Ты мне нужен

Тихий зал библиотеки. Огромный, спокойный, с вечным запахом желтых страниц и пыли. Кофейные стеллажи с книгами были расставлены неровно, но бока их были натерты, поблескивали светом отраженных ламп. Глядя на этот огромный зал в душе появлялось ощущение умиротворенности, а пустота лишь подпитывала его. Патриархальную тишину читального зала нарушил громкий удар и звук разбивающегося стекла. -Ой ё…-вещала выныривающая из-под стола рыжая голова. Стоя на коленях на полу, рыжеволосый аккуратно складывал в ладонь осколки, бывшие когда-то фарфоровой чашечкой. Но не чашечка волновала его; кофе, который в ней находился, был пролит на толстенную, старую книгу. -Что то Старик скажет, - бубнил рыжий себе под нос, - эта книженция, наверное, старше его самого. Наклонившись и снова заползая под стол, Историк внимательно высматривал оставшиеся осколки единственным глазом. Ворсистый, красный с рисунком ковер усложнял дело, так что неуклюжему парню пришлось встать на четвереньки и чуть ли не прижаться лицом к полу. -Вроде ничего. Он стряхнул остатки фарфора на стол и хотел было уже подняться, но сильный пинок под зад врыл его в ковер. Тело растянулось во всю длину, а лицо покраснело и тут же стало неприятно жечь. Но рыжий не особо то и разозлился: такие, так сказать, прелюдии, часто сопровождали начало встреч с этим человеком. Он лишь тихо выругался себе под нос и, состроив недовольную мину, попытался перевернуться. Однако тяжелая нога опустилась на его спину и снова вжала в ковер, заставляя в упор рассматривать ворс. Историк устало выдохнул и спокойно произнес: -Что на этот раз? -А ты догадайся, - прорезал тишину зала такой же спокойный голос. -Надоел. Нога резко исчезла со спины рыжего и тут же ударила его по бедру, попадая точно в мышечный треугольник. Бедро сразу онемело, а из груди вырвался хрип. До боли стиснув кулаки, Лави поджался, осторожно встал на четвереньки и все-таки смог подняться при помощи стола, на который оперся двумя руками. Наконец он мог повернуться и посмотреть в лицо обидчику, но что-то не хотелось. Он и так уже знал, что оно ничего не выражает, а глаза как всегда непроницаемые. Книжник любил называть их ночными: они были синие, почти черные и всегда смотрели холодно. Огромный зал снова погрузился в тишину. Двое стояли неподвижно, один смотрел в пол, а другой оценивающе разглядывал первого. Но тишина длилась не долго, ее нарушил стальной, не терпящий возражений голос: -Не возбуждаешь. Раздевайся. Выглядел рыжик сейчас совсем обычно, вид его совсем не подходил статусу: старая посеревшая рубашка, брюки и самые обычные тапочки с помпонами на носах. Лави даже не шелохнулся, а лицо его перекосила некрасивая и кривая ухмылка. Глаза влажно заблестели. Он раздумывал. Долгое время он не считал эти встречи унижением. Сначала ему даже нравилось, этакое маленькое развлечение в перерывах между миссиями. Не нужно ни о чем думать, роли были распределены с первого же раза. И самому книжнику не приходилось ничего делать, только быть готовым к встрече в любой момент, никогда не сопротивляться и помнить правило: никаких поцелуев в губы. Но сейчас что-то было не так, его отношение к этим стычкам изменилось, неизвестно откуда появилась маленькая эмоция, которая постепенно начала выжигать что-то внутри. Не этого он хотел. Не грубый и безэмоциональный секс стал его интересовать. Он и сам не до конца понимал, чего хочет, но чего то определенно хотел. Чего то более чувственного. Еще один удар, теперь уже в икру, заставил рыжего согнуться. Ноги совсем подкосило и пальцы сами, рефлекторно, ухватились за край стола. Резкая, щиплющая боль пронзила ладонь и маленькие капли крови стали образовывать под ней лужицу. Холодные мужские руки коснулись груди Историка, но не приятно хотели сделать эти руки. Пуговицы рубашки с треском отрывались и сыпались дождем на пол. Резкий толчок и вот уже рыжий повернут лицом к своему обидчику. Не тратя времени на ласки или поцелуи, Канда стал быстро срывать с Историка одежду. Посеревшая рубашка улетела куда-то за стеллаж, расстегнутые брюки сами сползли почти полностью, а тапочки упали под ноги, когда длинноволосый усадил Лави на стол. Он сидел голый, потерянный. Руки его прикрывали пах. Ему было плохо. Не из-за стыда - из-за отвращения к себе. А по ладони все так же текла струйка крови и теплые капли падали ему на бедро. Сам мечник тоже поспешил избавиться от плаща, и вот уже более нежные прикосновения убрали руки рыжего назад, заставляя откинуть и опереться на стол. Теплый язык прошелся по шее, опустился до груди. Темноволосый парень наклонился, приобнял Историка за талию, прикусил один сосок, облизнул его. После то же проделал и с другим. Ласки эти были лишь символическими, что-то вроде извинения за побои. И в этот раз не произвели никакого эффекта. Лави смотрел сквозь мечника, дыхание его оставалось ровным, ни один мускул не дрогнул на его лице. Он не хотел. И тут ладонь его снова коснулась осколков. И абсурдная мысль появилась в голове. Пальцы бесшумно нащупали самый большой и крепко сжали его, оставляя торчать только маленький, острый край. Свободной рукой книжник аккуратно снял ленту с волос Юу и немного сжался, ожидая удара или толчка. Но ничего не произошло, мечник лишь поднял голову и вопросительно посмотрел на Лави. "Сейчас!" Молниеносное движение рукой и на шее мечника появилась алая полоса. Мгновение, которое он был ошарашен, стало роковым для него. Руки его резко оказались за спиной, чужое колено уперлось в поясницу, запястья быстро чем то сковали. Он рванул, попытался освободиться- бесполезно. Его же собственная лента не давала движения рукам. Это был шелк, мечник знал, что его не разорвать. -Позволь мне показать, как нужно это делать, - процедил сквозь зубы Историк. Ладонь его крепко зажала рот Юу, не давая тому ответить. Пальцами свободной руки Лави стал расстегивать ширинку и пуговицу на брюках мечника и одновременно с этим прижался к его спине. Спустив брюки до колен, он некоторое время просто вдыхал запах Канды, зарывался в его волосы лицом, иногда не сдерживался и целовал его плечи и лопатки. Он получал удовольствие от того, что так легко может касаться этого человека, что некому сейчас запретить ему делать то, чего он хочет сам. Темноволосый продолжал сопротивляться, продолжал пытаться освободить руки, но тяжелое тело придавило его грудью к столу и едва слышный голос прозвучал над ухом мечника: -Ты нужен мне. После этих слов робкие действия книжника стали более решительными. Он откинул волосы Юу с шеи и прикоснулся к ней губами, стал прикусывать кожу, беспорядочно целовать ее и проводить языком. Развернув мечника к себе лицом, он убрал ладонь с его губ и тут же стал целовать их. Историк уже не думал о том, что он делает. Пальцы его бродили по всему телу Канды: то поднимались выше, зарываясь в волосы, то опускались на грудь, сжимали соски, гладили их, то сползали до бедер и едва ощутимо прикасались к коже. Разорвав поцелуй, рыжий облизнул и так влажные губы, наклонился и снова стал целовать шею. Мокро, нежно. Он наклонялся все ниже, провел языком от груди до живота мечника и встал на колени. Подрагивающей рукой рыжий обхватил член Юу и надавил большим пальцем на головку, размазал капельку смазки по ней и после слегка сжал. Тихий хрип донесся до Историка и прозвучал в голове как громкий крик. Туман, охватывающий его разум, вдруг рассеялся. Лави неуклюже плюхнулся на пол и поджал колени ближе к груди. Только сейчас он понял, что сделал. С ужасом он смотрел на лицо с непроницаемыми ночными глазами и пытался понять, как он смог сделать то, что сделал. "Он не простит меня, не простит. Пусть лучше убьет прямо тут." Мысли его прервал леденящий душу голос: -Развяжи. Дрожа всем телом, Историк приподнялся и снова подался к Юу. Заведя руки за спину мечника, он долго возился с узлом на ленте и как только запястья того были свободны, рыжий бессильно опустил руки, зажмурил глаза и просто прижался лицом к боку Канды, уже готовый к жесткому наказанию. Он вздрогнул, когда прохладная ладонь коснулась его щеки и пальцы зарылись ему в волосы. Книжник был готов к чему угодно, но только не к тому, что вдруг произошло: бледное лицо Юу вдруг оказалось перед его лицом, губы их снова соприкоснулись и теперь уже не Лави целовал мечника. Мечник целовал его, прижимал его все еще дрожащее тело к своему, гладил спину и волосы. Историк чувствовал легкий нажим на грудь и послушно откинулся на спину, подставил шею и плечи под поцелуи. И вот сейчас он хотел, возбуждение быстро охватывало его и снова туманило разум. Он хотел верить, что в каждом поцелуе и движении мечника есть искренность. Он чувствовал теплые и влажные губы, обхватывающие поочередно его соски, и ощущения были совсем не те, что раньше. Прикрыв глаза, Историк хрипло застонал от удовольствия и прогнул слегка спину. Он чувствовал нарастающее напряжение в области паха, без былой боязни обнял Юу, провел пальцами по его спине, слегка царапая кожу. Темные длинные волосы приятно гладили его тело. Рыжий полностью расслабился, развел ноги пошире, сейчас он хотел довериться Канде, да и просто хотел его. Но неожиданное прикосновение пальцев к его анальному кольцу заставило Историка снова напрячься. Пальцы были совсем сухие и неприятно шершавые. Лави слегка отполз, перехватил руку мечника, поднял ее и обхватил губами два его пальца. Он старательно обсасывал их, размягчая кожу и смачивая слюной, и после снова опустил к промежности. Юу растягивал Историка осторожно: медленно вводил пальцы, немного сгибал и разводил их внутри, дотянулся до простаты и слегка надавил на нее. Рыжий вздрогнул, сглотнул ком в горле и, приоткрыв рот, издал тихий стон. Член его уже давно был твердым, капли смазки стекали на его живот, он хотел больше. Он вдруг забыл, как говорить, слова отказывались собираться в предложения в его голове, но все таки он смог выдавить из себя что то членораздельное: -Еще...Больше. Тут же мечник перевернул Лави на живот и помог встать на четвереньки. Тонкими пальцами он рылся в рыжих волосах, отвлекая Историка, а свободной рукой придерживал член и медленно его вводил. Легкий толчок- книжник упал на локти и зажмурил глаза. Ему было больно, не сильно, первые движения всегда приносили дискомфорт. И он хотел быстрее от него избавиться. Качнув бедрами навстречу Юу, он тихо прошипел, но не перестал сам двигаться. Постепенно шипение сменилось тихими стонами, а движения обоих становились все более быстрыми и резкими. Но этого было все равно недостаточно для Историка; пальцами он крепко обхватил свой член и стал ими водить по стволу и головке. Рыжий совсем потерял отсчет времени, ему было хорошо: он стонал, прогибал спину, кусал губы и все быстрее двигал рукой. Комок удовольствия рос у него где то внизу живота и Историку казалось, что еще немного и этот комок лопнет. Внезапная дрожь прошлась по его телу, свела мышцы, заставила вытянуться и откинуть голову назад, движения мечника в этот момент стали до одури и ужаса приятными. Лави сжал ладонью головку члена и сразу же почувствовал, как по ней стекает сперма. Внезапно движения Канды прекратились, и по пояснице рыжего потекла точно такая же вязкая жидкость. После удовольствия пришла сразу усталость. Тяжело дыша, Историк завалился на бок и убрал со вспотевшего лба рыжие пряди. Веки его сами медленно опускались. Он впервые кончил за все время таких встреч и еще никогда не чувствовал себя таким выжатым. -Почему ты вдруг перестал сопротивляться? Ответа не последовало, Лави слышал лишь звук застегивающейся ширинки и удаляющиеся шаги. Внутри что то стиснуло, в горле вдруг стало горько, а разогретое сексом тело вдруг бросило в холод. "Ушел". Но внезапно Историк снова услышал стук тяжелых ботинок об пол. Он резко открыл глаза, испугавшись того, что это кто-нибудь чужой. Темноволосый парень шел в его направлении, держа в руке посеревшую рубашку. Подойдя ближе, он присел и вытер ею поясницу и руку книжника. Ночные глаза смотрели на него очень внимательно, но теперь в них были не только темнота и холод, а еще прекрасные звезды и ослепительная луна. Теперь Лави видел всю мягкость и красоту этих глаз, они всегда были такими, вот только он был слеп. -Ты спрашивал, почему? Потому что ты мне нужен. После этих слов Историк задался еще одним вопросом, но он уже был адресован самому себе: "Кто же из нас на самом деле был жестоким все это время?"