Город пыли

      Это началось так давно, так внезапно и так закономерно. Помешательство? Галлюцинации? Шизофрения? Это слишком реально, чтобы быть игрой воображения и слишком иллюзорно, чтобы быть правдой.       У Хакена, как у парализованного, предательски дрожат руки, а пальцы застывают над клавишами и яркой надписью «play» на ноутбуке. Она открыта, она готова снова ворваться в его жизнь и превратить ее в фарс. Песня, ранее навевавшая странную, приятно-болезненную меланхолию и ставшая теперь для парня сильнее амфетамина и крепче русской водки, ждала терпеливо своего часа, чтобы в очередной раз разрушить до основания хрупкое спокойствие и без того разбитого в стеклянную пыль шатена.       Зависимость. Зависимость, берущая верх, и ненависть к набору нот, к набору слов, набору голосов и эмоций. Болезненные, давящие, но такие любимые, пробирающие до кончиков коротких спутанных волос, 9 мегабайт обнаженных нервов. Хакен проклинает себя, сжимая и разжимая пальцы над клавиатурой. Он знает последствия, ощущал их столько раз в холодные утренние часы, когда кажется, что с тела за ночь содрали кожу и окунули в соляной раствор, но бороться с собой, с тягой к желаемому и с мощной энергетикой песни уже нет никаких сил. Он слаб, раздроблен, в конце концов, он просто человек.       Как завороженный, Хакен прижимает к груди колени, сворачивает все открытые вкладки, игнорируя полные беспокойства сообщения Джехвана, и смотрит на синий фон рабочего стола с открытым плеером в углу.       - Прости, Джехван. Я соврал.       И нажимает заветную кнопку. «This is a beautiful lie My last lie»       К горлу подкатывает тяжелый ком вкупе с горечью. Глаза невольно закрываются – Хакен не может это контролировать – и голос певца вводит шатена в состояние, близкое к трансу. Он теряет связь с реальностью, как и сотни, тысячи раз до этого. Парень знает эту песню наизусть - каждое слово, каждую ноту – и всё никак не может отделаться от чувства, что ощущает себя там - внутри звуков и образов - как дома. Дома, в его объятиях.       «Не открывай глаза», - в какой-то момент слышит Хакен и понимает, что снова пропал, потерялся в простой, но в тот же момент невообразимо тяжелой композиции. Он знает, что дома один, а значит, это он.       Тусклое солнце предательски слепит, когда вопреки приказу голоса веки поднимаются и Хакен, как и тысячи раз раньше, видит себя над городом. Здесь не существует никаких законов гравитации, никаких ограничений, кроме одного, очень важного, но которое молодой человек не вспомнит. Тело его легкое, повинуется малейшему движению мысли, и Хакен идет над ненавистными домами и высотками тошнотворного серого цвета.       Порой шатен ловит себя на мысли, что этот серый город для него более знакомый и родной, чем Сеул. Он точно знает, что за этим поворотом будет закрытое кафе, бывшее когда-то единственным цветным местом в городе, с нежно-розовыми стенами и сладким запахом свежих кексов, а в том величественном торговом центре, что находится рядом, три этажа одинаковой серой одежды. А дальше мост. Под его плавными изгибом - глубокая река цвета сырого асфальта, а за ней, на самом краю города - автобусная остановка, на которой стоит пустой автобус с покрытой пятнами ржавчины табличкой, «№3». Он ждёт его, Хакена. Каждый раз автобус едет по одному и тому же маршруту, изо дня в день. Он отвозит парня за город, в пустое пространство, похожее на поле, где нет ничего, кроме жухлой травы, дымного неба, затянутого перистыми облаками, и автобусной остановки, на которой все та же старая железная развалюха заботливо ждет единственного пассажира, чтобы отвезти его назад, в отвратительный монохромный мир высоток.       Так быстро, как позволяют ноги, Хакен бежит вперед, обгоняя ветер. Над одинаковыми черепичными крышами раздаются шумные звуки от его шагов, и, пробегая мимо однообразных шпилей, он спешит туда, где недавно видел нечто невероятное. Дороги, домики, серые деревья, бесцветная трава – все это смешивается под ногами в однообразную отвратительную кашу пыльного цвета, но он всё торопится туда, боится не успеть, теряясь среди пепельных многоэтажек. Вдали, над крышей жилого здания, виднеется одинокая чёрная точка. Хакен видит в ней себя: этот силуэт такой же одинокий, как и он сам.       - Тэгун! – кричит шатен так громко, как позволяет сбитое от бега дыхание. – Тэгун!       И «черная точка», все больше приобретающая человеческие очертания, оборачивается. Молодой парень, смертельно бледный, с чёрными волосами, вьющимися чуть выше выраженных скул, страшно худой, с пустыми, ничего не выражающими тёмными глазами, смотрит на бегущего Хакена и не может определиться в своих ощущениях. Ему хочется улыбнуться и звать, громко-громко, но в то же время желание разозлиться и оттолкнуть Хакена подальше теплится где-то внутри. Он не знает, что должен сделать. Он даже не знает, что хочет сделать.       - Тэгун! Ты тут! Я знал! – голос хриплый, горло нещадно саднит, но Хакен счастлив и тянет руки к черному человеку. И в эту же секунду между парящими над серостью парнями словно вырастает стеклянная стена, в которую шатен больно врезается и жмурит глаза от подступающих слез. Тэгун все так же непонимающе смотрит на сжавшуюся от боли фигуру. Хочет ли он помочь? Или добить?       - Тэгун, ты же здесь, ты же сам пришел. Почему ты…? – тараторит Хакен, выплескивая бессвязный поток слов отрывочными мыслями, – Почему ты не позвал меня? – парень вмиг ослабевшими руками бьется в невидимую стену между ними. Для его собеседника эта преграда тоньше весеннего льда, а для Хакена она - непреодолимый, прочнее стали, металл. Они снова так близко и так бесконечно далеко.       - Хакен, не смотри вниз, - непривычным для него самого голосом, полным волнения, говорит Тэгун. Сегодня, в эту очередную серую ночь, он готов попробовать, готов сломать преграду между ними. В похожую на другие и непохожую ни на одну минуту, голос из самой пронзительной песни дрожит. И Хакен слушает его, как и раньше, полностью доверяя создателю его тяжелых серых снов.       Тяжёлый удар о невидимую стену звучит ярче гонга, прозрачные стекла разлетаются в стороны, изредка задевая словно загипнотизированных молодых людей. Тэгун тянет руку к застывшей худой фигуре перед ним, но едва их руки соприкасаются, Хакен чувствует, как его с силой тянет к земле. Он стремительно летит камнем вниз, глядя на искаженное ужасом лицо Тэгуна, а потом резко переворачивается в полете и видит, почему его просили не смотреть.       Черная гладь реки и тот проклятый мост. Отсюда начался его серый город, пустая монохромная тюрьма, тянущая его в свои объятия с первых нот дьявольски прекрасной песни. Здесь год назад он начал путь в бесцветном мире собственных страхов.       И за секунду до того, как легкие заполняет холодная вода, Хакен слышит то самое, забытое правило.       «Остерегайся воды. Если она заберет, то ты не вернешься назад».