И пусть весь мир подождет

      Питер устал. Чертовски охренеть как устал.       Уэйд прекрасно знал это, поэтому ни слова не сказал неожиданно появившемуся посреди комнаты Пауку, лишь кивнул в сторону кровати, дав добро моментально свалившемуся в болезненный сон Питеру.       Уилсон тяжело вздохнул. Снова Паркер выпендриваться полез, ночами не спал, преступность выкашивал, о помощи просить профессиональная гордость не позволяла. Какая, мать вашу, гордость? Это Дэдпул бессмертен, не Человек-Паук. Это Уэйду Уилсону наплевать, а Питеру Паркеру еще жить и жить. Почему бы и не использовать регенерацию наёмника в благих целях? Но Уэйд лишь снова тяжело вздохнул, оставив свои упреки на суд голосам в голове. Питер потом наслушается.       Уилсон лишь подошел к кровати поближе, скрипнул стиснувшимися зубами, увидев изодранный костюм, а сквозь дыры в нем — раны с запекшейся, а кое-где и свежей, кровью, но маты сдержал. Аккуратно стянув с Паркера маску, чтобы тот мог нормально дышать, Дэдпул небрежно накинул на него покрывало и, не удержавшись, — поцеловал в вихрастую макушку, вдыхая запах опасности, крови и адреналина, так явственно исходящий от Паука.       — В следующий раз я не послушаю и пойду вместе с тобой, супергерой, ясно? — прошептал он Питеру, отходя к окну, чтобы приоткрыть раму. Поток освежающего ветра влетел в комнату, унося с собой недовольства Уэйда, усталость Питера и долгие, застывшие в воздухе, часы ожидания его.       Уилсон оперся спиной о стену, сложил руки на груди, и чуть прикрыл глаза, наблюдая за сопящим Паркером. Пусть проспит хоть пару дней. Уэйд будет охранять его сон, и даже если апокалипсис за окном начнется — он его сюда не впустит. Это Дэдпулу можно не спать. Человеку-Пауку — нельзя.