Ты только мой

      Как можно тише я лёг рядом, притянул своё солнышко к себе, крепко обнимая и прижимаясь теснее. Хочу не только видеть, но и чувствовать его всего. Хочу всегда быть с ним. Кажется, именно в это утро я понял, что нашёл то, что так много лет искал: я нашёл семью.       POV Май       Так тепло. Кто-то поглаживает меня по волосам, плечам, щекам… Дан, ну конечно, кто ещё может так нежно и трепетно меня обнимать. В душе разлилось тепло. Я помнил, как он спас меня, как подхватил меня, летящего вниз, и крепко прижал к себе, не выпуская из рук до самого дома. Это было очень приятно, хотя страх ещё и сковывал моё тело. Но теперь я в безопасности, сомневаться в этом не приходится. И это чувство защищённости окрыляет.       Так хорошо я уже давно не высыпался. Во всём теле чувствуется лёгкость, и это так здорово! После всего того напряжения, что сковывало меня последние несколько дней, вот так просто лежать в кровати и не волноваться было настоящим блаженством.       Потянувшись, я приоткрыл глаза и сразу же утонул во взгляде любимых янтарных глаз Дана. А ведь я до сих пор не признался ему, что люблю. Нужно обязательно сказать, не хочется потом жалеть, что не успел. При образе жизни моего альфы подобное тому, что случилось со мной, может повториться, и не раз, вот только любить этого мужчину меньше я всё равно уже не смогу.       - Доброе утро, солнышко, как ты себя чувствуешь? — и столько тепла, столько заботы в этом до боли родном голосе, что хочется продлить этот миг навечно.        Я, было, открыл рот, чтобы ответить, но кроме свистящего воздуха из моего горла ничего не вышло. Я в испуге расширил глаза. Что это? Почему я не могу ничего сказать?       — Всё нормально, не волнуйся, это скоро пройдёт, — Дан успокаивающе погладил меня по голове, — Доктор сказал, что это из-за стресса и скоро пройдёт, не помнишь? — ну да, теперь я и правда вспомнил о словах врача. Вот только как я буду общаться с альфой да и вообще со всеми, если не могу ничего сказать? Как будто читая мои мысли, Дан взял с прикроватной тумбочки блокнот и ручку и протянул мне, — Держи, пока к тебе не вернётся твой голос, ты можешь писать здесь.       Только сейчас я заметил, что мы находимся в незнакомом мне месте. Взяв блокнот из рук Дана, я быстро написал свой первый вопрос: «Где мы?». Показав надпись мужчине, я стал ждать его ответа, и он не заставил себя ждать:       - Это моя комната, Май, просто я не хотел оставлять тебя одного, но, если хочешь, можно перебраться в твою, — я лишь помотал головой. Зачем? Здесь уютно, потому что здесь ТЫ. Да и интерьер мне понравился. Огромная кровать, на которой могли разместиться ещё минимум двое Данов, была очень мягкой. Её резная деревянная спинка очень выгодно сочеталась с золотисто-коричневыми обоями. Тумбочка и огромный дубовый стол, схожие с кроватью, стояли справа. Стол был расположен так, что сидящий за ним мог видеть всех, кто входит в комнату. Там же было огромное панорамное окно с видом на сад. Две двери слева по стилю были очень похожи на входную дверь и, как я догадался, вели в гардеробную и уборную.       Помотав головой из стороны в сторону на предложение альфы перейти в мою комнату, я улыбнулся ему своей самой счастливой улыбкой, показывая, что всё прекрасно. Правда, она тут же сошла с моего лица, ведь я до сих пор, с самого дня похищения, не знаю, что случилось с Риком и Айсом. Быстро написал вопрос и с нетерпением ждал, когда альфа ответит мне.       - Не переживай, с ними всё в порядке. Рика усыпили и оставили на лавочке, Айса же просто бросили в парке. Мы можем съездить к твоему другу попозже, если хочешь. А Айс пока на попечении дворецкого, я приведу его. Заодно принесу чего-нибудь покушать, ты совсем исхудал за эти дни… — Дан то ли в шутку, то ли всерьёз провёл по моим рёбрам и продолжил, — Есть какие-нибудь пожелания? Каша, фрукты, омлет, пицца, мясо, сладости?       От такой заботы аж слёзы навернулись на глаза. Сморгнув их так, чтобы Дан не увидел и не начал беспокоиться, я написал, что хочу пиццу. Наш повар готовит её просто изумительно.       Спустя полчаса я уже уплетал свою вкусняшку за обе щёки, поглаживая до нельзя довольного Айса по голове. Похоже, малыш очень тосковал по мне всё это время. И меня это умилило. Какие всё-таки собаки преданные.       - Я тоже всегда буду предан тебе, я буду твоим цепным псом, — глядя мне в глаза, серьёзно сказал Дан. Я что, про собак вслух сейчас всё сказал? Ведь я не могу говорить! Или… Видимо, до Дана тоже только дошло, потому как на его лице расцвела улыбка, которая так сводит меня с ума. Он кинулся обнимать меня и целовать везде, куда только мог дотянуться: уши, нос, лоб, глаза, щеки… Я тоже был счастлив, ведь я теперь опять могу говорить…       Прошла четверть часа, а мы сидели всё так же, в обнимку: Дан опирался о спинку кровати, а я, разместившись между его ног и прижимаясь спиной к сильному, тёплому и такому родному телу, дожёвывал последний кусочек пиццы.       - Я могу спросить тебя кое о чём? — у меня всё ещё оставалось много вопросов к альфе, но для начала хотелось знать всё самое главное, самое важное для меня.       - Конечно, солнышко, что ты хочешь знать?       - Ты помнишь о нашей первой встрече? — я почувствовал, как Дан напрягся, но его голос звучал ровно.       - Конечно, я ведь забрал тебя из дома за долги отца. Не самое романтичное знакомство, прости, — желая показать, что всё в порядке, я сжал его руку в своей.       - Я не об этом. Ведь мы встречались и раньше. Лет десять назад, помнишь? — за спиной я услышал тяжёлый вздох.       - Конечно, я помню. И надеялся, что ты никогда этого не вспомнишь. Я ещё тогда почувствовал твой запах, ещё тогда понял, что передо мной мой омежка. В тот день я впервые убил человека, — было видно, что Дану нелегко даются слова, и я старался не перебивать и не подгонять его, терпеливо ожидая, пока он соберётся с мыслями и продолжит, — Тот мужчина, которого я застрелил, был убийцей моих родителей. Косвенным, конечно. Но именно он приложил тогда все усилия, чтобы их не стало. Знаешь, мой отец был главой мафиози. Это сложно тебе объяснить, но я попробую. Дело в том, что в мире мафии выбирается глава. И этот глава передаёт своё дело сыновьям. Власть сменяется, только если у главы не будет преемника-альфы. Покушаться на детей главы нельзя, они неприкосновенны, иначе тому, кто осмелится, не только не достанется власть, его ждёт мучительная и долгая смерть. Этот негласный закон о неприкосновенности детей всегда соблюдается, но вот самих глав он не касается. Моего отца убили, желая переворота, некоторые считали, что он был слишком мягок. Папа попал под шальную пулю и умер вместе с отцом. Тогда он ждал второго ребёнка. Для меня, вернувшегося из заграницы, было шоком узнать об этом. И я отомстил. Это очень символично, кстати. В тот день я прощался со своей семьёй и, сам того не зная, обрёл новую. Теперь я глава мафии. Главы, как ни странно, нужны для того, чтобы поддерживать порядок, а именно, следить за тем, чтобы не страдали невинные и не оставались безнаказанными виновные. У нас неплохие завязки с копами, мы стараемся взаимно помогать друг другу и не лезть в чужие дела. Что-то вроде поддержания нейтралитета…       Я слушал Дана, затаив дыхание. Вот как оно оказалось на самом деле, вот что он чувствовал тогда, убивая своего врага. А смог бы я убить, если бы оказался в такой ситуации? Не знаю… Однако знаю точно, что Дана мне винить не в чем, он поступил правильно.       - Я люблю тебя, Май. Люблю больше жизни. Но теперь, когда ты всё знаешь, я не буду тебя удерживать, если ты не захочешь разделить со мной жизнь. Я пойму, если ты уйдёшь, — дурашка, ведь я уже давно принял тебя, принял твой мир и то, кем ты являешься.       Повернувшись к Дану и встав на колени, я обхватил его шею руками и, уткнувшись носом в шею, вдыхая такой любимый мной аромат васильков и скошенной травы, тихо-тихо сказал:       - Я люблю тебя.

***

      Сегодня Дан предложил мне выбраться на побережье. Я уже столько живу в этом городе и ещё ни разу не был на море. Даже стыдно как-то немного. Там ветрено, даже несмотря на лето, да и вечер уже, потому я решил остановить свой выбор на лёгких голубых бриджах, розовой футболке и белой рубашке. Заколов волосы сбоку красивой белой заколочкой, я ещё раз посмотрел на себя в зеркало — идеально.       Хоть это и не первое наше с Даном свидание, я всё же очень волнуюсь, потому уже третий час верчусь перед зеркалом. Предвкушение чего-то необычного, чего-то нового, будоражило, хотя я и сам не мог понять, откуда взялись эти чувства.       Нацепив на Айса голубой поводок, я поспешил спуститься вниз. Малыш уже давно не выходил со мной за пределы особняка и теперь, предчувствуя прогулку, метался у моих ног в нетерпении, поскуливая и повизгивая от счастья. Дан уже ждал нас внизу, на нём были чёрные джинсы и белая футболка, и это отлично подчёркивало его загорелую кожу и не скрывало рельефного тела.       Ехали мы недолго, от силы минут пятнадцать, хотя я думал, что до моря намного дальше. Не успел я выйти из машины, как Айс уже нёсся в сторону пляжа. Он ещё ни разу не видел моря, и я понимал его желание быстрее оказаться у воды.       - Беги с ним, я вас скоро догоню, — с улыбкой на губах сказал Дан. Мне хватило этого, чтобы сорваться с места и побежать по пляжу, на ходу снимая шлёпанцы и зарываясь пальцами ног в песок. Запах моря меня будоражил, крик чаек, летающих над водной гладью, успокаивал, счастливый лай Айса заражал непосредственностью и позитивом, а волны, бьющие по ногам, приносили умиротворение. Солнце уже уходило за горизонт, и небо переливалось всеми цветами радуги. Этот момент невозможно описать. Об этих чувствах невозможно рассказать. Эту картину невозможно забыть.       - Май, — услышал я родной голос за спиной. Повернувшись, я не удержался и охнул от неожиданности. Передо мной, прямо на коленях, с охапкой воздушных гелиевых шариков всех цветов радуги стоял мой любимый альфа, — Я не умею долго и красиво говорить, но я очень люблю тебя и готов доказывать тебе это каждый день. Согласишься ли ты стать моим мужем?       В глазах Дана читались счастье, нежность, любовь и толика страха.       - Да, — вышло как-то тихо, так как в горле резко пересохло, и я, уже громче и увереннее, повторил, - ДА!       Мой альфа распахнул руки в стороны, приглашая в свои объятия, и я, падая коленями прямо на песок, крепко обнял его, прижимаясь к тёплой груди. Так мы просидели несколько минут, нежно обнимаясь и целуясь, после чего Дан протянул мне шарики. Только сейчас я заметил, что к ним была привязана маленькая коробочка. Открыв её, я увидел тонкую полоску белого золота, на обратной стороне кольца было аккуратно выведено: «Моя любовь к тебе вечна».       Я почувствовал, как на глаза навернулись непрошеные слёзы, а Дан, нежно вытирая их, гладит меня по голове, целует в макушку и говорит, как сильно любит, отчего плакать хочется ещё больше. Сквозь пелену, застилающую глаза, я вижу красивый закат, слышу крик чаек и лай Айса и понимаю, что вот оно — моё счастье.