Химера

Ког­да Бэк­хён ре­ша­ет на­учить­ся ка­тать­ся и по­ку­па­ет скей­тборд, то пер­вым де­лом раз­би­ва­ет се­бе лоб и по­лу­ча­ет лёг­кое сот­ря­се­ние моз­га — ме­ня­ет ко­лё­са на жёл­тые и го­во­рит, что так они по­хо­жи на сол­нце. Вот толь­ко вско­ре, за­ля­па­нные двух­не­дель­ной грязью, они боль­ше по­хо­дят на ржа­вые пят­на внут­ри се­рых глаз Бэк­хё­на. Сти­ке­ры по­яв­ля­ют­ся на дос­ке с той же ско­ростью, как по­яв­ля­ют­ся све­жие сса­ди­ны и бо­ляч­ки на ко­лен­ках. Бэк­хён на­хо­дит это ро­ман­тич­ным. Он ле­пит но­вый сти­кер на скейт и на­де­ет­ся, что тот сот­рёт­ся не поз­же, чем Бэк­хён по­лу­чит но­вое сот­ря­се­ние, но он от­ры­ва­ет­ся в пер­вый же день, ког­да Бэк­хён па­да­ет с кар­ни­за и ос­тав­ля­ет на дос­ке глу­бо­кую ца­рапи­ну. Ещё один шрам как буд­то на ко­же, прям как у Бэк­хё­на на ко­лен­ках, толь­ко не за­жи­ва­ет. Бэк­хён гор­дит­ся каж­дой из этих ца­ра­пин, вот толь­ко свои шра­мы ему не нра­вят­ся. Бэк­хён па­да­ет ка­чес­твен­но и час­то, а по­том сди­ра­ет с бо­ля­чек за­сох­шую ко­роч­ку и во­об­ще не по­ни­ма­ет, от­ку­да у не­го столь­ко сса­дин. Па­де­ния за­по­ми­на­ют­ся из рас­чё­та два из пя­ти­де­ся­ти, сле­ды ос­та­ют­ся ча­ще — Бэк­хён счи­та­ет их и насчиты­ва­ет двад­цать три: на пле­че, ру­ках и паль­цах; обод­ран­ные ко­ле­ни, ко­то­рым не хва­та­ет вре­ме­ни за­жи­вать, плюс вы­би­тый па­лец на пра­вой ру­ке и пе­ре­лом ле­вой нес­коль­ко лет на­зад пос­ле па­де­ния со ступе­нек в подъ­ез­де от­цов­ской квар­ти­ры. Бэк­хён смот­рит на каж­дый из них и не­от­вра­ти­мо вспо­ми­на­ет, что каж­дый был по­лу­чен с не­ким нас­лаж­де­ни­ем, где Бэк­хён сми­ря­ет­ся с тем, что он не­удач­ник. По­то­му что толь­ко ког­да пер­вый раз па­да­ешь — боль­но, а по­том это по­лу­ча­ет­ся по при­выч­ке: и но­ги сад­нят, и ру­ки дро­жат, и ко­жа, ка­жет­ся, за­жи­ва­ет быс­трее, чем на пси­не. Бэк­хён ро­ня­ет это­го пар­ня се­бе на скейт слу­чай­но. В чер­тов­ски жар­кий день от­вра­ти­тель­но сы­ро­го ок­тяб­ря, по-офис­но­му и с со­вер­шен­но не под­хо­дя­щей к выг­ла­жен­но­му кос­тю­му-трой­ке ши­ро­кой улыб­кой, он, на­вер­ное, впер­вые на дос­ку встал. В оч­ках это­го пар­ня от­ра­жа­лись ржа­вые ко­лё­са и нес­коль­ко на­зой­ли­вых лу­чей сол­нца. А ещё мок­рые лу­жи, в ко­то­рых, на­вер­ное, мож­но бы­ло уто­нуть, и часть аб­со­лют­но широкой и аб­со­лют­но счас­тли­вой улыб­ки Бэк­хё­на. Слиш­ком рез­кий кон­траст. Бэк­хён точ­но был в адек­ва­те, ког­да раз­ре­шал ему встать на скейт? Он, зна­ете, не слиш­ком хо­чет до­ве­рять сво­его единс­твен­но­го дру­га ед­ва зна­ко­мо­му пар­ню. Это как-то са­мо по­лу­ча­ет­ся, но Бэк­хён хо­хо­чет в ладонь, ког­да тот па­да­ет, сно­ва па­да­ет, раз­би­ва­ет ло­коть и вко­нец пор­тит на­чи­щен­ный пид­жак, за­тем ру­баш­ку, вы­ти­ра­ет об неё со­ча­щу­юся из ма­лень­ких ра­нок на ла­до­ни кровь. Бэк­хё­ну бы нем­но­го стрем­ле­ния. Бэк­хё­ну бы столь­ко на­по­рис­тос­ти. Но у са­мо­го по­лу­ча­ет­ся лишь иног­да смот­реть, как иро­нич­но вы­ги­ба­ет­ся уго­лок чу­жих при­пух­ших об­вет­рен­ных губ и как неб­реж­но по этим чужим гу­бам сколь­зит кон­чик язы­ка, от­кры­вая вер­хний ряд зу­бов. Кра­си­во. Бэк­хё­ну нра­вит­ся, по­это­му поч­ти не об­ра­ща­ет вни­ма­ния, что скей­тборд нес­коль­ко раз уда­ря­ет­ся об ас­фальт, ны­ря­ет в лу­жу и трёт­ся но­сом. Скей­тборд — его нас­то­ящий друг, но Бэк­хён при­вык чем-то жертвовать; чуть поз­же он поп­ро­сит у дос­ки про­ще­ния и дож­дёт­ся его. А по­ка. — За се­год­ня я на­бил се­бе ши­шек боль­ше, чем за всю жизнь, — го­во­рит он Бэк­хё­ну, и тот не­од­нок­рат­но ло­вит се­бя на мыс­ли, что ждал мо­мен­та, ког­да он сно­ва за­го­во­рит всю свою жизнь. Мо­жет быть, не всю и он чу­точ­ку пре­уве­ли­чи­ва­ет, но вот пос­лед­ние нес­коль­ко ча­сов. — Мне ка­жет­ся, это клас­сно. Бэк­хён то­же так счи­та­ет и хо­чет спро­сить, в ка­кой мо­мент ему в го­ло­ву приш­ла идея объ­ез­жать скей­тборд в та­ком ви­де, но по­том ви­дит своё от­ра­же­ние в оч­ках и пу­га­ет­ся. От­ку­да столь­ко счастья? Ис­ку­сан­ные до бо­ля­чек тон­кие гу­бы, ка­жет­ся, ещё нем­но­го и по­ло­па­ют­ся на мел­кие тре­щин­ки от та­ко­го на­по­ра. Они си­дят в пар­ке, Бэк­хён ти­хо не­на­ви­дит осень и нес­ме­ло смот­рит на кон­тур чу­жих чувс­твен­ных губ. — Вот эту, — ос­то­рож­но го­во­рит Бэк­хён, под­гре­бая ко­ле­ни бли­же и выс­тав­ляя ла­донь с под­вер­гну­тым до лок­тя ру­ка­вом вет­ров­ки впе­рёд, — я по­лу­чил бук­валь­но вче­ра. Шлёп­нул­ся на по­во­ро­те у ка­феш­ки, не уви­дев столб, — он ты­ка­ет паль­цем в уз­кую и длин­ную сса­ди­ну, что тя­нет­ся от боль­шо­го паль­ца до за­пястья, све­жую и пок­рас­не­вшую. — А эта — итог мо­его по­лё­та с гор­ки на дет­ской пло­щад­ке. Там, прав­да, с са­мо­го на­ча­ла не пош­ло: го­ло­вой о пе­ри­ла уда­рил­ся, и я да­же не ду­мал, что в пе­сок па­дать так боль­но! Он из­да­ёт иро­нич­ный сме­шок, от­час­ти по­то­му, что всё же по­ни­ма­ет, что с не­го хре­но­вый скей­тер, да и че­ло­век из не­го то­же не очень хо­ро­ший, толь­ко дру­гим об этом знать необя­за­тель­но. В Бэк­хё­не слиш­ком мно­го эмо­ций. Так не дол­жно быть с нез­на­ко­мым че­ло­ве­ком. — Я как-ни­будь пов­то­рю, — обе­ща­ет ему, и Бэк­хён тог­да уже по­ни­ма­ет, что влю­бля­ет­ся в угол­ки чу­жих губ, и он хо­чет снять с не­го оч­ки, что­бы убе­дить­ся, что и гла­за у не­го то­же кра­си­вые. Его зо­вут Чон­дэ. Он очень клас­сный. Не мо­жет же че­ло­век с име­нем Чон­дэ быть дру­гим. Бэк­хён ед­ва пом­нит его ли­цо че­рез не­де­лю, а ещё че­рез па­ру дней за­бы­ва­ет вов­се. И ког­да оши­ва­ет­ся в том же пар­ке, то го­тов под­хо­дить к каж­до­му и ис­кать ис­ца­ра­пан­ные ру­ки — в каж­дом ис­кать Чон­дэ и каж­дый раз не на­хо­дить. А по­том на­би­ва­ет ещё од­ну сса­ди­ну, не впи­сы­ва­ясь в рас­сто­яние меж­ду зем­лёй и сту­пень­кой, про­буя гра­нит на вкус (от­вра­ти­тель­но на вкус, ес­ли чес­тно). И сра­зу же ещё нес­коль­ко, что­бы бы­ло, чем Чон­дэ удивить. Бэк­хён сно­ва хо­чет ви­деть Чон­дэ. В этом нет ни­че­го дур­но­го. Бэк­хён да­же от­дал бы ему свой скейт, ес­ли бы он по­яв­ил­ся сно­ва. От­дал бы се­бя, на­вер­ное. Это и прек­рас­но, и от­вра­ти­тель­но од­нов­ре­мен­но. Боль­ше прек­рас­но, чем от­вра­ти­тель­но, ес­ли чес­тно. А вре­ме­на­ми Бэк­хё­ну ка­жет­ся, что он ис­чер­пал всю уда­чу ещё до сво­его рож­де­ния: чувс­твуя пол­ное удов­лет­во­ре­ние лишь пос­ле пя­той сса­ди­ны, Бэк­хён не­то­роп­ли­во по­ни­ма­ет, что он не в по­ряд­ке, и Чон­дэ он за­чем-то ждёт, как глот­ка во­ды во вре­мя зноя. Чон­дэ как ут­ро ран­ней вес­ной, но всё ещё по-зим­не­му ле­дя­ное. Бэк­хё­ну нра­вит­ся так. А мысль о том, что мож­но бы­ло об­ме­нять­ся те­ле­фо­на­ми, приш­ла в го­ло­ву лишь сей­час. Бэк­хён сво­ей пос­лед­ней со­об­ра­зи­тель­ностью рас­пла­тил­ся за пач­ку жвач­ки, но­вый сти­кер и кар­тош­ку фри в упа­ков­ке со Спанч-Бо­бом. И рань­ше об этом не жа­лел, а сей­час да­же тош­но ста­ло. За­чем ну­жен те­ле­фон, ес­ли в нём нет но­ме­ра Чон­дэ, — глу­пая шту­ко­ви­на с Бо­бом Мар­ли на вы­зо­ве. Бэк­хён уз­на­ёт его по из­ги­бу тре­пет­но при­от­кры­то­го рта. Чон­дэ смот­рит пе­ред со­бой и Бэк­хё­на буд­то сов­сем не ви­дит. Или же дей­стви­тель­но не ви­дит — Бэк­хё­ну всё ров­но, ес­ли чес­тно. По­то­му что он хо­чет кос­нуть­ся гу­ба­ми мел­кой сса­ди­ны сра­зу воз­ле кон­чи­ка рта и убе­дит­ь­ся, что ко­жа у Чон­дэ та­кая же мяг­кая и неж­ная, ка­кой и выг­ля­дит. Не­тер­пе­ли­во на­ду­вая пу­зырь из зе­лё­ной жвач­ки, Чон­дэ ко­рот­ко смот­рит на не­го, в пер­вые се­кун­ды не уз­на­ет да­же, а по­том ло­па­ет пу­зырь и ма­жет язы­ком по гу­бе, мед­лен­но и мок­ро, отче­го Бэк­хён при­ку­сы­ва­ет собс­твен­ную. — При­вет, — тя­нет он, рас­тя­ги­вая сло­ги, а Бэк­хён за каж­дый звук, упав­ший с его губ, уме­реть го­тов. — Я не уз­нал те­бя. — И я те­бя, — чес­тно го­во­рит Бэк­хён, от­ве­чая на взгляд Чон­дэ лёг­кой улыб­кой. Он са­дит­ся ря­дом и ощу­ща­ет ми­ри­ады раз­лич­ных эмо­ций, не­ко­то­рые он уз­нать мо­жет, не­ко­то­рые — нет. — Я поп­ро­бо­вал съ­ехать с гор­ки, — рас­ска­зы­ва­ет Чон­дэ, на­ду­вая ещё один пу­зырь. Бэк­хён чувс­тву­ет ос­трое же­ла­ние пой­мать этот пу­зырь зу­ба­ми, сплю­нуть, а по­том по­це­ло­вать Чон­дэ. Жвач­ка, на­вер­ное, мут­ная, от са­ха­ра скре­пит на зу­бах. Бэк­хён пред­по­ла­га­ет, что ес­ли за­же­вать нес­коль­ко па­чек сра­зу, то мож­но на­дуть ог­ром­ный пу­зырь. — И как? — В пе­сок па­дать боль­но, осо­бен­но ес­ли вле­теть пе­ред этим в пе­ри­ла, — Чон­дэ рас­сме­ял­ся, и Бэк­хён сле­дом. Го­лову раз­ры­вало от жгу­чего же­лания при­ложить к его ра­не свои гу­бы и по­дож­дать нем­но­го, вслу­шива­ясь в ти­хое не­доволь­ное ши­пение, ко­торое вли­ва­ет­ся пря­мо в уши. Бэк­хён не был ро­ман­ти­ком, но очень хо­тел им стать, ког­да Чон­дэ за­чем-то нак­ло­нил­ся бли­же, иро­нич­но изог­нув ниж­нюю гу­бу, и хо­те­лось сей­час раз­ве что по­дать­ся чу­точ­ку впе­рёд и кос­нуть­ся его ко­жи гу­ба­ми. У Бэк­хё­на не по­лу­ча­лось, как бы он не ста­рал­ся. — Ока­зы­ва­ет­ся, это по­ряд­ком слож­нее, чем я ду­мал, — приз­нал­ся Чон­дэ, ког­да се­рое об­ла­ко зак­ры­ло се­ре­ди­ну не­ба. Он не­то­роп­ли­во под­жал под се­бя но­ги и вы­тя­нул ру­ки над го­ло­вой, нап­ря­га­ясь ду­гой. Бэк­хён кив­нул, нак­ло­нил­ся к не­му и не знал, как се­бя вес­ти. Чон­дэ улы­бал­ся так, что взгляд об­жи­га­ло, ког­да пред­ло­жил сос­чи­тать пу­зырь­ки в «севенап» и заод­но уз­нать вни­ма­тель­ность Бэк­хё­на. Бэк­хён сбил­ся на треть­ем, по­то­му что по дру­гую сто­ро­ну бу­тыл­ки Чон­дэ улы­бал­ся, нер­вно бе­гал гла­за­ми и был счас­тлив, ка­за­лось. — Двес­ти ше­стьдесят че­ты­ре! — От­ку­да ты взял эту циф­ру? — не­лов­ко зас­ме­яв­шись, спро­сил Бэк­хён. — Я нас­чи­тал три… ро­дин­ки на тво­ём ли­це. Прав­да, пос­лед­ние сло­ва Бэк­хён про­из­нёс од­ни­ми гу­ба­ми. — Три боль­ших пу­зы­ря? Эй, ну так же не­чес­тно! — сме­ёт­ся Чон­дэ, швыр­нув в Бэк­хё­на бу­тыл­ку. Спе­ци­аль­но не по­па­да­ет, на­вер­ное для то­го, что­бы по­дой­ти, ру­ки сом­кнуть на пле­чах и ще­ко­тать, по­ка у Бэк­хё­на го­лос не ся­дет. День не по­мес­тил­ся в двад­цать че­ты­ре ча­са, и Бэк­хён тре­бо­вал прод­лить его ещё хо­тя бы на па­ру ми­нут. Чон­дэ свер­кал боль­ши­ми гла­за­ми яр­че звёзд в не­бе, и те­перь бы­ла оче­редь Бэк­хё­на ста­но­вить­ся счас­тли­вым. — Я бы от­дал те­бе всё, ес­ли бы ты поп­ро­сил, — ти­хо про­из­нёс Бэк­хён, ког­да они слу­чай­но кос­ну­лись паль­ца­ми. — Мне бы хва­ти­ло толь­ко те­бя, Бэк.