Познание всего человеческого

Дин не слишком хорошо помнит этот вечер. Перепалка с демонами, драка, удары. Кас. Кас лежал на земле, беззащитный, истекающий кровью. На него напало сразу несколько адских подонков, а Дин не успел. Перед глазами только и всплывало: удар за ударом. Все, лишь бы Каса не трогали. Все, лишь бы эти ублюдки поняли, что с Винчестером связываться не стоит, пусть он сто тысяч раз будет смертным. Пусть от сто тысяч раз будет человеком. Ведь слово «охотник» все-таки не пустой звук. А теперь он сидит на краю кровати и осторожно перевязывает раны ангела. Бывшего ангела. Кас теперь совсем другой. Человечный, беззащитный, неприспособленный к обычной мирской жизни. Свет мигает, Дина это жутко бесит, раздражает, злит. Что-то не так с проводкой. Что-то не так с его жизнью. Он не способен защитить даже Каса, который всегда мог постоять за себя. Кас не просыпается весь следующий день, а когда открывает глаза, просит сигарету. Сигарету. Кас, Дин готов поспорить, даже не умеет курить. Но перечить раненому не хочется. Сэм обитает вокруг, как невидимая тень. Он вроде бы и здесь, пытается чинить проводку, приносит какие-то лекарства, но он становится фоном, потому что Кас, раненый Кас, — первый план. Проводку Сэм так и не чинит. Все летит к черту, и это еще больше бесит Дина, но он лишь пинает со злости какой-то ящик, достает фонарь, ищет свечи и приносит их в комнату к Касу вместе с сигаретами и притворством, будто все хорошо. Фитилек свечи зажигается, оставляя помещение в полумраке. Кас тянется за сигаретой. Ему больно двигаться, это видно, и Дин просто наклоняется к нему, чтобы прикурить, но их взгляды сталкиваются, и он отчего-то замечает, какие голубые глаза у Каса, даже здесь, при таком освещении. Дин не так уж и часто думает о его глазах, как ему кажется, но сейчас его это почему-то… смущает. И он отстраняется. Как-то это странно так близко наклоняться к другому мужчине. В глазах Каса что-то сверкает. То ли это отблеск свечи, то ли еще что, но он не сводит с Дина взгляда. Его губы обхватывают кончик сигареты, и почему-то Дину хочется этой сигаретой стать. Дурацкие мысли, наверно, но ему хочется дотронуться до губ Каса и сгореть. Хочется, чтобы Кас его выкурил. Хочется, чтобы от него остался только бычок, не способный на такие дикие мысли, как эти. С губ Каса срывается тонкая струя дыма, он продолжается смотреть на Дина, а затем оглядывается, словно видит эту комнату впервые. Качает головой. — От меня одни проблемы. — Не мели чепуху, — отзывается Дин, усмехнувшись. Кас снова поднимает на него глаза, и в его взгляде отчетливо видно эту фразу: «Дин, ты же знаешь, что я прав». Дин знает. Дин знает, что это только начало, и Кас принесет ему немало неприятностей, но Дину не хочется, чтобы Кас так думал. Это все не причина для того, чтобы они с Сэмом бросили Каса в такой непростой ситуации. — Слушай, — Дину не очень нравится собственный голос. Есть в нем что-то фальшивое. — Ты мой лучший друг. Мой и Сэмми. Мы не бросим тебя в беде, приятель. Мы же любим тебя. Последняя фраза Дину больше всего не нравится. Как-то она звучит не так. — Я тоже, — Кас снова затягивается. — Любишь себя? — усмехается Дин. — Тебя, — резко бросает Кас, выдыхая очередную порцию дыма, и поправляется: — Вас. Дин кивает. Он выдавливает из себя улыбку и хочет похлопать Каса по плечу, пока не вспоминает, что тому может быть больно. — Выздоравливай, дружище, — произносит Дин и собирается встать. У него еще много дел, и раненый бывший ангел — не единственная его проблема. Кас отчего-то морщится, а затем зовет: — Дин? — его голос так и веет просьбой, он немного тихий и неуверенный. — У меня пластырь… отклеивается. — Кас пытается поправить его единственно здоровой рукой, сжимающей пальцами сигарету, и Дину кажется, что он себе сейчас глаз выжжет. Какой же беспомощный Кас, когда он — человек. Дин наклоняется к нему, чтобы отлепить с рассеченной брови уже никуда не годный пластырь. Кас снова морщится. Удивительно. Дин уверен, что у него болит все тело, а он морщится только из-за брови. Надо вколоть ему обезболивающее. Дин вытаскивает из тумбы новый пластырь, аккуратно распаковывает его, наклоняется, клеит на нужное место, разглаживает и на секунду замирает. Кас такой побитый, изувеченный, беззащитный, но его глаза… Дин может пересчитать все его реснички на таком расстоянии и делает не самый правильный шаг: он опускает взгляд и видит губы Каса. Они на удивление даже не разбиты, не тронуты и никак не поранены. Дину вспоминаются все эти дурацкие слова из книжек, где люди сравнивают поцелуи с прикосновениями ангела. Да-да, однажды Дина закрыли в отделе с сентиментальной литературой. Нет, он ни за что бы не стал такое читать сам. Как и слушать Тейлор Свифт. Но сейчас ему очень интересно, о чем же писали эти люди. Безумие. Кас ничего не говорит, он молчит, осторожно глядя на Дина. Он не понимает. Дин и сам себя не понимает! Как-то это странно и дико. А Дин наклоняется ближе и чувствует горький дым чуть резче. Острее. Дыхание Каса опьяняет, а губы притягивают, как сверхмощный магнит. Дин знает, что потом пожалеет, но это все превращается в поцелуй, а Кас, Кас вместо того, чтобы очнуться, оттолкнуть его, испугаться, он обхватывает здоровой рукой шею Дина и отвечает. В его пальцах по-прежнему находится сигарета, и они рискуют обжечься или спалить что-нибудь, но Дин готов гореть, гореть в аду хоть тысячи раз, если однажды за ним придет Кас. Придет и вытащит его оттуда. А может даже не вытаскивать. Дину достаточно этого поцелуя, этого момента, этих губ. Они задыхаются, и Дин понимает, что, наверное, Касу тяжело даже целоваться. Ему и дышать-то больно. Дин отстраняется, вглядывается в его глаза и видит только знакомое сосредоточение. — С Мэг было по-другому, — выдает он. Дину хочется взорваться, хочется накричать на него, потому что какого черта он сравнивает его с Мэг? — С Эйприл тоже, — добавляет Кас, и это уже ни в какие ворота не лезет. — Всегда было интересно, как ты целуешься. Не думал, что это настолько… — он делает паузу, подбирая слова, — впечатляет. Конечно, Дин всегда гордился тем, что хорошо целуется, да и в других аспектах он был, в общем-то, ничего, но это все, что мог сказать о нем Кас? Так сказала бы любая его случайная девушка, но Кас? А Кас улыбается. Дину снова кажется, что его глаза сверкают. Или это просто свечи? Свечи. — Можно… — голос Каса становится тише, неувереннее. — Можно еще? Дина не нужно просить дважды, он даже не успевает сообразить, что делает, когда снова наклоняется к таким манящим его губам. — Эй, парни! — у входа звучит голос Сэма и звук открывающейся двери. — Воу, парни! — Сэм ухмыляется, Дин резко отстраняется, глядит с осторожностью на брата, а тот только качает головой и говорит: — Я так и знал. Дин был бы рад возразить, но он и слова выдавить не может. Сэм удаляется, наградив брата насмешливым взглядом, а затем раздается обеспокоенный голос Каса: — Что-то не так? Дин пожимает плечами и усмехается. Не так. А что вообще может быть в их жизни «так»? Они уже давно забыли о нормальности. — Ну, знаешь, не часто мужчина с мужчиной целуются, — объясняет он. — О, — Кас кажется озадаченным и понимающе кивает. — Так нельзя? Дин улыбается, все так же думая: «А что вообще можно?» — Ты же ангел Господень, — отвечает он. — Ты что, библию не читал? — Если судить с точки зрения библии, то… — начинает тараторить Кас. Дин его прерывает: — Просто так не принято. Тем более, я — натурал. Ты тоже. — Натурал? — Кас хмурится, видимо, совсем не понимая значения слова. — Тот, кому нравятся девушки, — поясняет Дин, и Кас снова кивает. Натурал. Звучит смешно, учитывая, что он только что целовал мужчину. — Но мне нравишься ты, а ты не девушка, — Кас продолжает хмуриться, глядит на Дина осторожно, обеспокоенно. — Если ты натурал, и ты не хочешь… — Я хочу, — прерывает его Дин и понимает, что наконец-таки сказал хоть что-то правильное. — Я хочу тебя целовать. Я хочу тебя защищать. И я больше не позволю ни одному адскому отродью тебя коснуться. Кас улыбается. — Ну, знаешь, я не такой беспомощный… — Ты весь в бинтах, — напоминает Дин. — Это только пока, — отзывается Кас. — И я научусь быть человеком, обязательно. Я не могу встать, но уже сейчас у меня есть замечательная возможность изучить кое-что человеческое. Дин вскидывает брови, ему очень нравится его тон. — Какой же? — Люди называют это… — Кас внимательно заглядывает Дину в глаза и продолжает: — поцелуи. Дин усмехается, снова наклоняется к Касу и выдыхает ему прямо в губы: — Поцелуи, говоришь? — он касается ладонью щеки своего ангела и проводит большим пальцем по нижней губе. — О, этому мы тебя научим.