке. «Позвони из дома». «Отстань, женишок!» И через минуту: «Не волнуйся, Ром. Целую». Во рту сразу возник вкус его поцелуя. Потяжелело в паху. Неужели я… влюбился? Как-то слишком привязался к Дюше. Тянет к нему постоянно, вот и сейчас — расстались всего-то на пару дней, а меня словно ломает без него. Нда. Верный признак — втюрился. Надо будет обсудить с ним, может, переедет ко мне насовсем. Пожить вместе. Попробовать. А вдруг? Чем чёрт не шутит… Чтобы, не дождавшись звонка Андрея, не заснуть, я влез в интернет, погуглил кое-что по работе, ответил на электронные письма, потом прошёлся по сайтам, посвящённым татуажу и восточной символике. Нихрена себе!.. Зачитался так, что подпрыгнул от Дюшиного вызова. — Ром, я решил, что из дома звонить не стану — там все услышат. Иду как раз домой, дворами. Нормально всё. Ложись спать. — Погоди! — крикнул я в трубку. — Дюш, слушай. Странное дело. Я по нэту полазил, что-то с нашими тату… — Чего не так? У тебя место татуировки болит, воспалилось? Обработай, как Арчи велел. — Нет, дракон вообще будто с рождения на коже. Тут другое. — Не придумывай. Мало ли, что там пишут. Вредно, не модно, в старости будет стыдно с этими картинками? Ром, нам до старости жить и жить. Не накручивай себя и меня. Дело сделано. Я, например, очень доволен. Если ты про опасность заразиться СПИДом, то сам видел — у Арчи всё одноразовое, даже тюбики с пигментами. — Не, я не знаю, как объяснить. Блин. Послушай хоть минуту. Тут какая-то байда. Прочитал я про белого тигра и зелёного дракона. Там всё неоднозначно. Арчи говорил, что дракон — прозорливость, мудрость, надёжность и стабильность, счастье и благополучие, тигр — это отвага и доблесть, чувственность и страсть. Если они не сражаются между собой, как две противоположности — дух и материя, — то символизируют сексуальную связь и равноценность. А я вычитал другое. Тигр — агрессия и свирепость, тигры — каратели грешников. Образ тигра в бамбуковой роще — испорченное, больное общество, тьма, внедрившаяся в свет, одержимое злом человечество в неиспорченном мире. Это долго объяснять. Дело даже в другом. Главное — цвета. Нашим годам рождения соответствуют другие цвета: мне — жёлтый (стихия — земля), тебе — красный (огонь). И эта фраза иероглифами — символична сама по себе, её делить опасно, разрывать. Это инь и янь. А то, что он нам наколол: белый цвет — траур, а зелёный — разложение и плесень, в древнем Египте бог Осирис умирал и воскресал бесконечно. Ещё алчность и упрямство. Зелёный — символ ядов, алкоголя, помнишь зелёного змия? Но даже это ещё не всё! — Стой, Ром. Ты там выпил? Тебе же утром на совещание, уже забыл? — Ничего я не выпил. Дюш, иероглифы, которые нам сделали, — другие. — Я ничерта не понял. Чего ты заладил «другое-другие»? Давай завязывай бухать и спать ложись. Нагородил ахинею. Завтра вечером поговорим. — Погоди! Ну сам посмотри, найди изображение иероглифов «белый тигр, зелёный дракон», прислать тебе? Оно вообще не такое. Твой Арчи наколол нам иероглифы, которые я не могу перевести. — Ром… — А ещё, оказывается, тату такого размера, как у нас с тобой, не день и не два колют — неделю. — Ром… — Дюш… — Не хочу слушать этот бред. Ложись спать. Завтра всё обсудим, ну ты перенервничал, перебрал. Может, аллергия? — Дюш… — Ром, я почти пришёл. Отбой. Не паникуй. Всё хорошо, у тебя просто отходняк после стресса. Ну бывает, не подозревал, что ты у меня такой впечатлительный. От «у меня» приятно засосало под ложечкой. В динамике раздался визг, грохот, вскрик. Тишина. — Эй, Дюш. Что случилось? Ты куда пропал? — Я подул в трубку, потряс мобильник, постучал им по мягкому подлокотнику кресла. — Дюш? Андрей! Дюша!!! Его номер не отвечал. Я не сомкнул глаз до самого утра. Самоуговорился, что всё нормально, мало ли, что у Андрея со связью, с телефоном. Нельзя себя накручивать. После совещания у шефа не выдержал — стал нервничать так, что руки затряслись. Прямо на рабочем месте втихаря глотнул из фляжки подарочного коньяка. Номер Дюши будто умер. Набрав три-четыре телефона наших общих знакомых, услышав вполне ожидаемое «Нет, Ром, не знаю, не видел Андрея», я сорвался и помчался к нему домой. Другого способа ослабить готовые лопнуть струны нервов не придумал. На вокзале купил бутылку водки, думал — заглушу панику парочкой глотков, в итоге выжрал в электричке всю поллитровку и даже не заметил. Дом Андрея нашёл сразу — бывал у него однажды, когда отсутствовали родители, этаж — седьмой, а вот квартиру вспомнить не смог. Застыл в растерянности перед тремя похожими дверьми, обитыми одинаковым дерматином. Набрал в грудь воздуха — и уже почти гаркнул: «Дюша! Ты где?!», как позади сработали двери лифта и меня с дороги бесцеремонно оттолкнули мужчины в одинаковых куртках. Неотложка. — Придётся её забирать, — вскользь буркнул один из них. — Третий вызов. Свяжись, в пятьдесят четвёртой есть места? — Да, примут, уже связался, — ответил его напарник. — Как бы довезти живой. У тётки и без того сосуды как стекло, а тут ещё такая трагедия — сына перед домом насмерть сбили. Надо было в прошлый раз госпитализировать. Я на ватных ногах зашёл следом за ними в квартиру. В Дюшину. Меня никто не остановил… Отец Андрея рассказал, что ночью недалеко от подъезда Дюшу сбил внедорожник. Газ-2330 «Тигр». На-с-мер-ть. Как вернулся в Москву — не помню. Помню кровь. По кулакам размазалась кровь. Моя? Я изо всех сил колотил в дверь с табличкой «Studio by Archi» — костяшки пальцев вдрызг, на обивке — пятна. Не красные, а какие-то бурые, липкие, и брызги вокруг. — Молодой человек! Вы что тут хулиганите?! — Из соседней двери выглянул крепкого вида старик. — Сейчас вызову полицию! Я хотел что-то объяснить, спросить, но только и смог, что хрипло выдавить: — Ар-тур… — Кольщик ваш? Уходите. Его нет. Умер. Нечего тут шляться. Дошлялись! — К-ак? К-огда? — Не знаю. Говорят, передоз, так, кажется, у вас называется? В понедельник похоронили. Уходи. * * * Сегодня сорок дней. Дюше. Моему Андрею. Зажигаю сороковую свечу, весь стол и джинсы закапаны воском. Меня тошнит от водки. Повсюду натыкаюсь на пустые бутылки. Но не пить не могу — слишком больно и слишком страшно. У меня из-за спины выглядывает зелёный дракон и, скалясь зазубренными клыками, любуется на себя в зеркале. Да он красавчик! Я пробовал жечь его огнём из зажигалки — да разве драконы боятся огня?..