My King

      Джудар собирался заткнуть этот рот своими руками, заставить этого идиота задохнуться его же словами и слюной. Джудар собирался разрушить его, избавить от каждого слоя этой аккуратной и приличной одежды, уничтожить каждую нить самообладания, которые помогали Императору держаться ровно. Джудар собирался заставить его пожалеть о сделанном выборе, заставить хотеть этого сожаления. Джудар собирался связать его руки силами его же джинна, собирался обернуть его таким количеством рух, чтобы Хакурю не мог дышать; собирался наказать его за столь многие, многие годы равнодушия к нему и его предложениям о завоевании мира. Джудар собирался окрасить эту бледную кожу и нахальные губы тьмой.       Джудар…       Джудар что-то упустил.       О, у него было столько планов, что делать с Хакурю, когда он наконец-то заставил его выбрать тёмную сторону, пасть в разврат — и теперь опуститься на кровать вместе с ним. В его голове было много выхолощенных до идеала фантазий — как он пользовался силой Загана, чтобы связать Хакурю, сделать его своей прелестной жертвой; как он хотел покрыть тело Хакурю ещё большим количеством шрамов, чтобы тот умолял его — до самой глубокой степени одержимости.       Но ни в одной из этих фантазий он не проводил медленно ладонями по щекам Хакурю, не касался его родинки, его шеи, его плеч, его торса, его живота, его бёдер, его колен, его ног. Это не было частью его планов, но его тело двигалось почти инстинктивно, обессиливая его перед Хакурю.       — Странно видеть тебя столь покорным, Джудар. — Шаловливый тон принца обычно раздражил бы Джудара, так как никто не смел контролировать его, заставлять делать то, чего он не хотел; но взамен раздражению возбуждение пронеслось по его венам. — Ты наконец-то сломался?       Джудар закатил глаза на эту нелепую мысль; как он вообще мог сдаться в этом бою? Особенно с тех пор, как он пообещал, что сделает всё для своего Императора, будь это управление магои, передача рух или же пространственная магия. Его Император собирался объявить войну против всего мира, без любых союзников, так что, естественно, Джудар должен был делать всё что мог. Он не собирался уступать требованиям Хакурю.       — Не будь таким дерзким, Хакурю, — пробормотал он в его правую пяту.       Хорошо, что Хакурю уже снял сапоги, иначе Джудару пришлось бы почувствовать их неприятный вкус. Но сейчас он усмехнулся в его кожу, чувствуя мелкую дрожь. Это было потрясающе, то, как Хакурю пытался вести себя непринуждённо, будто происходило всё это не с ним. Из-за этого Джудар желал выдавить из него жизнь, только для того, чтобы увидеть его бесполезное сопротивление. Но в то же время Джудар желал защищать его со всей своей силой.       — Странно не слышать, как ты восклицаешь по сто слов в минуту, — отметил Хакурю спустя несколько минут молчания.       Джудар намного продвинулся и теперь вёл поцелуи от его колен до бёдер. Разница между обожжённой и гладкой, будто бы фарфоровой кожей была изумительной для него — лишь потому, что была напоминанием, что Хакурю перенёс много страданий, точно так же, как и он сам. То, что они наконец нашли друг друга и объединили силы против этого несправедливого и жестокого мира, было настоящим праздником.       — Ты уж определись, Хакурю. — Джудар улыбнулся, чувствуя, как ладони Хакурю опустились на его голову. — Если ты хочешь, чтобы я говорил и дальше, просто скажи это.       — Ох, умолкни.       Джудар так и сделал, лишь потому, что хотел наконец почувствовать реакцию своего Императора, когда он укусил его за внутреннюю часть бедра, добавляя собственный след помимо тех, что оставила на нём судьба. Джудар целовал обожжённую кожу, кусал её вновь и вновь, вкушая кипящее отчаяние, выдержанное годами. Он сопротивлялся, когда Хакурю пытался дёрнуть его за волосы, ведь было забавно испытывать его терпеливость, тогда как Джудар очевидно игрался.       Также ему всё ещё хотелось наказать Хакурю за то, что он заставлял так долго дожидаться его, так что Джудар перешёл к другому бедру, пропустив пах, и начал целовать кожу. Он старался не касаться своего Императора руками, ведь желал довести его до безумства лишь с помощью своего рта. Он прижимался губами уже к животу Хакурю, любуясь его прекрасным худощавым телом. Хакурю не нуждался в брутальной силе, ведь обладал магией, строил планы и стратегии, в конце концов, Джудар делал всё, чего он пожелал бы.       — Д-джудар…       Джудар почувствовал, как среагировала его рух на этот хриплый голос, произнёсший его имя, и наконец пожелал коснуться своего Императора ладонями. Он не сделал этого. Не сейчас. Хакурю, наверное, был горд своим самообладанием.       Джудар скользнул вверх, восхищаясь тем, как Хакурю сжимал его волосы. Было сплошным удовольствием провести языком вокруг его твёрдого соска, затем поцеловать его, слегка посасывая, и нежно прикусить, наслаждаясь сбивчивым дыханием. Джудар смотрел вниз, сосредоточившись на своём желании удовлетворить Хакурю. Нет, хотелось довести его до безумства, одарить удовольствием, что перекроет причинённую судьбой боль. К тому же, если бы он встретился взглядом с Хакурю, он точно потерял бы все свои мысли, он точно забрался бы на него, умоляя самому быть отмеченным укусом, осквернённым, безумным… Ведь он ненавидел то, что судьба сделала его инструментом Аль-Самен без его на то согласия. Но теперь он захотел быть инструментом Хакурю, и это было совсем по-другому.       — Чего ты хочешь, Хакурю?       Он спросил это сдавленно, слегка скрипнув зубами по деревянной руке Хакурю. Он хотел обладать и принадлежать, он хотел истекать кровью и проливать её, он хотел оставить этот мир лишь им двоим. Он хотел следовать за этим мужчиной в самую глубь ада. Он хотел.       Хакурю ответил ему таким же сдавленным голосом, пусть желание и похоть оборачивали его прекрасное тело:       — Прекрати дразнить меня, Джудар.       Джудар хотел, чтобы Хакурю хотел его так же, до той степени, чтоб они могли свергнуть всех. Усмехнувшись, он поднял голову и встретил горящий взгляд Хакурю, прежде чем коснулся грубым поцелуем его губ, завоёвывая и будучи завоёванным единовременно.       — Как пожелаете, мой Император.