How close am I to losing you?

      Серый бесконечный серпантин дороги, который освещался ночью фарами раритетной черной Шевроле Импалы, а днем ярким палящим солнцем Америки, мелькал перед глазами. В салоне гулял ветер, который посвистывал над ухом водителя от превышенной скорости. Вместе с ним гулом отдавался урчащий звук мотора автомобиля. Больше ничего. Нет привычно звучащей почти на всю громкость музыки, нет разговоров, нет споров, нет смеха и шуток, а соседнее пассажирское место было непривычно пустым. Зеленоглазый мужчина крепко сжимал пальцами кожаный руль, от чего костяшки отчетливо белели на его руках. Взгляд был холодным, сосредоточенным на дороге, но судя по зашкаливающему спидометру и крепко вдавленной в пол педали, назвать водителя на данный момент спокойным - нельзя.       Пара поворотов - и вот он уже на месте. Импала остановилась у большой железной двери, облегченно заглушив свое урчание. Дверь автомобиля отворилась с привычным скрипом, выпуская водителя, который бережливо захлопнул ее. Щелчок! И тяжелая дверь бункера открылась, приглашая войти внутрь. Мужчина зашел в темное помещение, вновь закрыл дверь на замок, но уже изнутри, затем дернул ближайший рычаг вверх, от чего бункер осветился десятками ламп. Тяжелые шаги по лестнице отдавались эхом, но затем заглохли, стоило только подошве обуви коснуться каменного покрытия пола.       Дин снял свою куртку, бросив ее на какой-то из стульев, затем стремительно прошел дальше, направляясь к столику с невыпитой бутылкой ирландского Джеймсона. Охотник наполнил один из пустых стаканов, поставил бутылку и прошел до большого темно-коричневого дубового стола, который стоял посередине комнаты. Он рухнул на деревянный стул, откинувшись на его спинку, и закинул ноги на край стола. Стеклянная холодная кромка стакана коснулась губ, пропуская через себя терпкий алкогольный напиток. Винчестер на мгновение закрыл глаза, затем опустил руку с тарой на ручку стула и устало взглянул на стоящую рядом красную лампу. Шумный вздох разнесся по комнате, разрезая тишину. — Всю свою жизнь. Сколько я себя помню, я был рядом с тобой. Всегда. Когда мама только погибла, я не разговаривал какое-то время, а ты и вовсе не умел, но я понимал тебя с одного взгляда. Ночью, когда ты плакал, я забирался в твою кроватку и обнимал тебя, а на утро отец находил нас спящими вместе. Твои первые шаги были в мою сторону. Такой неуклюжий, ты медленно пошел ко мне, пухлый малыш Сэмми. Я хотел, чтобы у тебя было детство, поэтому до последнего пытался скрыть от тебя то, куда уходит отец. А этот вопрос: "где наша мама?" Я терялся, не знал что сказать тебе. В голову приходило лишь: "Не спрашивай. Вырастешь и всё поймешь". Я крал для тебя подарки, чтобы хотя бы на Рождество ты чувствовал себя полноценным ребенком. Я делился с тобой последним, порой сам не доедал. Я воровал еду из магазинов, когда чертовых денег у нас не было. А в этих многочисленных школах? Тебя задирали какие-то местные хулиганы, но ты никогда не жаловался мне, пытаясь самому отстоять за себя. Хах, настоящий мужик рос. Для меня защищать тебя было не просто долгом или обещанием отцу, это было моим смыслом жизни. А что сейчас? Что я должен делать, а?       Мужчина мгновением осушил тару, обжигая спиртным горло и подходящий к нему комок. Он крепко сжал стакан в руке, от чего стекло, казалось бы, могло дать трещину. — И даже когда ты стал старше, я с трудом отпустил тебя в колледж. Смешно, да? Боялся за парня, который вымахал выше меня и прекрасно обращался с оружием. Но я не мог не беспокоиться о тебе. Порой мне кажется, что я только и делаю, что волнуюсь о своем занудливом младшем братишке, не видя больше ничего вокруг. Ты говорил, что смотрел на меня, как на своего героя. Ты говорил, что так же, как и я, готов пойти на всё ради брата. Тогда скажи мне, черт возьми, Сэм, почему я сейчас сижу один в этом гребанном бункере и разговариваю сам с собой под бутылку виски? Где ты сейчас?!       Охотник скинул ноги со стола и резко встал со стула, подошел к столику с бутылкой и дрожащей рукой взял ее. Попытка налить виски в пустой стакан потерпела фиаско, и спиртное было щедро вылито на пол. Руки задрожали сильнее, тугой комок удушливо стоял в горле, а взгляд расфокусировался из-за заполняющих глаза слез. Дин резко кинул в стену бутылку, а за ней и стакан, которые вдребезги разлетелись по комнате осколками стекла. Он перевернул столик с другими стаканами, разбив тем самым ещё больше посуды. Мужчина стремительно покинул главный зал, скрывшись в длинных коридорах бункера.