Если ты не видишь солнце, не плачь — из-за слез ты не увидишь звезд… Рабиндранат Тагор
С момента рождения и по сей день Кёнсу не верил в гороскоп, бога и прочую лабуду. Не сказать, что он был без царя в голове, просто верить в то, что на небе есть чудной мужик, что сотворил всё сущее, ему не хотелось. Не хотелось верить, что этот называемый вседержитель послал ему все эти испытания: трагически лишиться в тринадцать отца-альфы, жить пять лет с почти вечно пьяным и не работающим папой-омегой, а теперь это… Кёнсу, забросив подготовку к экзаменам, сидел в своей комнате и слушал разговор двух мужчин. Его тёмноволосая макушка немного выглядывала из-за незакрытой двери. Какой-то альфа-самец, подцепивший вчера в баре папу, и проспавшись, уже битый час вдалбливал в его голову «здравый смысл». Он объяснял ему, что ребёнок, к сведению уже совершеннолетний, не должен жить в таких условиях. Что он — омега — а значит, должен заботиться о нём и дорожить. — Я это и без тебя понимаю, но где деньги то взять? — Чунмён, папа Кёнсу, стоял посреди кухни в помятой рубашке и рваных джинсах. — У меня ни образования высшего, ни опыта житейского. — Единственное что ты можешь, это ноги раздвигать? — тихий голос альфы был наполнен горечью осознания, что омега перед ним именно так и зарабатывает. Встав из-за стола, он прошел в узкий тёмный коридор и стал натягивать кроссы. Он не выглядел завсегдатаем тех мест, где Чунмён находил своих клиентов. Ухоженная бородка, чёрная футболка и джинсовая куртка, брюки цвета хаки обтягивали его напрягшиеся ягодицы. Весь его образ рушился именно на обуви, которая наверняка стоила кучу денег. От него так и веяло лоском, и его по-глупому не хотелось отпускать. Чунмён даже не помнил его имени — что-то китайское, что не уложилось в его пьяном мозгу вчера. Обувшись, альфа выпрямился и протянул вынутые из кармана визитку и кредитку. — Если действительно захочешь изменить свою жизнь — позвони. На карточке около тридцати тысяч юаней, надеюсь, потратишь с умом. Чунмён протянул дрожащие от чего-то руки, да так и застыл, не решаясь. Ночь с ним явно не стоила таких денег, и то, как альфа ими распорядился, настораживало. — Не украл я их, и не убил никого — я бизнесмен. Извини за маскарад. Хотя, чего я распинаюсь. — Ухмыльнувшись, он провел рукой по отросшим за неделю высветленным волосам, и попрощался. Хлопнувшая дверь заставила вздрогнуть обоих омег. Чунмён прошёл обратно в кухню и сел за стол, сложив руки перед собой и уложив на них голову. Таким его и нашёл Кёнсу, осторожно зайдя в постепенно погружавшуюся во мрак комнату, и поставил чайник на плиту. Он сел рядом, повторив в точности позу старшего и старался ни о чём не думать. Благо, лезшие в глаза волосы отвлекали его от всего на свете. Кёнсу, поймав каштановую прядку, стал рассматривать их. Цвет волос его и папы-омеги был идентичным, да и многие черты лица от него. От отца-альфы ему ничего не досталось. Если быть честным, то он уже и не помнил, как выглядел его отец. Каков был его цвет волос, какой аромат исходил от него? Он помнил только вечно холодные руки и серые глаза с прищуром. Альфа пропадал на работе двадцать четыре часа в сутки, а после его гибели в аварии бизнес достался младшему брату, который не хотел ничего знать о семье своего ближайшего родственника. Так они с папой-омегой и остались вдвоём: продав все дорогие вещи и шикарный дом, содержать который не было никаких средств, купив однокомнатную квартиру и одежду попроще. Чунмён, выданный замуж сразу после школы на сносях, ничего не умел. Они с Кёнсу учились жить заново, он делал все дела по дому кроме готовки, которая не была его стихией, в отличие от сына. Оставшихся денег хватило на год безбедного размеренного существования. Чтоб хоть как-то выкрутиться, папа-омега начал искать работу, но всё было тщетно — брать тридцатисемилетнего омегу со школьным аттестатом никто не хотел. А вот уложить в кровать — за милую душу! Подумав пару месяцев, Чунмён решился зарабатывать через постель. Выпивал в баре, чтоб не робеть и не трястись перед очередным минетом, напивался дома, чтоб забыть только что ушедшего клиента. Кёнсу не ненавидел папу. Просто не мог. Он понимал через что тот прошёл чтобы ему, Кёнсу, было что есть и было что одеть. Внезапно дёрнувшийся Чунмён вывел сына из раздумий. Заметив почти выкипевший чайник, поднялся и наполнил кружку оставшимся количеством воды и кинув ложечку кофе. Поставив её перед сыном он вновь опустился на стул. Вот так и всегда — Чунмён отдавал сыну всё, что у него было, с минимальной заботой о себе. Кёнсу взял в руки кружку, но пить не стал, а поставил перед папой. Чунмён поднял глаза на сына, и, когда их взгляды встретились, его губы задрожали, а глаза наполнились непрошенной влагой. Он впервые за пять лет после гибели мужа вновь заплакал от пришедшего вдруг понимания, что его жизнь летит в тартарары. Омега невидящим взглядом обвёл кухню: порядок и чистота, как и во всей квартире, ни одного цветка, никаких домашних животных, ничего лишнего они не могли себе позволить. — Кенсу… — голос Чунмена вдруг осевший, задрожал. — Прости меня, пожалуйста… за такую жизнь, за это… существование… — Папочка, не надо, ты ни в чем не виноват! — По щекам Кенсу тоже хлынули слезы и он затараторил: — Мне не пять лет, и я все понимаю, вижу, каково тебе. Ты у меня самый лучший и мы все преодолеем вместе! Разве мы голодаем? Нет! Разве я раздет и разут? Нет! Ну, подумаешь, задолжали по счетам, ну с кем не бывает! Мне уже восемнадцать, я найду подработку, как только сдам экзамены, нам будет легче! Папочка, поверь мне! Чуть было успокоившийся Чунмен разревелся пуще прежнего, а Кенсу не выдержав, оббежал стол и обнял сидящего папу за шею. Они проговорили до темной ночи, обнявшись, наревевшись, выдумывая разные глупости. Так было легче, так спокойнее. На часах было уже два часа ночи, когда Чунмён проводил сына спать. Он еще немного посидел на кухне в раздумьях, сминая пальцы на руках, и нервно поглядывая на визитку, на золотистой поверхности которой черными буковками было выведено: Крис Ву.***
Утро следующего дня началось с неординарного завтрака: отрытая из недр холодильника пицца была еще съедобной, и вполне насытила обоих омег. Позавтракав и собравшись, Кенсу отправился на плановый медосмотр. В школе таковые проводились каждые два года: в сентябре — для альф, и в мае — для омег. Больше всего на свете Кенсу ненавидел этот кабинет. На табличке ровными черными буквами было написано — «Омеголог». Очередь тянулась через весь коридор, и сидеть пришлось до позднего вечера. — Следующий — Чжан Кёнсу! Пройдя в кабинет омега вздрогнул, не столько от резкого запаха бергамота, сколько от понимания того, что омегологом был альфа. — Здравствуй, милый. Проходи, присаживайся! — из-за ширмы доносился приятный тембр, но Кенсу не торопился в кресло. Его немного потряхивало, зайти сюда было страшно, а остаться один на один с незнакомым альфой еще страшнее. Пройдя пару шагов по направлению к столу врача, Кенсу застыл, теребя в руке больничный лист. «Бояться нечего» — повторял про себя Кенсу и даже слегка улыбнулся вышедшему доктору.***
Пройдя осмотр Кенсу устало плелся домой. Идти домой отчаянно не хотелось, а в голове проносилась лишь одна сумасшедшая мысль — кинуться под колеса авто, выброситься из окна, одним словом — покончить жизнь самоубийством. Дальнейшее существование больше не имело смысла. «Мы рождаемся и умираем только с одной целью — дать жизнь чему-то новому. Но если я не могу дать потомство, то зачем мне жить? Тратить ценные кислород и воду ради своей прихоти? Папа выживет, он сильный, а мне не зачем…» Тишину разрезал мужской крик и визг тормозов…***
— Гхм. Алло? — из трубки послышалось сдавленное рыдание. — Это Крис Ву. Слушаю Вас. — Крис… Мой сын…***
Кёнсу стоял на крыше очередной многоэтажки и шумно втягивал воздух через нос. Вокруг парили сотни тысяч запахов: цитрусовые, цветочные, древесные. Их много и они все разные, но это всё не то. Не то, что искал омега. Слегка прикрыв веки, он поморщился от прохладного сентябрьского ветра, пронизывающего насквозь худенькое тельце. Всё что на нём было надето это лёгкая ветровка, футболка и старые джинсы с дырками на коленках. Он опустил голову на грудь и, немного подумав, ушел с крыши. Всё началось ещё в школе, за неделю до выпускного бала. На последнем медосмотре омеголог попросил его задержаться, а после порекомендовал наведаться с родителями к нему в клинику. Сославшись на занятость папы, отсутствие отца и собственную самостоятельность, Кенсу требовал единолично услышать результаты обследования. Новости, услышанные там, не порадовали его. Диагноз прозвучал как приговор — миома матки. Денег на операцию требовалась бы уйма, но семья из двух омег не могла себе это позволить, даже если продала б квартиру. Чуть не попав под машину, Кёнсу не спал всю ночь, думая о будущем. Не найдя ответов, на утро омега снова отправился к тому доктору. Но всё чего он добился это бесплатный совет: найти альфу и забеременеть. Так как разрастись миоматозные узлы не успели, количество гормонов, вырабатывающееся в организме при беременности, смогли бы подавить развитие миомы. Но на всё про всё у него было полгода. И Кёнсу решился уйти на поиски того, о ком грезил по ночам…***
Так продолжалось уже четыре месяца, его ничего не заботило кроме поиска своего альфы. Ни в одном городе он не задерживался надолго: всё, что ему было нужно это перекусить и искупаться. Дальше он находил самое высокое здание и всеми правдами и неправдами, способами и лазейками пробирался на крышу, откуда пытался уловить среди тысяч отголосков хоть один понравившийся ему аромат. Но все тщетно. Он объехал всё западное побережье от родного Хэнама до неприветливого Инчхона. Следующая остановка — Коян. Спать в электричке было единственным выходом, так как денег едва хватало на поездки, какой уж там отель. Его резко схватили за плечо и затормошили. Едва разлепив глаза, Кёнсу увидел перед собой старого мужчину. Спросонья не понимая, что от него хотят, кивнул и почувствовал, как в его раскрытую ладонь лёг кусок холодного металла. Им оказался медальон с изображением голого парня с кувшином и льющейся из него водой. Недоумевая, омега переводил взгляд с медальона на мужчину и обратно. Мотнув головой, чтобы стряхнуть остатки сна, Кёнсу вслушивался в бормотание безумного старикашки про звезды. — Чего от меня хотят звезды, я не знаю, а вот кондуктор меня точно оштрафует, если я сейчас же не выйду, — проговорил омега и стал протискиваться к выходу. Простояв в тамбуре пару остановок и разглядывая медальон, Кенсу подумывал о том, что бы он хотел скушать, как его резко пихнули в бок. — Эй, парень! Это не ты обронил? — воскликнул мужчина в возрасте. Обернувшись, омега увидел свой бумажник распахнутым и лежащим на полу. Спохватившись, Кенсу поднял его, и тут же завертел головой по сторонам — понять, кто это сделал, не составляло труда, и догадаться о том, что денег в кошельке тоже нет. Он зло сжимал в руке медальон, врученный ему тем самым оборванцем, и проклинал все на свете. Выйдя на перроне в Кояне ему нечем было даже перекусить. Блуждая по городу, он периодически заглядывал во всякие кафешки, но надеяться на что-то было глупо. Вряд ли кто-то захочет угостить омегу ужином без пошлого подтекста, а спать с первым встречным за порцию еды Кенсу не собирался. Постепенно начинало темнеть. Обойдя пару кварталов, Кенсу завернул в небольшой проулок, откуда отчетливо пахло дымом и жареным мясом. В самом углу возле догорающего пламя исходившего из ведра, в котором разожгли импровизированный костерок, полусогнувшись, стоял парень и подкармливал собаку. Сделав еще шаг Кенсу случайно задел бак с мусором, тем самым привлекая к себе внимание. Молодой человек, одетый в форму работника ресторана, заметив омегу, стал выпрямляться во весь свой немалый рост. Проделав пару шагов, паренек застыл, увидев ужас в круглых глазах заглянувшего на запах «бродяги». — Ты хочешь есть? — парень протянул мясо на бумажной тарелочке. — Меня зовут Чанёль, а тебя? — Кенсу все так же молчал, смотря то на светловолосого парня, то на желанную еду. — Я работаю тут барменом, и стащил по тихому с кухни пару кусков мяса для себя и для этого пса. Я подкармливаю его частенько, и он даже узнает меня. — Улыбка не сходила с лица этого странного, но с виду доброго парнишки и омега решил-таки взять вкусно пахнущую еду из рук незнакомца, улыбка которого стала еще шире. — Хенфу… — с полным ртом проговорил омега, озираясь по сторонам и ожидая подвоха. — Что, прости? — с улыбкой гигант наклонился к испуганному голодному парню. — Кенсу, меня зовут, Кенсу! Приятно познакомиться. — Сказал омега, прожевав и сделав пару шагов назад. Запах дыма витающий в проулке притягивал, его хотелось вдыхать вечно, но странно улыбающийся парень настораживал больше, чем что-либо в тот момент. Несколько месяцев самостоятельной жизни давали о себе знать, и подозревать каждого встречного было уже привычным делом. — Я могу налить тебе за счет заведения, что бы ты хотел? — Ты какой-то странный, слишком добрый что ли? Тебе и правда есть до меня дело? Честно, я не хочу тебя обидеть, но это впервые, когда обо мне заботится совершенно чужой человек, и я боюсь. — Кенсу выговорил все это быстро, но с расстановкой, а Чанёль наблюдал за ним с улыбкой, а затем взял за руку и повел за собой во внутрь ресторана. Усадив его за столик у самого дальнего края, он шепнул на ухо: — Я постараюсь что-нибудь придумать, а твоя задача не попасться на глаза менеджеру. Чанёль вернулся за барную стойку, готовя коктейль для очередного клиента, а Кенсу оглядывался по сторонам: в ресторане было шумно и много запахов, но омега все еще отчетливо помнил запах дымящегося костра. А ведь что-то хорошее с ним случилось благодаря краже денег — он оказался здесь, и узнал, какой именно запах ему по душе. Спустя почти час, когда Кенсу уже и не надеялся на возвращение Чанёля, тот показался с подносом еды и, поставив его перед омегой, присел рядом. — Ты не думай, что я какой-то сумасшедший, просто я тоже оставался без денег и не мог купить ни воды ни еды. — Чанёль наблюдал за тем, как со стола пропадают постепенно все предметы от подгоревшего, но не потерявшего от этого свою ценность, стейка, до стакана воды. Кенсу подмел все до последней крошки и только тогда заметил, с каким вниманием на него смотрел этот парнишка. — От тебя пахнет белыми лилиями, ты знал? Их запах очень тонкий, но я его ни с чем не спутаю, — проговорил он улыбаясь. — А от тебя, почему-то ничем не пахнет. Ты бета? Или замаскированная омега? — слегка наклонившись, шепотом проговорил Кенсу. После такого сытного ужина его настроение поднялось, а расположение духа улучшилось, несмотря на покалывания внизу живота и странную тяжесть. Этому странному Чанёлю хотелось верить, но отсутствие запаха настораживало. Омега рассматривал его исподтишка: достаточно красивые карие глаза, странная улыбка а-ля «32 зуба — это норма», картину дополняли оттопыренные уши. — Я не могу сказать правду. Но ты не должен бояться меня, — Чанёль вдруг застыл, смотря куда-то позади Кенсу, а затем вытащил из кармана брюк клочок бумаги с десятью цифрами. — Моё полное имя — Пак Чанёль и ты можешь мне доверять, это все что ты должен знать, а сейчас если ты не уйдешь, у меня могут быть проблемы. Я буду ждать звонка. Чанёль поднялся из-за стола, забирая поднос с собой, и ушел, даже не обернувшись. Кенсу так и сидел, ошарашено глядя на его удаляющуюся спину, сжимая клочок бумаги.***
Стоя на крыше многоэтажки и вглядываясь в огни ночного Кояна, Кенсу не мог ответить на вопрос — что он здесь делает? Его по странному тянуло в тот ресторан, к улыбающемуся чудику, который почему-то понимал его без слов. Ему хотелось провести рукой по тем непослушным высветленным волосам и дотронуться до торчащих ушей. Живот омеги болел все больше и больше, а вот от чего, вопрос не из легких. Он мог переесть или переволноваться, но главное его сбившийся цикл течки: после побега из дома ее так ни разу и не было. Подавив зевок омега было уже развернулся, чтобы покинуть крышу здания, как дверь со скрипом стала открываться. От испуга Кенсу не мог даже пошевелиться, да так и застыл, глядя, как на крышу выбежали двое полицейских. — Стоять! Не двигайся! — крикнул один из вооруженных правоохранителей, увидев невысокого парнишку. — Стоять, кому говорят! — но было бессмысленно что-то говорить, когда ноги не держали Кенсу и тот рухнул там же, где и стоял.***
Едва разлепив глаза, Кенсу, лежа на какой-то койке, стал невольным свидетелем эмоционального разговора доносившегося до него из-за белой шторки. — У него с собой только ученический билет и куча таблеток, в кармане ни единой воны и листок с номером телефона Чанёля, и ты предлагаешь мне его отпустить? Из-за занавески выглянул миловидный омега, потянувший за собой высокого темноволосого альфу, который морщился, словно только проснулся. — Ну-ка присмотрись к нему! Ну разве эти шикарные большие глаза похожи на глаза вора? — омега принялся активно жестикулировать в воздухе своими белыми ладошками прямо перед лицом Кенсу, глаза которого только увеличивались от страха неизвестности и непонимания происходящего. — Разве эти аккуратные ручки могли кого-то застрелить? Или не дай бог зарезать? Сехун, ты меня не первый год знаешь, а я-то в людях никогда не ошибаюсь, я ведь говорил, того японца надо было арестовать, а ты отпустил за неимением доказательств, и что теперь? Еще один труп, Сехунни, ещё один! А этот замечательный паренек по имени Чжан Кенсу всего лишь забрался на крышу здания, и ты его хочешь в карцер? Да у него к твоему сведению течка, а ты!.. — развернувшись на пятках, омега направился к выходу из палаты. — Лухан, постой! — ошарашенный альфа выбежал следом. Кенсу постепенно переваривал всю полученную информацию, и от осознания происходящего ему не становилось лучше. Сейчас, спустя четыре месяца с тех пор как он узнал о своем диагнозе, наступила течка, и это самый подходящий период для зачатия, а своего альфу он так и не нашел. Потихоньку поднявшись с больничной койки, Кенсу стал оглядываться в поисках своей одежды. Не найдя ничего подходящего, Ким обернувшись простыней стал пробираться к выходу из палаты, как в неё зашел тот самый миловидный омега. — Как твоё самочувствие? Тебе уже лучше? — Полегче, но кто вы? — Сержант полиции О Лухан. Темноволосый альфа, которого ты видел сейчас — мой муж. Нам на пульт поступило заявление о краже в том доме, на крыше которого ты был. Так как ты совершеннолетний и тебя нет в базе, тебя должны отпустить. — Омега не умолкал, и Кенсу мог рассмотреть его получше: светло карие, почти желтые глаза, светло розовые волосы и бледная кожа, еще пару крыльев и белое одеяние, сошел бы за ангела. — Сехун ждет внизу прихода Чанёля. Они жили вместе в интернате, так что тебе не о чем беспокоиться. Чан хороший парень, только ему жутко не везет с омегами: последние три года один истерик тянул из него все деньги. В участок его привозили, и в дурку, да все без толку, пока не встретил своего шоколадного альфу, не отставал от Чаньки. Ты уж с ним поаккуратней, он очень ранимый и доверчивый, хоть и альфа. — Он альфа? — глаза присевшего обратно на койку Кенсу стали круглее обычного. — О-оу… Ну ты уж с ним это сам обсудишь. Кстати вот твоя одежда. — Лухан улыбнулся и, поставив пакет на койку рядом с омегой, покинул палату.***
Холодный ветер прокрадывался под легкую одежду Кенсу, пока тот в сопровождении полицейских шел по больничной парковке. Чанёль стоял возле старенькой черной Kia Spectra, и заулыбался увидев Кенсу. — Лицо у тебя подозрительное, ты кто? — сходу наехал на Чана высокий полицейский. — Сехун! Лухан! Я так рад вас видеть! Скучали по мне? — Конечно, скучали, оболтус ты эдакий! Звонишь раз в неделю, а приходишь еще реже. Если б не этот омежка, сколько б мы тебя еще не видели? М? — Лухан немного злился и чуть не подпрыгивал на месте от радости встречи со старым знакомым. Сехун и Чанёль обменялись крепкими рукопожатиями, а когда Пак повернулся к омеге друга, тот сам затянул его в объятья. — Гхм-кхм… При живом то муже и на шею другого альфы кидаться! Я поехал в участок. — Меня подожди! — крикнул Лухан отходившему полицейскому, а затем снова повернулся лицом к Чанёлю и тихонько на ухо проговорил: — Обидишь Кенсу — кастрирую тупым ржавым ножиком, понял? — Понял! — Чанёль вмиг стал серьёзным, отпустил Лухана и повернулся к омеге помладше. — Кенсу, я отвезу тебя к своему другу. Можно было бы тебя ко мне отвезти, но у меня там вечный ремонт, минимум удобств. — Лучше к тебе, я никому не доверяю. Не надо к другу, пожалуйста! — омега испуганно глядел на альфу, и ему показалось, что где-то рядом запахло дымом. Он обвел стоянку взглядом, но не найдя никого живого, вновь повернулся к Паку. — Поедем к тебе? Скорее, у меня живот болит. — Так может тебе лучше остаться в больнице? — Они мне не помогут. — Ладно, едем ко мне, но у меня совершенно нет еды, так что заедем по пути в магазин.***
По пути к Паку омеге становилось все хуже. Озноб сменялся жаром: его колотило, так что зуб на зуб не попадал, а через минуту тело плавилось, будто он лежал на пляже, а не на заднем сиденье машины. Добравшись до двери омега, чуть не рухнул, едва переступив порог. К счастью Чанель подхватил его ценой упавшего пакета с едой. Оказавшись в руках альфы Кенсу вдруг ощутил какую-то невероятную легкость, ему показалось что запах дыма окутал его и согрел. Он лихорадочно начал вдыхать этот аромат, пока до его помутившегося разума доходило — единственным альфой в помещении являлся Чанель, а запах постоянно преследовал его, с тех пор как они встретились. Пак был послан ему судьбой и, несмотря на все неудачи — это был самый лучший день в его жизни. Кенсу вдруг начал вырываться из объятий растерянного альфы, но лишь для того, чтобы через миг самостоятельно приникнуть к такому желанному человеку, к тому которого он так долго искал. Чанёль, понимая состояние омеги, ни на чем не настаивал, но принятое решение давалось ему с огромным трудом: стояк грозился разорвать джинсы. — Чанёль, я… ты… ты не мог бы мне помочь? — Кенсу поднял огромные карие глаза на альфу и умоляюще протянул: — Пожалуйста, помоги… я хочу… хочу этого, понимаешь? Чанель резко приник к мягким и нежным губам омеги и смял их в жарком поцелуе. Думать совершенно не хотелось, хотелось лишь чувствовать. Чувствовать этого омегу всем телом. Потихоньку передвигая ногами они продвигались по коридору, то и дело задевая какие-то предметы ремонта: вот упал валик обрызгав джинсы Пака, вот Кенсу ударился об угол комода. Когда Чанёлю это надоело, он подхватил омегу за ягодицы и приподнял, а тот мгновенно обвил его талию ногами. Пройдя пару шагов, альфа открыл дверь в спальню и чуть не бросил Кенсу на кровать, ему хотелось накинуться на него, но нужно было сдерживаться и думать о партнере, об этом милом и невинном создании. Чанель смотрел не отрываясь на Кенсу и на ходу раздевался: в сторону полетела куртка, за ней следом футболка и джинсы. Оставшись в одних боксерах, Пак нагнулся, чтобы помочь раздеться омеге, который не мог совладать даже с пуговицей на брюках. От волнения и нетерпения руки Кенсу слегка тряслись. Поняв, что ему помогут, он лег на спину и стал наслаждаться видом голого торса альфы, разглядывая все округлости и впадинки. Постепенно с его тела исчезли все предметы одежды, в том числе и трусы, но заметив их на Паке, омега возмутился: — Так нечестно! — но не успел он это выговорить, как его снова поцеловали. Чанёль гладил бока и грудь Чжана, перешел поцелуями от губ до впадинки у ключиц, и снова стал подниматься вверх, легкими прикосновениями целуя родинки на его шее. Он хотел подарить ему всю ту нежность, что годами копилась у него в сердце, и похоже это было обоюдно — Кенсу целовал Чанеля везде куда мог достать: в пропахшие дымом волосы, в слегка вспотевшую шею, губами собирая бисеринки пота. Когда исчезла последняя преграда омега не заметил, но едва в руках Пака заблестел маленький квадратик, он тут же подскочил: — Не надо, давай без него! Я хочу без него! Не задумываясь о последствиях, Чанель отбросил презерватив и вновь склонился над омегой. Он бережно раздвинул ноги партнера и поглаживающими движениями пробрался к розовому колечку мышц. Слегка надавив на влажный вход, альфа стал проникать внутрь омеги одним пальцем, одновременно следя за выражением его лица. Кенсу откинулся на подушку и, прикрыв глаза, отдался ощущениям: это случится впервые для него, такого юного, но слишком рано повзрослевшего, жаждущего этого каждую течку. Каждый прожитый день мучений, в поисках своего альфы вернется ему днями счастья и наслаждения. Пак добавил еще один палец в уже хорошо растянутый проход, и влажными поцелуями спускался от острой коленки к паху омеги. Он поцеловал красноватую головку и увеличил темп движений пальцев. Посасывая и облизывая член Кенсу, альфа подумал о том, что никогда не делал этого со своим бывшим, а тот не ласкал так самого Чанеля. Размышлять о причинах было некогда, и Пак отвлёкся, услышав первый сдержанный стон своего мальчика. — Не сдерживайся, прошу. Я должен знать хорошо тебе или больно. — Прошептал альфа и, услышав более смелый и томный стон, принял его за приказ продолжать. Нащупав простату, Чан стал массировать её и почувствовал, как ему в рот стрельнуло горячее семя. Проглотив все до капли, Пак поднял полные страсти и вожделения глаза на омегу. Кенсу, немного удовлетворенный и сбросивший наконец напряжение, лежал, расслабившись и прикрыв глаза рукой. Его тело было покрыто мурашками, и он еще слегка вздрагивал от пережитого оргазма. Теперь, когда порыв вожделения был ослаблен, омега лежал раскрытый и расслабленный перед своим альфой. Да именно перед своим, Кенсу всей душой и сущностью омеги чувствовал в Чанёле своего истинного альфу. Ему было так хорошо и легко, но что-то внутри все еще шевелилось, будто зверь поймавший добычу смог откусить лишь часть, но зверь знал что хочет еще, хочет все, что он поймал. Так и Кенсу понимал, что это еще не конец, он повернул голову и открыл глаза, силясь в потемках разглядеть альфу. Чанёль всё ещё вглядывался в разомлевшее лицо омеги и старался уловить все оттенки его меняющегося настроения. Кенсу коснулся руки альфы и потянул его на себя. — Я хочу продолжения, я хочу еще… — Выдохнул младший в губы альфе. Сдерживать себя было тяжело и глупо — вот он весь перед ним как на ладони, желанный и желавший. Чанёль все еще пылал, его член пульсировал от неудовлетворенного желания. Он решил не медлить, губы старшего смяли в новом порыве губы омеги, ноги сплелись. Альфа жадно вдыхая запах лилий исходящий от омеги, терся своим пахом о пах младшего, подминая и подчиняя. Очередной стон и упругий стояк омеги стали сигналом для чувственного продолжения. Чанёль отодвинулся и, приподняв ноги Кенсу и согнув их в коленях, направил свой член в мягкое отверстие так сильно желавшее принять его всего. Он постепенно входил, одновременно всматриваясь в лицо младшего, чтобы понять когда остановиться. Войдя до предела в такую сладкую тесную дырочку, он лишился разума. Поняв, что Кенсу не больно, а то, как он схватился руками за его плечи и постанывал, еще больше его заводило. Он стал размеренно и плавно двигаться внутри омеги, постепенно увеличивая темп. Ему было тяжело сдерживать себя, альфа внутри него, его сущность, бесновалась и зверела. Он двигался все быстрее и быстрее, но почувствовав жидкость на животе Кенсу, он сорвался — рваные толчки увеличивались и нарастали, омега дрожал и вроде даже плакал, но Чанель уже не мог прекратить это… Вспышка в мозгу… Узел… Объятия… Проснувшись, Кенсу не понимал, где он находится. Оглядевшись вокруг, он стал вспоминать, события этого дня всплывали поочередно: электричка, вор, медальон с водолеем, «следующая станция Коян», ресторан, альфа и запах дыма, крыша, больница, течка, и вот он здесь, переспал со своим альфой, которого так усердно искал в течение четырех последних месяцев… Омега поднялся, и стал метаться по комнате в поисках своей одежды. Чудом, не разбудив старшего, он остановился в проеме двери и обернулся посмотреть на своего альфу. Растрепанные высветленные волосы беспорядочно покоились на подушке, а спина, что выглядывала из-под покрывала, была разукрашена ярким тату в виде водолея. Выйдя на улицу и вдохнув свежего воздуха, Кенсу стал размышлять о будущем, которое казалось для него всем и ничем. Он так желал найти своего альфу, а что теперь? Сбегает под покровом ночи, пока его никто не поймал, будто с места преступления… «Что делать? Вернуться домой?» Достав телефон, омега проверил звонки — тридцать восемь пропущенных и два голосовых сообщения. — Кенсу, мальчик мой… — послышались всхлипы, и будто эхом отозвались в трубке. Омега поднял голову и огляделся — через дорогу был припаркован синий BMW, возле которого стоял плачущий Чунмён. — Папочка! Все хорошо, я справился! — Кенсу кинулся в объятия к старшему омеге и тоже расплакался. Чунмен лихорадочно водил руками по телу своего сыночка, пытаясь проверить цел ли он, и не подводят ли его собственные глаза? Четыре долгих месяца он был лишен самого ценного в своей жизни. — Кенсу, все в порядке? Зачем ты так поступил? Почему уехал, ничего не сказав мне? Неужели мы вместе не нашли бы решение? — Папа, давай поедем домой?.. — Кенсу опасливо поглядывал на водителя, узнавая в нем последнего альфу с которым он видел отца. — Я всё сделал, все наладится, поедем домой, пожалуйста?***
Войдя в дом, где он не был уже четыре месяца, Кенсу осматривал все предметы: обувь в прихожей была убрана, в кухне ни пылинки, а его комната в идеальном порядке, не считая его любимого черного худи, что лежал на постели. — Я места себе не находил, — зайдя в комнату сына сказал Чунмен, он хотел вновь обнять его, но решил дать омеге время все рассказать и потом уже утешить его и себя. — Я расколол две чашки и тарелку, пытаясь приготовить что-то поесть, а потом разревелся, поняв что готовить как ты никогда не смогу, и помру не от одиночества, а от голода. — Старший улыбался, глядя на улыбку сына. — Я думаю, что могу научить тебя некоторым нехитрым трюкам. А кроме этого больше ничего не расколотил? — улыбаясь сквозь навернувшиеся слезы, спросил Кенсу. — Кастрюли и сковородки, слава богу, так просто не разобьёшь. — Чунмен замолк, сжимая пальцы, и переводя взгляд с сына на худи. — Я плакал обнявши его, так что лучше его постирать. — Старший было собрался улизнуть, забрав худи, но Кенсу схватил его за руку. — Ты ведь был у врача и все знаешь? Потому так нервничаешь и плачешь? Потому не ругаешь меня? — омега смотрел на папу и хотел разреветься, но еле сдерживался. — Я хотел тебе все рассказать, но решил, что если не найду своего альфу, то просто покончу жизнь, существовать в больнице на капельницах мне не хотелось, прости. Чунмен присел рядом и сжал маленькие ладошки сына в своих ладонях. Ему так хотелось забрать всю ту боль, что дрожала в голосе его сына. Он как и любой родитель мечтал одним прикосновением забирать все болезни и печали своего чада, но не мог. — Просто расскажи мне… — Узнав диагноз, я сбежал и проехал все побережье, я … В Кояне я нашел ЕГО… Он пахнет дымом… Знаешь, это глупо, но я хотел чтоб мои сны в детстве стали реальностью, мне часто снилось как мы с отцом на заднем дворе жарим барбекю и этот замах дыма от углей, когда на них капает жир. Это было бы единственное хорошее воспоминание из моего детства, если б было правдой. — Это было правдой… Тебе было всего четыре, это был мой день рожденья, и мы так решили его отметить. — Чунмен смахнул слезы рукой и стал рассказывать дальше. — Мы тогда еще были беззаботными и молодыми, мне двадцать два, твоему отцу двадцать четыре. Мы мечтали родить еще пару детишек и прожить долгую счастливую жизнь, но через месяц ему позвонил папа, и сказал что не будет больше финансировать его. Так я и узнал, что доходов от заправки твоего отца не хватало на нашу жизнь, и он брал деньги у папы-омеги. Затем он уехал на неделю к родителям, а вернулся совсем другим, холодным. Он стал работать на фирме отца-альфы, пропадал там все время. Мы переехали ближе к его работе, но он все равно редко появлялся дома, а если приходил, то закрывался в кабинете и пил. Только после похорон, я узнал, что у него диагностировали бесплодие. Он решил, что для нас все кончено. Он не видел будущего своего и нашего общего и потому так себя вел. Это была его ошибка, а теперь ты их повторяешь… Кенсу ошарашенный от услышанного, пытался прийти в себя, складывая события как пазл в своей голове. Так это было реально… Отец любил его, они были счастливы, пока он не отгородился от них. Он замкнулся, не сказал любимым, ушел в себя. А он, Кенсу просто ушел, бросил своего отца… — Папочка, прости… — омега не знал как выразить все что он хотел сказать, словами, он смотрел на старшего и думал, как много он мог потерять. — А дальше? Ты сказал, он пахнет дымом, твой альфа? — Да, у него непослушная шевелюра и оттопыренные уши, и ужасно широкая улыбка. А еще он очень добрый… Я подумал, что он бета, от него ничем не пахло… Я много думал об этом, наверное организм сам почувствовал его, к вечеру у меня началась течка, и я не сдержался… — Ты уже самостоятельный, мой сынок, ты сделал то что считал нужным. А я сейчас считаю нужным тебе лечь и поспать, хорошо? — омега поднялся и направился к выходу из комнаты. — Пап, тебе помогли ведь? — спросил Кенсу. — Ты сам не смог бы найти меня, я нигде не «отсвечивал». — Крис мне помог, ты его помнишь? — Младший кивнул. — Он владеет адвокатской фирмой в Китае и открывал филиал здесь в Корее, когда мы встретились, он оказывается отсюда родом. Я решился ему позвонить когда ты исчез. — Хорошо, я буду спать, до завтра. — Кенсу раздеваясь поплелся в душ, течка еще не кончилась и он по прежнему желал того ушастого альфу всем своим нутром, и проклинал себя за то что так позорно сбежал. Он думал, лежа в ванной, что так будет лучше, зачем Чанелю обуза в виде омеги с ребенком?***
— Лухан, отпусти! — хрипел сдавленно альфа, пытаясь вырваться из захвата. — Нет, ты мне сначала признаешься, почему бедный омежка сбежал от тебя посреди ночи, да так что аж след простыл? — бесновался лейтенант О. Чанель прибежал к ним сразу же как проснулся, не найдя Кенсу ни в квартире, ни в больнице. — Билеты никуда он не покупал, возможно его забрали, либо уехал на электричке. Хм… — Сехун подвис глядя в экран компьютера. — Отпусти его, Лу. Тут что-то странное — его отслеживали уже четыре месяца, он из Хэнама. Его отец подал заявление о пропаже тридцатого мая в местный участок. Видимо после того как он попал в больницу его отцу сообщили, вот он и примчался и забрал его! Чанель не мог поверить своим ушам, паренек не местный, да еще и в розыске. — Дай мне его адрес по прописке, я должен с ним встретиться и поговорить.***
Был уже полдень когда Кенсу соизволил спуститься на кухню, откуда на удивление вкусно пахло. У плиты оказался тот самый альфа, готовящий пасту, а папа сидел за столом и смотрел на него таким теплым взглядом, что Кенсу вдруг стало неловко нарушать эту идиллию. Журчание в животе омег отдалось эхом, и альфа обернулся, обводя кухню взглядом. — Замечательно, все в сборе и мы можем кушать! — провозгласил Крис и указал Кенсу на стул. Омега послушно присел напротив папы, вдыхая аромат пасты. Они молча доели и переглянулись. Тишину нарушил Чунмен. — Я думаю, Кенсу, нам с тобой нужно наведаться в больницу и провериться еще раз. Это будет хорошим решением. А потом мы обязательно сходим в школу. Ты ведь так не сдал экзамены…- Чунмен опустил голову. Перспектива того что сын останется даже без аттестата да и с пузом его не радовала. — Я с вами, если вы не против, подвезу куда угодно, к тому же с директором я уже побеседовал. — Кенсу поднял удивленные глаза и уже открыл рот, но Крис не дал ему и слова сказать. — Тебе разрешат сдать экзамены в любой день, больше ничего, сдавать придется самому и никаких отмазок, ясно? — Ясно… — омеге хотелось улыбаться, и поблагодарить альфу, но ком слов что он хотел сказал стоял в горле и на глаза наворачивались слезы. — Я все сдам, вот увидите! Вы… вы… спасибо вам…- Кенсу смотрел то на папу то на Криса, и ему казалось, что совместные поиски непутевого сыночка, (то есть его самого) дали ростки чего-то нового между этими двумя. — Ну тогда я пошел собираться. — Омега пулей сорвался наверх, а молчание меж Чунменом и Крисом затягивалось. — Мне бы тебя отблагодарить, да нечем. Как видишь живем мы небогато, существуем только. О, сейчас! — Чунмен поднялся и исчез в проеме прихожей, затем вернулся сжимая злополучные карточки в дрожащих руках. — Это кажется твоё… — он протянул кредитку и помятую визитку Крису. — Я не потратил ни воны, но ты много сделал для меня, ты помог мне найти сына, а это бесценно. Ты можешь потребовать все что захочешь, хотя я не знаю что могу тебе дать… Крис подошел вплотную к омеге и приподнял подбородок, чтоб увидеть глаза Чунмена. — Я бы просто так не сорвался из Китая по первому твоему звонку, но ты… Ты хоть понимаешь, почему я все еще здесь? Ничего не чувствуешь? — Альфа в надежде всматривался в карие заплаканные глаза омеги, силясь увидеть в них то что желал. Бок о бок с ним не один месяц, он поддерживал этого омегу, помогал в поисках, утешал, и все еще здесь, чего-то ждет. — Я не могу сказать того что чувствую. Я только разрушу твою жизнь! — Чунмен не был дураком, он видел в нем своего альфу, того что должен и в радости и в горе быть рядом. Вот он весь перед ним и ждет, но что сказать ему? Ведь он успешный альфа, а Чунмен? Всего лишь папа-омега без будущего и средств к существованию. — Ты не можешь продолжать это, не можешь. Я нашел сына, я благодарен тебе, но не нужно вешать мои проблемы себе на шею, прошу! Ты найдешь своего истинного… — Я был женат на нем, но он ушел, наплевав на законы природы и страны. Покинул меня. Не думай больше ни о чем, пожалуйста. У меня есть деньги, но нет главного — человека, что любил бы меня как ты своего сына, беспрекословно и самоотверженно. Ты нужен мне, слышишь? Подумай об этом. Альфа вышел из дома, оставив Чунмена в раздумьях. Кенсу, спустившись, застал только конец разговора, но сразу понял, что к чему — эти месяцы не прошли даром для них, их связала беда потери. — Пап, пойдем? — Кенсу подошел к папе и приобнял. Старший был рад возвращению сына всей душой, но потерять сейчас альфу, которого он обрел благодаря несчастию, не хотел. Но как правильней поступить? И что скажет его сынок-омежка на появление «нового» отца? В больницу пошли только омеги, Крису там делать было нечего — альф омеголог все равно не принимал. Пройдя полное обследование и сдав все анализы, они наконец услышали диагноз — миома не разрослась, снимки не показывали ни ухудшений ни улучшений. — О беременности говорить еще рано, но повышенный уровень гормонов и ваша течка, задержавшаяся, а затем появившаяся, указывает на то, что ваш организм тоже борется, мы будем следить, но первые две недели сказать ничего нельзя. Нам нужно что бы вы легли к нам на месяц. — Хорошо, но мне бы вещи собрать… — О нет, не насовсем, это как стационар, будешь приходить днем на пару тройку часов, обследоваться, а потом домой. Выйдя из больницы, они не застали Криса на парковке, поэтому решили прогуляться через парк к остановке. Они как и раньше болтали о мелочах, шутили о прохожих и не думали о том что произошло. Как будто и не было тех четырех месяцев разлуки. — Далеко собрались? — BMW в котором сидел Крис подъехала бесшумно, прямо к остановке, где сидели омеги. Чунмен обернулся на голос и стал рассматривать лицо альфы, что он подцепил в баре по пьяни, а затем глубоко влюбился, он хотел обнять его и сказать так много, но не мог. Он должен был думать не только о себе. — Мы не знали куда ты уехал, решили подождать автобус и сами добраться. — Чунмен взял руку сына и взглянул на него, но Кенсу вырвал ладонь и встал. — Ты не можешь всю оставшуюся жизнь просидеть возле меня, я твой сын, а не оправдание! Я все слышал, и я знаю тебя, папа, Крис тебе не безразличен. Остальных ты просто посылаешь куда подальше и все, но пока этот альфа рядом с тобой, ты не должен его упустить. Не думай обо мне, ты правильно сказал, я уже самостоятельный, я могу позаботиться о себе сам. Что ты чувствуешь? — Чунмен перевел взгляд с сына на альфу, что вышел из авто и смотрел на него с такой надеждой… Он сделал шаг и застыл в нерешительности, он хотел быть с этим альфой, чувствовать себя нужным. Крис переминался с ноги на ногу, но подойти не решался, ждал шага от омеги, и тот шагнул к нему… самозабвенно и легко, растворяясь в объятьях, что были наполнены нежностью и заботой, что обещали покой и любовь…. Кенсу неторопливо шагал по улице вниз к дому, улизнув от папы и его новообретенной половинки. Он надеялся, что Крис действительно будет с Чунменом телом и душой, и у них все будет хорошо. Непроизвольно погладив свой живот Кенсу задумался о том что сегодня второй день течки, но его не ломает как обычно, да и в автобусе на него никто не пялился… Возможно он действительно беременен? Узел был, но один, вероятно лишь от одной сцепки забеременеть? Омега не знал, но надеялся на лучший исход. Возле дома уже стояла BMW и старенькая черная Kia Spectra. Внутри у Кенсу похолодело, руки дрожали, а ноги отказывались и шагу ступить дальше дорожки. Что привело его сюда? Неужели и альфа почувствовал что-то к нему? Но Кенсу не хотел тешить себя надеждами, что случайный перепих у такого красавца засел в мозгу и он примчался через день к тому самому омеге с предложением руки и сердца. Бред. Таких сказок не бывает. Кенсу сам не заметил, что вот уже второй день сжимает в руке медальон, тот самый злополучный медальон с водолеем, что вручил ему вор-старикашка в электричке. Тот самый на котором был изображен водолей, тот самый что был на тату его истинного альфы. Сейчас он сжал его так сильно, что он впился в его ладонь и боль отрезвила его. Чанёль приехал к нему, значит можно надеяться. И попытаться поверить в то что он скажет. Омега, глубоко вдохнув и выдохнув, прошел последние шаги до двери и распахнул ее. На кухне за столом восседали его папа и Крис, а чуть в стороне стоял Чанель. Он только что подъехал и объяснял Чунмену, что ему нужно увидеть Кенсу и поговорить с ним, он не верил, что его нет дома. — Я пришел. — Кенсу подал голос, и встретился глазами с папой в которых отражалось беспокойство за сына. — Чанель, что ты здесь делаешь? — Альфа повернулся на голос и застыл. Он мчал сюда пять часов и размышлял, что скажет, а сейчас будто все слова вылетели из головы и только бегущая строка — «будь со мной». — Кенсу… Могу я… Могли бы мы поговорить, наедине. — Чего уж там скромничать, мы все знаем что он провел с тобой ночь, во всех смыслах. — Чунмен старался говорить как можно деликатнее, но его обуяла злость и чувство несправедливости. Руки Криса внезапно накрыли его дрожащие пальцы. — Может пройдем наверх, покажешь дом? — Кенсу и Крис встретились глазами, и омега благодарно кивнул ему, моргнув. Чунмен с альфой удалились. Все понимали, что Крис тут каждый уголок уже видел, но поговорить с гостем Кенсу должен был сам, наедине. — Как ты нашел меня? — Кенсу прошел к окну, выглядывая на облетающее дерево в саду. — А ты меня? Ты ведь сбежал, верно? — Чанель говорил это, смотря омеге в спину и пытаясь понять, что тот чувствует сейчас. — Тебя искал отец четыре месяца. Что послужило поводом для побега, и почему вернулся? Что произошло? Пожалуйста, расскажи… — Мне поставили диагноз — рак. Миома матки, если быть точнее. Это не заразно, не бойся, тебе ничего не угрожает. Мне нужно было забеременеть в течение полугода. Я справился за четыре месяца. — И сколько ты раз делал это, чтоб забеременеть? Со сколькими? Подо мной ты казался нетронутым, невинным. Неужели… — Ты думаешь я спал с каждым встречным отсюда до Кояна?! — У Кенсу наворачивались слезы, он злился. - Как ты мог такое подумать?! — Омега сел на корточки и разревелся, он не хотел такого разговора. — Я искал своего истинного, и нашел. Старик бормотал что-то про звезды, а я не верил, ведь это глупо, но это я был глупцом. — Всхлипы разносились по кухне, воздух был пропитан болью и надеждами. Не выдержав, альфа рухнул перед ним на колени и стал просить прощения, умолять забыть его слова. — Кенсу, не надо плакать, ты правильно поступил. Я ведь дымом пахну, верно? — Омега, на миг перестав хныкать, закивал и поднял глаза на альфу. — Вот, а ты лилиями, белыми, многие говорят, что они не пахнут, но это не так. Прости меня дурака, ты подумал, что я бездумно переспал с тобой и выкинул бы тебя на утро? Еще тогда в переулке я почувствовал что-то неладное, и с каждой минутой проведенной рядом с тобой я терял голову. Я понимаю, что ты не знаешь меня как человека, но твоя сущность уже доверяет мне. — Кенсу перестал плакать и смотрел, не отрываясь на альфу. Ему и правда можно было верить, омега искренне желал провести оставшуюся жизнь с тем, кого любит, с его истинным альфой. — Я только вру работодателю, что я бета. Брызгаюсь спреями всякими, чтоб запаха не было. Иначе у нас в Кояне не подработать. Я в колледже учусь и подрабатываю по вечерам в том ресторане барменом. Квартиру ремонтирую, хочу жить отдельно от родителей и привести туда в один прекрасный день своего омегу — тебя. — Кенсу хотел подняться, но затекшие ноги не дали ему этого сделать. Омега упал в объятия Чанеля. — Кенсу, я люблю тебя и хочу растить этого ребенка вместе с тобой, ты веришь мне? — Омега будто потерял дар речи, закивал и уткнулся в шею альфе, не веря собственным ушам. Вдыхая запах дыма, он чувствовал, что все будет хорошо… — Крис, тебе не кажется, что мы здесь лишние? — прошептал Чунмен альфе. Они так и остались стоять на верху лестницы и вслушиваясь в каждое слово. — Мне кажется, что пора выбрать день свадьбы. Ведь омега с животом и в свадебном платье выглядит не очень. А нам с тобой, кстати тоже можно подумать о свадьбе и детях. - Сказал альфа и пошел в комнату папы Кенсу. Чунмен посеменил следом, и как только дверь за ними закрылась, толкнул того в бок. — Это тебе что, шутка? Я ведь серьёзно. — И я вполне серьезен. — Крис опустился на одно колено. — Чжан Чунмен, согласитесь ли вы стать моим мужем, отныне и навеки? — Чжан Кенсу, согласишься ли ты стать моим мужем, под этим солнцем и луной, под звездами, что привели тебя ко мне? — ДА. . .