Believe

На телевизоре тут и там мелькали фигурки людей, сверкал какой-то свет; звука, кажется, вообще не было. Сейчас этот экран для Симмонс был лишь точкой, куда можно устремить взгляд и сидеть на диване вроде бы и бездумно, но при этом утопая в ворохе бесконечных, ведущих к тупику мыслей.  Она всегда считала себя девушкой, которая вдали от любовных приключений и приключений в целом, что не в её стиле крутить романы и оказываться вершиной любовных треугольников. Но судьба, как известно, имеет свои взгляды. И теперь Симмонс стоит перед выбором, а выбор этот назвать лёгким вряд ли удастся. Перед глазами стоит фото, то самое их фото с Уиллом. Когда они его там сделали? Сейчас трудно припомнить. Они тогда были… Нет, счастливы — неправильное слово. Они тогда держались друг за друга, как за спасательный круг, стараясь не утонуть в бездне отчаяния. Тогда Джемма думала, что потеряла все: Фитца, родителей, прежнюю жизнь, саму себя. Она хваталась за каждую тонюсенькую ниточку надежды, но это были даже не ниточки, а призрачные паутинки, которые таяли в её ладонях. А Уилл — Уилл силён и крепок, он надежен и имел реальные взгляды на ту ситуацию. Хотя, возможно, вся их реальность заключалась в том, что в них отсутствовала даже самая маленькая капелька веры в спасение. Уилл помог ей тогда, за что Джемма ему безмерно благодарна. Но сейчас она снова в привычном, родном мире, снова втянута в гущу событий и вокруг намного больше людей, чем на той планете. И Фитц реален — совсем не такой, что ей снился там, призрачный неуловимый. Настоящий Фитц, который пару часов назад целовал её так, будто она — его воздух, его жизнь. И на губах у него вкус горечи, будто бы вся боль этого мира свалилась на одного единственного, самого умного из всех техноинженеров Щ. И. Т.а. А разве это не так? .. У Симмонс сжимается сердце, представляя, сколько страданий принесло в его жизнь оба её исчезновения: сначала добровольное, а затем по принуждению. Сколько невыносимой ярости хранится в его душе после того, как она открыла ему правду и сколько вреда она может ему нанести. Может, все это правда? Может, они и впрямь прокляты?  … А руки у Фитца такие нежные, абсолютно не такие, как у Уилла. У него руки грубые и будто не знающие простых и ласковых жестов. Ладони Лео совсем другие — они держат легко и даже благоговейно, всячески заботясь лишь о том, чтобы ей, Симмонс, было комфортно. Даже тогда, в порыве бурных чувств, Фитц только слегка сжал её талию, опасаясь причинить боль или неприятные ощущения. Джемма провела по месту, где были в тот момент его ладони, и по лицу её скользнула тень улыбки. Все-таки это был чертовски невероятный поцелуй. Фигурки быстро-быстро перемещались по экрану, очевидно, это был эпизод, иллюстрирующий танец. Кажется, Джемма узнала где-то Мерлин Монро, хотя, быть может ей просто показалось. Девушка пожалела, что не она сейчас беззаботно кружится там, в красиво украшенном зале на глазах у восхищенных зрителей. Вдруг раздался стук в дверь. Симмонс вздрогнула, протерла влажные глаза и, попытавшись принять максимально беззаботный вид, произнесла: — Кто-там? Входите. Дверь скрипнула, и на пороге показался Фитц. Он неуверенно оглядел комнату, периминаясь с ноги на ногу, но не получив никакой реакции на свои действия, решительно прошёл внутрь комнаты. Он сел на противоположный край дивана, подсознательно отдалившись от Симмонс, пытаясь то ли оберечь её, то ли удержать самого себя.  — Я пришёл извиниться, Джем.  Джемма резко повернулась к нему, заглядывая в глаза. Боже, его прекрасные, большие и такие грустные серые глаза. — Извиниться? За что? Он выжидающе посмотрел на неё. Лео ждал ещё чего-то. Жеста, взгляда, улыбки, но видел лишь непонимающий взор, будто бы Симмонс и впрямь не знала, о чем речь. — За то что накинулся на тебя в лабортории. — Если бы тебе нужно было за это извиняться, то я бы не накинулась на тебя в ответ. Такой ответ поставил Лео в тупик. Выходит, она не считает поцелуй ошибкой. Но как же? .. Джемма вдруг всхлипнула, тихо-тихо, но от того не менее жалобно, и прошептала: — Лео, я не могу так больше. Я всегда боюсь сделать неправильный выбор. Но я устала гоняться за призраками и пустыми надеждами. Фитц придвинулся к ней совсем близко, взял её ладонь в свою и придал её к губам. Глаза у него были влажные, а голос хриплым: — Кого бы или что бы ты не выбрала, Джем, я всегда на твоей стороне. И я всегда буду рядом. Волна боли и отчаяния подкатила с новой силой, и слезы покатились по её лицу. Она протянула ладони к лицу Фитца, и снова заглядывая в глаза, Симмонс еле слышно прошептала: — Я люблю тебя, Лео. Влажная Дорожка блеснула и на лице мужчины, когда он, судорожно вздохнув, произнес: — И я люблю тебя, Джемма. Больше жизни. Она грустно улыбнулась, и, притянув его себе, прикоснулась губами к его губам. Он ответил ей, с жаром, еле ощутимо касаясь талии и бёдер.  Они растворились друг в друге, позволив себе хоть на минуту забыть о том, что вся вселенная ополчилась против них. А может, это они сами во всем виноваты? ..

***

Позже, когда фильм с Мерлин давно закончился, а за окном совсем стемнело, Джемма смотрела совсем не на экран, а на Фитца, который уснул, позволив ей разместиться у него на плече. Его грудь равномерно поднималась и опускалась, а лицо как-то тревожно нахмурилось. Кажется, он даже бормотал что-то во сне, но что — осталось для Джеммы загадкой. Она знала лишь то, что стоит ей крепче сжать его ладонь в своей и провести по волосам, как он тут же успокаивается, едва различимо произнося: «Все нормально, Джем». Никогда не будет у них все нормально. Они прокляты. Но это не помешает им строить свою жизнь на руинах — они оба слишком сильны, чтобы сдаваться перед каким-то проклятием. Главное — это вера.