Это были мы

      – Так, значит, это всё?       Коуэлл из своего кресла оглядывает собравшихся.       Гарри и Найл сидят по разным краям дивана, Лиам – на подоконнике, смотрит в окно. Луи застыл около двери. Атмосфера в кабинете гнетущая. Будто и не в небоскрёбе в середине города находимся, а на кладбище.       – Вы разбегаетесь?       В ответ тишина. Гарри зевнул во весь рот. Найлу пришло сообщение на телефон. Лиама полностью поглотил вид из окна. Луи – сторожевой пёс, от двери не отходит ни на шаг.       – Это конец?       Коуэлл морщится. Время для разговора выбрано неудачно. Уже вечер, и он устал. Нет, он не расстроен и не удивлён. Он был уверен, что ребята скоро заявят о своём распаде. У бойз-бэндов есть сроки годности. У One Direction он подошёл к концу. Пять лет – отличный срок, чтобы трахаться всю оставшуюся жизнью сначала с молоденькими фанатками, потом с женщинами, которые не остыли к их творчеству, а потом на старости лет тереться о мешок с дерьмом. Предварительно вставные челюсти вынув. Опасно же. «Я не хочу быть грубым, но One Direction изжила себя, – заявил он на днях в интервью Daily Star. – И это знаю не только я, ребята понимают это тоже. Они должны разойтись своими дорогами. Сколько можно держаться друг за друга?»       – Вы так и будете молчать? – Коуэлл вскидывает руку и смотрит на часы, хотя ему совершенно плевать на время. Но, тем не менее, заявляет: – У меня не так много времени, чтобы переглядываться с вами. Я не Ксавьер, и даже не похож МакЭвойя, – никто шутку не понял, все остались сидеть с постными лицами. – Хорошо. Просто скажите, что нам говорить прессе? Что сказать вашим сумасшедшим фанаткам? Как прикажете объяснить всё это вашим родителям?       – Скажите, что у мальчиков ПМС, – подал голос Стайлс.       Мальчики не реагируют, но воздух становится ощутимо неподъёмным.       Коуэлл пересёкся с Гарри усталыми взглядами.       – Это шутка, – Коуэлл выдоил на лицо дежурную улыбку. – Только у Гарри ПМС, – теперь даже Коуэлл считает лишним улыбаться. – Ладно, – сдаётся Стайлс, – скажите, что причиной распада стала сольная карьера Гарри Стайлса. Мне от этого хуже не станет. Может, фанаток ещё и прибавиться, – шутит Гарри.       – Это всё?       – Нет, не всё, – голос Найла звучит неуверенно.       Коуэлл рад, что заговорил кто-то помимо мальчика из пекарни. Он обращает всего себя в сторону Хорана, но напрасно.       – Заткнись, Найл! – тут же реагирует Лиам. – Это не наши проблемы. И не лезь в них.       – Но это касается меня! И тебя, если ты ещё не заметил! Да всех нас касается, чёрт вас возьми! – Найл вскакивает с дивана. – Сколько можно делать вид, что нам безразлично?       – Я не делаю вид, – отзывается Гарри. – Мне безразлично.       О чём, прикажете Коэллу, говорить с этими детьми? Для них распад группы – очередная весёлая шутка. Коуэлл вновь смотрит на часы. Может, это очередной розыгрыш Стайлса? Отправить их сейчас, и дело с концом. А завтра они всё решат.       – Ребят, – Коуэлл разбавляет свой голос приторным сиропом, – давайте мы завтра с вами переговорим на эту тему. Такие дела в спешке не решаются. Вы ещё раз сто за ночь передумаете расходиться.       – Нет, – за всех отвечает Гарри. И он это говорит совершенно серьёзно. – Не передумаем, – Стайлс поднимается. Коуэлл беспричинно отодвигается от стола и встаёт с кресла. Гарри смотрит на продюсера слегка насмешливо. Нет больше в нём этого смешного мальчика из пекарни, есть что-то большое. Во-первых, мужчина, а во-вторых… Коуэлл впервые видит этот взгляд. – One Direction зе енд.       Луи и Гарри некоторое время мерятся взглядами. Но издревле собаки приручены человеком, и Томлинсон уступает. Стайлс покидает кабинет, Луи выходит за ним, чтобы погавкать вслед. Остались Лиам и Найл. Но они остаются ненадолго.       Пейн ещё раз подтверждает, что все они хотят уйти из группы, как недавно ушёл Малик. Найл порывисто дышит и выбегает раньше, чем Лиам успевает что-то втолковать продюсеру. Пейн извиняется и уходит за другом.       Вот, оказывается, как в одночасье твои дети становятся взрослыми. Коуэлл валится в кресло, как мешок картошки. Никогда, никогда он не заведёт своих детей. Ему хватило этих пяти лет и сегодняшней сцены.       Коуэлл, недолго думая, залез в бар, и вот виски уже в бокале, а бокал – в руке. Он касается холодным стеклом своих губ, и замирает. На столе стояла фотография. Конечно же, среди других многочисленных, где Коуэлл был запечатлён с разными знаменитостями. Но эта фотография отличалась ото всех. Она была слегка смазана, не в фокусе, да и люди на ней смотрели не в камеру. Тогда они все смотрели на судей, и ждали не фото – а результатов голосования. Их первое шоу. Их первый шаг. Их первый провал. Их первый прорыв.       И Коуэлл к этому причастен. Он поднёс стакан к рамке.       – За ваше будущее One Direction. Хотя нет, – Коуэлл усмехнулся и чокнулся с рамкой. – За будущее Лиама Пейна, Найла Хорана, Зейна Малика, Луи Томлинсона и Гарри Стайлса. ***       – Гарри!       – Нет!       – Гарри, остановись!       – Отстань, Луи.       – Я сказал: стой! – Луи хватает Гарри за руку. Стайлс подчиняется, и вот они уже стоят друг против друга. Гарри задерживает взгляд на пальцах Томлинсона. Луи тоже смотрит на них, продолжая сжимать руку Стайлса.       – Убери руки, Томлинсон, – просит Гарри.       Луи медлит, но всё же выпускает руку друга.       – Что ты сейчас устроил?       – Я всё сделал, как ты хотел, Луи. Взял всю вину на себя. Что тебе ещё нужно?       – Я не хотел, чтобы наша группа распалась! О чём ты говоришь? Я лишь хотел, чтобы всё было как раньше. Как в самом начале.       – Как в самом начале? – Гарри трясёт своей гривой и слабо улыбается, вспоминая их первые дни в составе OneDirection. Луи расплывается в несмелой улыбке в ответ.       – Да, как в начале. Помнишь, как мы сказали? – Луи заглядывает Гарри в глаза. – «Давайте начнём отрываться, и посмотрим, что будет». Всё было круто. И будет также круто. Как раньше. Я ведь, – Луи рассмеялся, но смех его было надрывным и искусственным, – ещё не рассказал, в чём фишка моего фокуса «Как быстро заварить чай в руке». Снова заставим Лиама быть моим ассистентом. А танец? Паул обещал поставить танец для нас двоих, помнишь? Внутри ты танцор, – Луи в точности изобразил интонацию Паула, когда тот обращался к Гарри на одной из репетиции. Но Гарри не кинулся делать пируэты как тогда. – А банановый десерт? Мы же ещё как следует не отомстили за него, – предпринял ещё одну попытку Томлинсон достучаться до Гарри.       – Нет, Томлинсон. Как раньше не получится, – Гарри тянется к Луи. Тот отступает. На лице Томлинсона ужас, который не может скрыться от Стайлса. Гарри незлобно смеётся. – Ты боишься меня после того, как я всем нашим открылся. Шарахаешься, как от огня. Я тебя не виню, Луи. Видимо, ты не готов признать, что засосы на твоей шейке оставлял я, а не твои «бороды».       Гарри развернулся и пошёл прочь от Томлинсона. Луи в два прыжка нагнал Стайлза и припечатал его к стене. Гарри не стал вырываться.       – Эй, ребята! С вами всё хорошо? – спрашивают Лу и Джош, проходя мимо грозного Луи и прижатого к стенке Гарри.       – Да, – Стайлс машет рукой, мол, беспокоиться нечего. – Просто вот эксперимент с Томлинсоном ставим, кто быстрее протрётся: стена мной или я стеной.       – А, ну ладно.       Лу и Джош уходят, иногда оглядываясь на ребят. Гарри им мило улыбается вслед и посылает воздушные поцелуи, пока те не скрываются за углом. Улыбка на лице Стайлса тут же тухнет:       – Отпусти.       – Нет, я не отпущу тебя.       – Томлинсон, ты опоздал с такими заявлениями.       – Всё не может так закончиться, – не унимается Луи.       - Уже закончилось.       – А как же ребята?       – Переживут. Лиам позаботиться о Найле. Они не пропадут.       – А я? Ты же… – Луи осёкся. – Ты же сказал, что… любишь меня, – последние слова он произнёс еле слышно.       – Сказал, – согласился Гарри, смотря поверх головы Томлинсона в стену. – Я тебе это говорил на протяжении пяти лет и от слов своих отказываться не собираюсь.       – Тогда и от меня, – слова даются Луи трудом, – не отказывайся.       Они встречаются взглядами.       – Всё проще было год назад, да? – серьёзным Гарри теперь бывает часто. Неужели в двадцать один можно разучиться шутить?       Луи уже двадцать три, но он не изменился. Когда Стайлс успел нахвататься этого говна у Пейна?       Гарри делает попытку стряхнуть руки Луи, но тот лишь сильнее стиснул пальцы на лацканах пиджака. Сейчас Стайлс смотрит на Томлинсона свысока. И ждёт. Чего?       Когда Луи касается сжатыми губами сухих губ Гарри, никто из них не закрывает глаза. Они смотрят друг на друга и не моргают. Гарри классно пахнет, а у Луи – круги под глазами и борода столетней рок-звезды, страдающей циррозом печени. Томлинсон сегодня невероятно милый и беззащитный, а Стайлс полный мудак, что с него взять?       Луи трётся своей щетиной о гладкий подбородок Гарри, устраивает кораблекрушение носов и не успевает спастись, когда Стайлс грубо хватает его за волосы и впивается в губы Томлинсона со всей силы. Они бешено сосутся уже с закрытыми глазами. Гладятся, зарываются пальцами друг другу в волосы. Гарри притягивает Луи за пояс ближе к себе, и теперь они трутся телами. Парочка новых засосов на шее Томлинсона, пусть журналюги ломают головы, кто его метит. Пусть набежит адова свора псов и накинутся на Луи, его засосы и Джангвирс с её пузом.       Стайлс гладит Луи, забирается пальцами под его футболку. Томлинсон продолжает целовать Гарри, но его тело честнее. Стайлс оглаживает бока Луи, его спину, живот, добирается до груди и отталкивает. Томлинсон тяжело дышит. Он касается пальцами своих губ, проводит по ним, собирая остатки их общей слюны, а потом взгляд в никуда и одновременно на Стайлса.       Гарри в последний раз приходит ему на помощь:       – Прости, Луи. Это я во всём виноват. Только я один. Не беспокойся, больше я к тебе и близко не подойду.       Стайлс срывается с места и быстрым шагом уходит. Он ни разу не оглянулся, пока Луи прожигал его удаляющуюся спину. Томлинсон делает два шага за Гарри, третий не даётся: нога заплетается за другую, и Луи падает. А потом он в беззвучном крике сжимается в эмбрион.       Лиам и Найл хотели догнать ребят. Догнали. Чтобы Хоран не встрял в важный для Гарри и Луи разговор, Пейн оттащил его за коробки с аппаратурой. Для верности ещё и рот ему зажал. Найл мычал и вырывался. Лиам просил его заткнуться, прислушиваясь к глухим словам ребят, за которыми суетливо тащились их усталые и неестественные голоса. А потом и Хоран перестал вырываться, прислушиваясь. Они слышали весь разговор, их поцелуй, шлепок. Они не побежали на помощь Луи, не вернули Гарри. Они не вышли, когда Луи нашла обеспокоенная Лу. Им было не смешно, когда Томлинсон сделал вид, что разыграл девушку. И когда беспричинно разрыдался на руках у неё, они опять остались за коробками.       Когда по пальцам Лиама потекли горячие слёзы, Лу уже увела Луи. Хоран вцепился в руку Пейна, пугая своими бескровными костяшками «папочку», и плакал. Найл винил себя во всём. Ненавидел Лиама, который не разрешил их помирить, Хоран бы это сделал, как пить дать. Всё бы стало как раньше.       Пейн сегодня же позвонит Зейну. Лиаму нужен его совет. Пусть Малик убедит его, что всё ещё, возможно, наладиться, как не наладилось с самим Зейном. «Папочка» Лиам, похоже, сегодня потерял ещё двоих детей. Пейн громко шмыгнул носом и зарылся лицом в волосы Найла, прижимая парня ещё сильнее к себе.       – Пожалуйста, – просит он шёпотом Хорана, – только ты не бросай меня.