i want the world to go away i want blood, guts, and angel cake i wanna be a real fake i wish i been wish i been a teen teеn idle
Лезвие так нежно скользит по запястью, капли крови падают и скатываются вниз по умывальнику. Только так, с помощью боли, Джерард может почувствовать, что он живой. Однажды в его жизнь пришел такой же разбитый подросток, как и он — Фрэнки. Джи хотел собрать его по тем кусочкам, что от него остались, но вместо этого, он сам стал рассыпаться. Фрэнк стал сильнее, а Джерард слабее в десять раз, чем был до этого. Время поменяться ролями. — Я хочу умереть в мае. Джерарда разбила эта фраза, прозвучавшая из уст Фрэнки. Его солнечный мальчик, который помогал ему двигаться дальше, его чудесный подросток, который спасал его, его разбитый, кого он так сильно любил… Неужели это он хочет умереть? Фрэнк научил его чувствовать, но одно гребаное предложение опять повернуло все к самому началу, когда Джерард ничего не чувствовал. — Джи? - дверь внезапно открывается, на пороге стоит Фрэнк. Пойман с поличным, некуда спрятаться, лезвие падает на пол. Звонкий звук металла и тишина. Только быстрое биение сердца Джерарда и волнение в глазах Фрэнка. Джи боится сдвинуться с места, а Фрэнки строит в голове цепочки мыслей. Он не знает, что ему делать. — Ты.. скоро? Мы собирались смотреть фильм. — Да, я сейчас, - Джерард поднимает лезвие с пола, запятнаного кровью, как только Фрэнк уходит и захлопывает за собой дверь. Только вот Джи не знает, что ему делать, потому что руки начинают немного дрожать из-за нервов, а лезвие снова выскальзывает из пальцев и падает в умывальник. Кровь с него смывается водой, а парень смотрит на свое запястье, где красуются несколько новых кровоточащих порезов. Джерарду стыдно и жутко неловко, но он не может повернуть время вспять, поэтому действует по ситуации — смывает красную жидкость с кожи, промывает порезы и заклеивает их пластырем. Все, что ему нужно — чтобы Фрэнк был в порядке. Джерард выходит из ванной, улыбаясь, и в прихожей Фрэнк встречает его такой же улыбкой. — Ну, пойдем? — Пойдем, - Джерард хватает свой рюкзак и выходит вслед за парнем. Фрэнки не хочет разговаривать о том, что произошло, пока они идут к машине, не хочет разговаривать о лезвиях, когда они едут в кинотеатр, и Джи сидит за рулем, он не хочет разговаривать об этом, совсем не хочет. — Давай притворимся, что ты ничего не видел и этого не происходило, - но Джерард сам говорит об этом, следя за дорогой. Он не знает, что Фрэнку больно от этих слов, потому что ему хочется знать, почему. — Я не могу притворяться, Джи, - Фрэнки сделал вдох и на выдохе произнес: — Почему ты это делаешь? — Мы приехали, - Джерард готов был поблагодарить любого, кто позволил времени совпасть так, чтобы ему не приходилось отвечать на вопрос. Только вот Фрэнк так не думал. Лучше бы Джерард ненавидел его, чем совсем ничего не говорил. Лучше бы Фрэнк умер сейчас, чем был проигнорированым. Это было так неловко — осознавать, что твой любимый человек потихоньку разрушает самого себя. Это было так неловко — понимать, что ты делаешь то же самое. Это было так необходимо — молча смотреть друг на друга, держась за руки, чтобы удостовериться, что это все реально. Они оба нуждались в этом. Но Фрэнку нужны были чувства, Фрэнку нужны были слова, Фрэнку нужны были эмоции, а Джерард боялся сделать хотя бы шаг, потому что думал, что он окажется неверным. Поэтому он молчал, хотя хотел рассказать для Фрэнки все, что только мог. Но он не мог, поэтому двое влюбленных и разбитых шли, держась за руки, по кинотеатру, отыскивая нужный им зал. — Нам сюда, - хрипло произносит Джерард, указывая на восьмой кинозал. Это первое, что он сказал за все то время, что они находятся в кино. — Угу, - безучастно отвечает ему Фрэнк, таща его за руку к залу. Они немного опоздали, так что в зале уже погас свет и на экране мелькали картинки из рекламных роликов. Фрэнк шел немного впереди, так что ему приходилось сильно держать Джерарда за руку, чтобы он не выскользнул, пока Фрэнки буквально протаскивал его через весь зал к их местам. Когда они присели рядом друг с другом, они оба хотели что-нибудь сделать, или сказать, но слова улетучивались быстрее, чем зарождались в мыслях, а действия казались такими неправильными и неподходящими. Фрэнки боялся взять Джерарда за руку, а Джи боялся взять за руку Фрэнка. До тех пор, пока Джерард не прилег Фрэнку на колени и не сказал: — Я хочу любить тебя, но не знаю, как, - сердце Фрэнки разбивается на тысячи колящихся осколков, которые режут его изнутри. — Я люблю тебя, Джи, - тихо произносит Фрэнк в ответ, хотя это совсем не то, что нужно ответить. — Спасибо. — За это не благодарят. — Я благодарю, - также тихо говорит Джерард, и его взгляд становится пустым, когда он отворачивается, чтобы смотреть фильм. Фрэнк даже не понял, о чем был фильм или хотя бы основную его суть, потому что все время сеанса он либо думал о том, что ему делать дальше, либо перебирал черные пряди Джерарда, из-за чего он полностью не мог думать, разве что только о том, как бы не зацепить волосы так, что Джи станет больно. Фрэнки привык делать так, когда не знает, что делать, он привык делать так, когда ему грустно или когда просто хочется ни о чем не думать. Это успокаивало его. Потому что если Джерард рядом, значит, все, что происходило — реально, и Джи в том числе. Фрэнку просто было необходимо знать, что это все не дурной сон (даже если бы это было сном, то очень хорошим сном, таким, в который вы хотите вернуться, когда проснулись), а главное — что Джерард настоящий, и не плод его фантазий. Мы ведь не можем прикасаться к тому, что не реально? По крайней мере, Фрэнк надеялся, что не может прикоснуться к тому, что не настоящее. Потому что он хотел верить, что Джерард — настоящий. Он самый обычный, типичный подросток, который ненавидит себя. Он ничем не примечателен. Он самый обычный.***
До мая остается всего месяц, Фрэнк медленно умирает, запястья Джерарда превращаются в сплетение изрезанных вдоль и поперек клеток. Фрэнк боится, а Джерард не знает, как любить его в ответ, получая от Фрэнки массу любви и заботы. Они оба — просто типичные подростки, на что они надеялись? Что жизнь прыгнет им в сердце и больше никогда не захочет выпрыгивать оттуда, как рыбка из аквариума. Но жизнь может точно так же выпрыгнуть, как та самая рыбка, про которую шутят, что она совершила суицид. Они хотели надеятся, что все вернется, но ничего не менялось, несмотря на течение времени. У них ничего не могло получиться, потому что они оба горели с вырванной из сердца жизнью. У них ничего не могло получиться, но сейчас только Джерард лежал в ванной, готовый перерезать себе вены. — Прости, Фрэнки, я не могу просто так смотреть на то, как ты умираешь, я не могу пережить это, - парень очень тихо шептал сам себе, пытаясь успокоиться. Я хочу умереть в мае. Джерард наносит себе глубокий порез, но режет не там, где смог бы задеть вену. Он ничего не чувствует, только видит, как из раны выливается кровь и вода в ванной немного окрашивается в красноватый оттенок. Наверное, это просто болевой шок. Я хочу умереть в мае. Джерард делает вторую полоску на свое запястье, кожа расходится, и он может видеть кусочек своей вены. Всех учат резать вдоль, но он знает, что так тоже легко зашить все обратно. Поэтому он притрагивается лезвием к вене и дергает рукой, перерезая ее пополам. Много, много крови, сердце бешено бьется, но это еще не конец, ему нужно перерезать вену на второй руке. Я хочу умереть в мае. Джерард думал, что он ничего не чувствует, но внезапно, когда левую руку сводит, а на правой руке уже расходится кожа, он находит себя содрагающимся в нервных рыданиях. Слезы капают в красную воду, но ничего не имеет значения, потому что Джерард чувствует, как теряет сознание, когда перерезает вену на правой руке. Фрэнк сидит под дверью ванной и ничего не чувствует. Он хотел бы надеяться, что Джерард придет в себя, но Фрэнки не надеется, а Джи уже никогда не придет.