— Н-Нацу... — Да понял я. Иди уже ко мне

      Люси стояла под прохладным душем и с отвращением к себе слушала собственное громкое рыдание, что расползалось кратким звучным эхом по ванной комнате. Мокрые волосы нависли на стёртые до красноты глаза, вода струями стекала с молодого перекошенного лица, смешиваясь с солёными дорожками. Девушка негромко взвыла и осела в ванной, обняв скользкие колени. От гордой и изящной Хартфилии не осталось и следа.       Вчера вечером блондинка ужасно поругалась с Нацу. Они начали встречаться месяц назад, и всё было просто прекрасно, пока Кана не брякнула в пьяном состоянии, что видела девушку в обнимку с Хибики из Синих Пегасов. Глаза Нацу при этих словах округлились до размеров теннисных мячей, а когда Люси подпрыгнула от негодования и спросила, какого чёрта она несёт такую мерзкую околесицу, Альберона лишь пьяно подмигнула и добавила, что не ожидала увидеть столь горячий поцелуй в исполнении Люси.       Нацу как током шибануло, он смотрел на девушку и совершенно не слушал её искреннее оправдание. Он просто накричал на неё, не выказывая особого желания как следует разобраться в ситуации, чего раньше никогда не делал, и смерил блондинку предательским взглядом, когда Люси с недоверием смотрела в его багровое от злости лицо. Это обидело Хартфилию больше всего. Она, задыхаясь от слёз, бегом покинула гильдию, оставив Драгнилу крепкую пощёчину на память.       Ну какие могут быть отношения без доверия?! Если не верит ей – ну и чёрт с ним… Однако Люси завыла в ванной ещё громче: несмотря ни на что, несмотря на смертельную обиду, она ждала его. Когда вчера бежала домой, нарочно замедлила шаг, чтобы Драгнил догнал её, но парень не посчитал нужным её преследовать. Люси ждала всю ночь, следующее утро и день, но Нацу так и не появился, чтобы извиниться или просто выслушать её оправдание до конца. Она не верила, что всё вот так просто закончилось…       Через какое-то время, вероятно уже глубокой ночью, она нашла в себе силы прикусить губу и прекратить бессмысленные рыдания. Девушка кисло выключила воду, ещё всхлипывая, и натянула поверх обнажённого тела домашний халат, после чего оглядела своё заплаканное лицо. Он не придёт больше. Ни завтра, ни после завтра, и от осознания этой мысли голова Хартфилии отяжелела, а сердце словно сжали стальными тисками. Не так давно Люси поняла, как сильно любит Нацу, но только сегодня ощутила в полной мере, насколько она нуждалась в Драгниле. За то время, что они пробыли вместе, парень стал для неё чем-то вроде наркотического средства, как бы нелепо это не звучало. Принимая его не очень длительный период времени, несколько дней вполне можно было бы отказаться от него вообще, но потом…       …Потом начинается ломка. Помутнение рассудка. Страшная, мерзкая трясучка, полное отсутствие контроля над собственным «Я».       Она утёрла вновь подкатившие слёзы, мрачно вздохнула своему красному отражению и неторопливо вышла из ванной, взъерошивая золотые волосы, чтобы те высохли быстрее. Хартфилии оставалось лишь выпить кофе и поскорее лечь спать, хотя вероятность того, что она проведёт сумерки за успокаивающим сном, ровнялась примерно двум целым трём десятым процентам из ста. Люси шла по коридору и думала о тех днях, когда они с Нацу чудно проводили время вдвоём, подальше от буйных друзей и заданий гильдии. Вспоминала, как буквально неделю назад…       Но тут Хартфилия застыла, не в силах шевельнуться, и проморгалась, чтобы убедиться, что силуэт в кресле прямо напротив неё не плод больного воображения… Карие глаза уловили помимо «неподвижной фантазии» настежь распахнутое окно, и реальность происходящего ударила ей в голову так, что она побледнела от неожиданности.       Нацу Драгнил спокойно сидел в кресле хозяйки, где та обычно предпочитала пролистывать страницы собственного романа, выискивая какие-либо неточности в описаниях или текстовые помарки. Немигающим взглядом уставился на застывшую девушку без каких-либо ярко-выраженных эмоций. Её влажная кожа блестела при свете вечерней лампы, карие глаза (несравненно выплаканные) округлились, челюсти с щелчком сомкнулись от неожиданности, халат едва прикрывал её обнажённые формы.       Пауза сильно затянулась, но вскоре лицо Люси преобразилось в каменную гордую маску, и она отвела глаза, принявшись интенсивно вытирать волосы попавшимся под руку полотенцем. Нацу вопросительно наклонил голову при виде её злобной гримасы.       – Чего пришёл? – свысока обратилась та к незваному гостю, избегая прямого зрительного контакта с ним.       – Может, поговорим? – непривычно серьёзным тоном предложил он.       – О чём, позволь узнать?       – О вчерашнем.       – О вчерашнем? – она состроила непонимание и издевательски хихикнула, отмахнувшись: – А-а-а, ты о том, что вчера от единого слова пьяной Каны обвинил меня в измене? Ах, прости, я уже и позабыла. Знаешь, столько дел, столько дел… Как-то вылетело из головы.       – Да ну? – тихо поинтересовался Нацу, не смягчая лица. – Но ты ведь плакала обо мне, Люси.       – Не льсти себе, – отвернулась она, громко фыркнув, и спокойно соврала: – Я вообще о тебе не вспоминала. После горячего душа раскраснелась, вот и всё.       – Я слышал, как ты плакала. У тебя и сейчас голос дрожит.       Люси ничего не ответила на это и лишь требовательно указала на окно, не предлагая даже воспользоваться входной дверью, чтобы он ушёл. Пусть убирается тем же путём, что и пришёл.       Но Нацу не двинулся с места. Продолжал настойчиво глядеть ей в глаза, и вздохнул, когда очи девушки вновь наполнились слезами.       – У-у-уходи!..       – Нет.       – Сейчас же вон!       – Я не уйду, пока мы не поговорим.       – Мне не о чём с тобой говорить.       – Знаешь, Люси… – он виновато опустил глаза и вздохнул полной грудью, после чего поднял на неё проницательные зелёные глаза. Поднял очи не вечно весёлого паренька, а усталого мужчины. Хартфилия скрестила руки на груди. – Я… ну… Прости меня. Просто как услышал от Каны, что ты, возможно, шатаешься с каким-то смазливым парнем из Пегасов, меня всего как парализовало и… я очень сожалею, что накричал, не должен был срывать на тебе зло, а должен был разобраться как следует и адекватно оценить количество пустых бутылок с алкоголем у ног Каны. Я повёл себя, как последний собственник…       – СЛАБО СКАЗАНО! – вскричала Люси так, что Нацу вздрогнул, вцепившись в ручки кресла. Она пыхтела и всплёскивала руками, грозно тыча в него пальцем, и до хрипоты надорвала голос, вовсе не замечая брызнувших из глаз слёз. Люси вновь потеряла над собой контроль и завопила во всю мощь лёгких прямо в лицо остолбеневшему Драгнилу: – Как собственник, да?! Охо, прекрасно, просто прекрасно. А если завтра Хэппи скажет, что я вылизывала ему задницу, ты приревнуешь меня и к нему? Нельзя быть ревнивым до такой степени! Я переживала, что ты больше не придёшь, думала, что между нами всё кончено, и всё из-за какой-то глупости! Да ты просто невозможен, поступаешь как гадкий, чёрствый упырь!! Я как последняя идиотка лью из-за тебя слёзы, думала уже, что ты меня… м-меня…       Но её голос пошёл на убыль, и она покраснела, прошептав одними губами: «…разлюбил». Они замолчали, глядя друг на друга какое-то время… и Драгнил чуть улыбнулся в ответ на слова Хартфилии грустной и понимающей улыбкой. Но Люси резко распахнула глаза и прижала руки ко рту, её охватила дрожь: она действительно обозвала человека, которого любила всем своим сердцем и душой… чёрствым упырём?..       – Н-Н-Нацу… – пролепетала она надтреснутым голосом, потопив всю свою злость и обиду в обжигающем чувстве вины. Драгнил закрыл глаза, и Люси затряслась сильнее, стиснув ноги: – Я не х-хотела… Н-Нацу…       – Да понял я. Иди уже ко мне, – сказал он, распахнув сильные руки для объятий, и Люси без колебаний буквально прыгнула к нему, повиснув на шее.       Он крепко обнял девушку, что озабоченно шептала Нацу на ухо слова извинения и прощения одновременно, а Драгнил смеялся и горячо целовал её в шею, после чего прижал к себе всем телом, усадив на колени. Люси громко выдохнула, однако тут же с готовностью припустила вырез халата и поймала его губы, глубоко поцеловав. Он ответил и нежно стёр со щёк Хартфилии тёплые слезинки, проведя пальцами по шее и спустившись к подставленной навстречу мягкой груди.       – В моём разуме отсутствует функция «разлюбить», – усмехнулся Нацу, мягко задирая свободной рукой материю, и нежно погладил округлые бёдра девушки, так что та выгнулась, приблизив грудь к его лицу. – Я умею только любить ещё сильнее.       – Дурак…       Он с любовью приник к её упругой плоти, поглаживая шею, а Люси прикрыла глаза, после чего зарылась цепкими пальчиками в его взлохмаченные волосы, почувствовав касания родного мужчины. С плеч обоих словно рухнул огромный валун, и они синхронно рассмеялись собственной глупости: поссорились из-за такой нелепости… Но миг воссоединения стал для них настоящим спасением, и Драгнил внезапно подхватил её на руки.       – Не здесь, хорошо, любимая? Я хочу почувствовать тебя всю.       – Как скажешь… – томно шепнула она, прижавшись к его мощной груди, и поцеловала в висок, когда тот неторопливо понёс её в спальню.       Она обнимала его ногами и изредка видела искрящиеся в темноте огоньки, что словно сыпались с Нацу от страсти, с какой он входил в Люси. Хартфилия громко постанывала под ним и стискивала его широкие плечи, изнемогая от любви. Они и подумать не могли, что их любовь разгорится так сильно от обыкновенной ссоры, но пройдя через это маленькое испытание Драгнил никогда больше не верил сплетням, которые распускали любопытные о его Люси. Не может девушка, простившая ему столь грубое обвинение, быть неверной, не может позволить принципам разорвать их чувства. В конце концов, ошибки делают все, и Нацу, улыбнувшись раскрасневшейся Хартфилии, прижался к ней всем телом, ускорив толчки, а когда оба почувствовали приближение того самого, шепнул:       – Готовься, милая… Следующая остановка – рай.