N.

вновь выкраиваю твоё лицо, воедино склеиваю и кричу, я умру, наверное, не от слов (всё равно опять промолчу). голос твой – дрожащие провода над моей нечёсаной головой (кто бы нахрен вышвырнул из неё тебя – с юго-запада стелется яд-мыслерой). я молю простить меня за меня (за уродство – вчитываешься между строк), режу пальцы о скулы твои и взгляд губы-душу-лёгкие – в кровь. о тебе не скажешь так грубо: красив я опять не могу подобрать слова, я опять забыла про атеизм (не молчи, ну разве же ты не знал?..) я молюсь, стирая устои в пыль, привечаю птиц и смотрю на крест но у Господа (или у Сатаны?..) ко всему давно пропал интерес. отпусти меня, остановись, потому что – чёрт возьми! – так безбожно гнёшь демонический иконостас. я под крышей соломенной без стропил и сейчас задохнусь на раз. . ты связал меня, шагаешь в огонь – и одну за другой таблетки. подрезая верёвкой сухую ладонь, я пытаюсь прочесть этикетки. на коленях в луже усталых слёз крашу губы твои в черноту угля, отбиваешься слабо, падаешь в пропасть грёз... ...этот день пора уже обнулять. обнимаю трепетно, со спины (ты горячий и невозможно колкий) ухом к ребрам – сердце ещё звенит (зато я рассыпалась на осколки). . отпусти – ты видишь меня насквозь, мне нужна окклюменция против тебя. ну давай, сильнее сдвинь мою ось, если уж подыхать – так не по частям. я как будто сбитый тобой самолёт (замыкаю строй дымовых столбов) ...кто кого теперь по кускам соберёт, если на двоих не хватает слов?