называй меня оппой

В первый раз они встречаются на пороге комнаты Джису, когда Джиэ приходит к ней, — Еын всего пять, но её лицо выглядит умнее лица тринадцатилетней Джису и уж точно умнее лица самой Джиэ. — Привет, — говорит Джиэ. — Пливет, — сложив руки за спиной, отвечает Еын и наклоняется в сторону, заглядывая в комнату. — Джису-онни?  — Она в туалет пошла, — Джиэ улыбается. — Холошо, я подожду, — Еын деловито кивает. Джиэ не знает, что делать. У неё нет опыта общения с детьми, и она определённо точно не умеет их развлекать, поэтому просто возвращается на своё место и открывает в браузере несколько вкладок с темой для доклада. Еын скромно присаживается на стул, стоящий возле окна, и болтает ногами в воздухе, не обращая внимания на Джиэ. Джису возвращается через минуту, выслушивает просьбу Еын помочь ей с фенечкой и долго не соглашается, пока Джиэ не говорит — да ладно, не будь злюкой, это же дело десяти минут. Еын смотрит на неё с едва заметной благодарностью. — — -  — Джиэ-онни? — Еын осторожно выглядывает из комнаты. — Привет, Еынни, — Джиэ приходится отодвинуть раздевающуюся Джису, чтобы Еын её заметила. — Онни, — Еын широко улыбается и кидается к ней, обхватывая руками пояс. Ей уже семь, и она очень быстро растёт. — Тебе она рада больше, чем мне, — недовольно цыкает Джису и отодвигает обувь ногой. Джиэ опускается на корточки, крепко обнимая Еын, и поправляет её волосы рукой. — Такие длинные, — восторженно говорит она. — Ты уже совсем взрослая и очень красивая. У тебя есть ухажёр? Еын утвердительно кивает. — У Еын есть ухажёл, но он ей не нужен! — доверительно сообщает она. Джиэ кидает взгляд на улыбающуюся Джису и переводит его обратно.  — Как это не нужен? У такой красивой девочки обязательно должен быть ухажёр. Вы будете долго-долго любить друг друга, вырастите и поженитесь, а потом заведёте малышей, таких совсем маленьких деток. — Нет, — Еын хмурится и сильнее обнимает Джиэ, обхватывая тонкими ручками её шею. — Еын любит Джиэ-онни и когда выластет, женится на ней. Джиэ удивлённо распахивает рот. Джису прыскает и похлопывает Еын по спине. — Женишься-женишься, только сейчас отцепись и дай нам закончить домашку. Еын послушно отпускает Джиэ и наблюдает, как Джису подкалывает её по дороге в комнату. — — - Только к восьми годам Еын начинает хорошо выговаривать букву «р» (на облегчение всем обеспокоенным родственникам) и делает фенечки без чьей-либо помощи. Джиэ заглядывает к Джису реже, чем раньше, — им шестнадцать, и тусоваться на улице или в чужих квартирах кажется гораздо более весёлым. Но Еын всё равно приглашает Джиэ на свой восьмой день рождения. Всё официально и очень красиво — приглашения в конвертах, шарики по всей квартире, огромный торт и небольшая горка подарков. Еын таскается за Джиэ весь вечер, не выпуская из рук подаренного медведя, сидит на её коленках, сторожит под туалетом и даже позволяет держать торт, пока задувает свечи. Джису привычно шутит на тему того, что Еын не нужны ухажёры, потому что она сама отличный ухажёр, но Джиэ пропускает всё мимо ушей. Еын очень милая, а её поведение забавное — Джиэ всё устраивает. — — - В восемнадцать у Джиэ случается первый парень, за этим первое расставание и первые горькие слёзы — всё очень трагично и печально для её возраста. Джису выглядит обеспокоенной, когда открывает входную дверь, но позволяет прорыдать на своём плече половину вечера, а потом сама же и засыпает. Джиэ, успокоившись, тихо выходит из комнаты и натыкается взглядом на Еын, сидящую на стуле. Её ноги уже слишком длинные, чтобы спокойно раскачиваться в воздухе, но Джиэ всё равно испытывает чувство дежавю. — Привет, — хрипит она. Её голос звучит просто ужасно — словно она пила две недели без просыху. — Разве ваши родители не должны были вернуться с работы? — Они в командировке, — Еын пожимает плечами. Джиэ, как и пять лет назад, не знает, что сказать, и просто продолжает свой путь к прихожей. — Онни? — зовёт Еын. — Да, Еынни? — Джиэ медленно натягивает ботинки. Глаза неприятно щипет от слёз, в горле першит. Хочется лечь в кровать и заснуть на пару десятков лет, чтобы никаких отношений и мальчиков — всё это фигня. Джиэ определённо точно никогда ни с кем больше не будет встречаться. — Почему ты плакала? — Еын несколько секунд наблюдает за тем, как Джиэ не может завязать шнурки на ботинках и опускается на пол, отталкивая её руки и завязывая сама. — Потому что я дурочка, — Джиэ вздыхает и гладит Еын по волосам. — И всё испортила. — Нет, ты не дурочка, — Еын отрицательно мотает головой. — Дурочка — это тот, кто тебя обидел. Джиэ хрипло смеётся.  — Ты вырастешь, встретишь мальчика, полюбишь его и всё поймёшь, малышка, — говорит она. — Мне не нужен мальчик, — поднимая Джиэ и помогая надеть ей куртку, говорит Еын. — Через несколько лет я смогу взять онни в жёны. И никто её больше не обидит.  — Хорошо, — Джиэ кивает, немного наклоняется и обнимает Еын, коротко целуя её в щёку. — Я буду ждать. — — - В четырнадцать лет Еын становится очень хорошенькой — у неё наверняка отбоя от мальчиков нет, —, а вот Джиэ в свои двадцать два в отношениях совсем не везёт. К этому времени она уже заканчивает колледж и устраивается секретарём в Дом Культуры, в котором Еын занимается вокалом, поэтому они нередко пересекаются и даже иногда ходят домой вместе. Гораздо чаще, чем с Джису, внезапно обременённой кучей дел поважнее, чем лучшая подруга. Не то чтобы в двадцать два нормально переживать из-за таких глупостей — ничто не вечно —, но десять лет дружбы спускать в унитаз не хочется. Еын очень отличается от своей сестры: спокойная, рассудительная и внимательная, схватывающая всё на лету, в отличие от туго соображающей Джису. Она всегда была такой — и даже в те самые шесть, когда пообещала Джиэ жениться на ней. Но Джиэ совсем это не учитывала. — — - Вторые в жизни отношения заканчиваются для Джиэ так же, как и первые, — полным разочарованием. Джиэ не плачет и не рыдает у кого-либо на плече. Не напивается. Не проклинает жизнь. Джиэ идёт на работу и отсиживает своё положенное время, носится с бумагами, подписывает целую стопку писем и болтает с начальницей в буфете. В двадцать четыре плакать из-за парней уже не комильфо. Возле крыльца её ждёт Еын. Как десять, а потом и пять лет назад. Она сидит на скамейке и её длинные ноги вытянуты вперёд. — Привет, онни, — говорит она и улыбается. Джиэ улыбается в ответ и протягивает руку, чтобы помочь подняться. У неё обычный голос и не щипет глаза, ей не хочется умереть, но Еын всё равно словно всё понимает и вместо того, чтобы отпустить руку, она крепко сжимает её и не выпускает из хватки до самого дома Джиэ. Ладонь Еын тёплая и гораздо более приятная, чем грубые мужские руки. — У тебя есть планы? — спрашивает Джиэ.  — Мне нужно быть дома к девяти. Джиэ кивает. Еын её выше, так что приходится немного задирать голову.  — Хочешь чаю? Я вызову тебе потом такси.  — Хорошо, — Еын соглашается.  — - — Дружить с семнадцатилетней девочкой кажется ещё более глупым, чем переживать из-за оборванной связи с бывшей лучшей подругой и неудавшихся отношений, но Джиэ больше не с кем — она забивает на здравомыслие и больше времени проводит с Еын.  — Онни, — ноги Еын становятся ещё длиннее, а вот Джиэ, кажется, стаптывается и всё выше задирает голову при разговоре с ней. — Я хочу напиться. Джиэ смаргивает.  — В смысле? — переспрашивает она.  — Мне скоро восемнадцать, — спокойно говорит Еын. — И я хочу напиться. — Хорошо, — заторможенно отвечает Джиэ. - Ты, вроде как, не должна мне об этом говорить. Еын, я знаю твоих родителей больше десяти лет… — В этом вся соль. Я хочу напиться с тобой — чтобы ничего не натворить. Я доверяю тебе, онни. Перед глазами Джиэ маленькая Еын — «пливет» и качающиеся в воздухе тонкие ножки, фенечки на руке, огромный торт и обещание пожениться. Джиэ и сама не понимает, когда успевает дать согласие. — — - Еын скептически скрещивает руки на груди.  — Одна бутылка? — спрашивает она, недовольно смотря на Джиэ. — Онни?  — Тебе хватит, — улыбаясь, отвечает Джиэ и похлопывает по месту рядом с собой. — Я купила торт. Будем задувать свечи? Еын ещё пару секунд хмурится, но потом всё же садится рядом и выжидающе смотрит. — Наливай, онни. Джиэ смеётся. — — - — И ты ни разу не согласилась? С того момента, как они выпили пятую рюмку, это была самая длинная фраза, которую Джиэ сказала ни разу не заикнувшись и не споткнувшись посреди слова. Еын утвердительно кивает и опускает голову на её плечо. — Ни разу, — согласно говорит она. Её рука крепко обхватывает Джиэ поперёк живота. — Еын, ты очень крас…сивая девушка и уже достаточно взрослая для отношений, почему ты не соглаш…шаешься? — Джиэ приобнимает Еын за плечи и медленно поглаживает по волосам.  — Меня не интересуют мальчики. Джиэ отголоском чего-то трезвого в своей голове настораживается, но не успевает сформировать мысль, потому что Еын добавляет: — Мне нравится онни.  Всё, даже самое пьяное, что было в голове Джиэ, словно испаряется в секунду.  — Ты мне тоже нравишься, Еынни, но… — Нет, — Еын поднимается, опираясь на руки. Джиэ вжимается в диван, но их лица всё равно оказываются очень близко. — Онни нравится мне так же, как ей нравятся мальчики, — когда Еын говорит это, Джиэ чувствует её пьяное дыхание на своих губах и, видимо, хмелеет от этого ещё больше — иного объяснения тому, что послушно открывает рот, впуская чужой настойчивый язык, и прижимается ближе, она не находит.  — Это твой первый раз? — хрипло спрашивает Джиэ. Руки Еын забираются под её футболку и едва ощутимо поглаживают кожу на спине, выбивая из лёгких воздух. - Еын, подожди…  — Я ждала тринадцать лет, — с придыханием отвечает Еын и заваливает Джиэ на спину. Её длинные волосы щекочут Джиэ лицо и шею, руки бесцеремонно стягивают футболку и царапают обтянутые кожей рёбра, а взгляд словно выжигает всё внутри своей прямотой. Джиэ раздвигает ноги под чужим напором и даже не пытается понять, какого чёрта позволяет себе это делать. Всё происходящее кажется неправильным, полным безрассудством, но никто ещё не касался Джиэ так бережно — ни один парень. Руки Еын словно везде и сразу: поглаживают коленки и бёдра, ласкают грудь и давят на каждый позвонок, заставляя выгибаться в спине, а губы вместо грубых становятся очень нежными. Разум отключается ровно в тот момент, когда Еын ведёт пальцами в опасной близости от края смешного детского белья и целует кожу за горящими ушами. — — - На утро Джиэ чувствует себя удивительно легко — просто отлично, без капли преувеличения. До тех пор, пока не обнаруживает чужую руку, обхватывающую её поперёк живота. Осознание приходит медленно, такой ленивой волной, пробирается в каждый участок памяти и заполняет её. Возвращаются и фантомные ощущения рук, поддерживающих спину, пальцев, доводящих до беспамятства несколько раз подряд, и зубов, оставляющих десятки следов по всему телу. А потом Джиэ вспоминает, что Еын восемнадцать, а ей грёбанные двадцать шесть — и всё перестаёт казаться таким приятным. Зажмурив на секунду глаза, Джиэ осторожно убирает тонкую руку со своей талии и приподнимается на кровати, чтобы в следующую секунду рухнуть обратно, когда эта рука тянет её вниз.  — Онни, — хрипло бормочет Еын, — только попробуй свалить. Я пойду в полицию и напишу на тебя заявление. Джиэ удивлённо открывает рот и переворачивается в руках Еын, чтобы посмотреть в её бесстыжее лицо.  — Да я…  — Ты знаешь моих родителей больше десяти лет и бла-бла-бла. Я помню. У Еын закрытые глаза и абсолютно безмятежное выражение лица. Она гладит Джиэ вдоль позвоночника и опускает руку ниже, касаясь голой кожи ягодиц пальцами. Джиэ вся вспыхивает и вцепляется в предплечье Еын ладонью, уходя от прикосновений, но этим только больше прижимаясь к ней. Губы Еын растягиваются в довольной улыбке, и она наконец открывает глаза, оглядывая лицо Джиэ. — Ты выглядишь так… — Еын прикусывает губу, — затраханно. Круто. Джиэ не краснеет только потому, что больше краснеть некуда, и прячет лицо в подушке под хриплый смех Еын.  — Будешь встречаться со мной? — Еын зарывается пальцами в её волосы и мягко перебирает прядки. - Еын, — Джиэ поднимает голову и вздыхает. — Ты же знаешь, что это неправильно. — Что кажется тебе неправильным? — спокойно спрашивает Еын и придвигается ближе, сокращая расстояние между их лицами до считанных сантиметров. Её рука всё ещё хозяйничает под одеялом, дразня нежную кожу спины.  — Я старше тебя на восемь лет, — Джиэ сводит брови к переносице. — Можешь называть меня онни, — Еын выдыхает в её губы.  — Мы девушки, — Джиэ снова пытается. — Тогда оппой. Джиэ хмурится ещё сильнее и вдруг понимает, что приятные поглаживния по спине прекратились. — Я тебе нравлюсь? — вдруг спрашивает Еын.  — Я… — Джиэ трёт глаза рукой. В голове проносится сотня воспоминаний, связанных с Еын, её детское личико, которое постепенно взрослело и изменялось, долгие разговоры за чаем, безмолвная поддержка и эта ночь — самая лучшая ночь в её жизни. Вдруг приходит ощущение, будто прямо сейчас самый кульминационный момент в жизни Джиэ — от её ответа зависит, что будет дальше. Прекратятся ли их отношения с Еын или… Боже, она точно не хочет терять Еын. Никогда. Только одна мысль об этом кажется ужасной.  — Думаю… Да. Джиэ прикусывает губу и повторяет: — Да. Лицо Еын за мгновение смягчается.  — Тогда остальное неважно, — говорит она и сгребает Джиэ в объятия. — Давай встречаться? — она повторяет. Джиэ вздыхает, думает о том, что, видно, ещё не протрезвела и говорит: — Давай.