Новое хобби

Чонхвану нужно было чем-то себя занять. В свободное время все чем-нибудь занимались. Все, кроме него. Джинён сочинял музыку, Шину оттачивал свои танцы, Сону писал тексты песен (не говоря уже о том, что он задирал Чонхвана), и у Чаншика тоже было какое-то хобби… наверное. Однажды утром, посмотрев какую-то программу об искусстве, он решил, что займётся рисованием. Он купил все необходимые ему принадлежности: краски, кисти и мольберт. Сначала он пытался нарисовать пейзаж, но уже через пять минут ему стало нереально скучно из-за отсутствия какого-либо движения. И он понял, что его призвание — рисовать портреты. Кто вообще захочет купить картину с солнцем? Но рисовать портреты одногруппников получалось не многим лучше. Сону и Чаншик вертелись слишком много, а Дону наоборот был слишком неподвижным, к тому же он засмущался и почти сразу же сбежал, ссылаясь на неотложные дела. Чонхван уже был готов сдаться, но вспомнил, что остался ещё один человек. — Джинёни-хён! — проворковал Чонхван, хлопая ресницами, демонстрируя своё лучшее эгьё (он даже практиковался перед зеркалом). — Что ты хотел? — откликнулся Джинён, даже не удосужившись оторваться от книги. Он чувствовал, что Чонхван вряд ли пришёл просто поболтать. «Мы пообедали всего пятнадцать минут назад… не мог же он уже проголодаться», — подумал Джинён. В ответ Чонхван состроил насмешливую гримасу за спиной своего драгоценного лидера. — Как грубо, хён, я хотел поговорить с тобой… кое о чём, — он схватил его за руку, улыбаясь так мило, насколько это вообще возможно. Джинён покосился на него на долю секунды и снова вернулся к книге. Он перевернул страницу, прежде чем со вздохом ответил: — Ближе к делу. Что. Ты. Хотел? Чонхвана это даже задело. А ведь если на его месте был Чаншик, Джинён отреагировал бы совсем иначе! — Я хочу тебя нарисовать, — выпалил Чонхван. Лидер моргнул. Снова моргнул. И снова. Потом ещё несколько раз. — Ладно. Где собираешься рисовать? Здесь? — он осмотрелся вокруг, пытаясь понять, подходит ли гостиная для того, чтобы запечатлеть его на холсте. Такой быстрый ответ и отсутствие вопросов сбили Чонхвана с толку. — Что… Так просто? Ты согласен? — Ну да, а что, не должен? Мне же не придётся раздеваться? — оба неловко рассмеялись. И самым смешным было то, что Джинён согласился бы, если бы Чонхван попросил. Он считал, что достаточно хорош для этого. Покраснев, Чонхван покачал головой. Он подумал, что ещё не набрался опыта, чтобы рисовать обнажённые портреты, и, если быть до конца честным, никогда не достигнет такого уровня. — Думаю, гостиная сойдёт, здесь хорошее освещение, и лицо будет казаться привлекательнее. Джинён молча согласился и, чтобы не быть совсем бесполезным, принёс из кухни стул, пока Чонхван устанавливал свой мольберт. Устроившись поудобнее, он попытался прикинуть, с какого ракурса лицо будет выглядеть эффектнее, а линия подбородка выразительнее. — Хён, это будет круче Джоконды! Попомни мои слова, когда я стану великим художником! — Джинён закатил глаза, Чонхван задумчиво водил кончиком кисти по подбородку, решая с чего начать, совершенно забыв о том, что уже макнул кисть в краску. Лидер разразился хохотом, увидев испачканный подбородок. — Почему ты меня недооцениваешь? Ты вредный, хён! — Чонхван надулся, готовый опустить руки. — Н-нет, ты не так понял, я уверен, что ты прекрасно рисуешь, просто… — замахав руками, пробормотал Джинён, почувствовав укол совести. — Подожди, сейчас, — он встал и вытер краску рукавом своей чёрной рубашки, поэтому было всё равно, испачкается она или нет. – Вот, теперь всё чисто, можешь продолжать рисовать свой шедевр, — Джинён мило улыбнулся, отчего Чонхван мгновенно расслабился. — Нарисую тебя даже лучше, чем ты есть на самом деле, хён, — поддержка лидера взбодрила Чонхвана. Он с энтузиазмом взмахнул кистью, разбрызгав краску во все стороны, и не заметил бы этого, если бы не услышал раздражённый вздох лидера. — О-ой, прости, хён, — пропищал Чонхван, пытаясь схватиться за рубашку Джинёна, чтобы вытереть краску с его лица. И моментально покраснел, когда осознал, что стоит и смотрит на обнажившийся участок кожи. К счастью, лидер тоже залился краской, закусив губу, как он обычно делает, чтобы казаться соблазнительнее для своих фанаток, иначе он просто чувствовал бы себя глупо. Тогда, быстрее, чем Чонхван успел моргнуть, Джинён прижался губами к его губам. Заключив лицо младшего в свои руки, он сократил расстояние между ними, встав между ног Чонхвана. Их губы слились в страстном поцелуе. Спустя несколько мгновений они оторвались друг от друга, хихикая над своими измазанными краской лицами. Законченную картину, не содержащую в себе ничего, кроме какой-то фигурки и огромных клякс, повесили на холодильник на всеобщее обозрение (и просто для прикола). В углу картины красовалась подпись «Ли Сандыль, 22 года».