Падали слезы

Купив в автомате бутылку с газированной водой, Фукуи уже собирался направиться к выходу, как увидел, что дверь в раздевалку открыта. Это немного смутило молодого человека, так как сегодня он покидал ее последним и, как успел заметить, кроме пары мокрых полотенец на скамейке там никого больше не было. Вспомнив историю о призраке, которую как-то рассказывал Химуро, Кенске передернул плечами, а затем, отбросив страх, все же решил посмотреть, кто именно прячется внутри. Ожидая увидеть забывшего кроссовки Лю Вэя или странно сблизившихся за последнее время Химуро и Мурасакибару, Фукуи был немало удивлен, узрев в полумраке раздевалки своего капитана. Окамура сидел на лавке, низко склонив голову к коленям и… плакал? — Тук-тук, — стукнув пальцами по косяку, Фукуи зашел в раздевалку. — Не помешаю? Кеничи, кажется, не особо встревожило появление сокоммандника. Громко шмыгнув носом, капитан лишь на мгновение поднял глаза, а затем продолжил лить слезы. Фукуи всегда терялся в таких ситуациях и уже жалел о том, что просто не свалил домой. Он даже пару раз оглянулся на приоткрытую дверь, думая сбежать, но в итоге опустился на скамью рядом с Окамурой. — Могу я узнать, что случилось? — Кенске в принципе было пофигу, но раз он тут оказался, не задать этот вопрос было бы сверх невоспитанности. — Еще один мой приятель потерял девственность, — Кеничи промокнул глаза краем футболки. — И ты ее оплакиваешь? — никакого другого вопроса в голове Фукуи не всплыло. — Мне уже восемнадцать. Все вокруг становятся мужчинами, а я еще даже не целовался, — стенания Окамуры стали громче. — Ну, приятель, всему свое время, — Фукуи похлопал Кеничи по плечу. — Ты еще найдешь свою Фиону, — на последних словах Кенсуке не сдержался и засмеялся. — Я большой, страшный… Девчонки в мою сторону не смотрят, — всхлипы Окамуры сотрясали стены раздевалки. — Мне никогда не стать таким же популярным, как Химуро. Вон как девушки на него вешаются. — Да, но замечает он только двухметрового сладкоежку, — Фукуи вздохнул. — О чем ты? — Да так… Вернемся к тебе. Случай, конечно, тяжелый, но ты не теряй надежду. Не все так плохо, как ты представляешь. — Я некрасивый… — Зато ты милый, — Фукуи нагло врал, но добивать капитана правдой было бы слишком жестоко. — Ты как большой медведь в зоопарке: на вид вроде бы страшный, но люди почему-то не могут отойти от клетки. Еще ты, насколько я знаю, карамельный пудинг любишь. Парни обожающие сладости — для девчонок няши. Да и не только для девчонок, — Кенсуке снова подумал о Химуро. — Ты правда так думаешь? — Кеничи смахнул последние слезинки с глаз. — Ага, — Фукуи облегченно вздохнул: миссия была выполнена, можно было идти домой. Еще раз хлопнув капитана по плечу, Кенсуке встал на ноги и направился к выходу. Едва его пальцы коснулись ручки, позади снова раздались рыдания. — Ну, сейчас-то что? — Фукуи недовольно оглянулся. — А вдруг такая девушка найдется нескоро? — в глазах Окамуры плескалось отчаяние. — И представь: она узнает, что я еще не целовался. — И что вы все предаете такое значение этому первому поцелую? — Фукуи непонимающе развел руками. Затем он хитро прищурился, быстро подошел к Окамуре и, обхватив пальцами того за подбородок, поцеловал. По-взрослому: с языком. — Теперь все хорошо? — Кенсуке отстранился. Окамура растерянно моргал глазами, а затем его губы расплылись в глупой улыбке. Фукуи подмигнул капитану и, развернувшись, пошел к двери. Уже в коридоре до его ушей донесся возобновившийся с новой силой плач Кеничи. — Да что не так с тобой, твою мать?! — Фукуи с ноги открыл дверь раздевалки. — Мой первый поцелуй украл парень! — Окамура голосил так, что шкафчики дрожали. — Ну, знаешь… — Кенсуке вспыхнул. — Я ему тут помогаю, а мне даже за это «спасибо» не говорят. Неблагодарная горилла! И Фукуи покинул раздевалку. На этот раз окончательно.

* * *

Через три недели после очередной тренировки, проводив долгим взглядом Химуро и Мурасакибару и уже не сомневаясь в их «сладеньких» отношениях, Фукуи завязал шнурки и уже намеревался идти домой. Вышедший из душа Окамура смерил сокоммандника тяжелым взглядом и тут же отвернулся к своему шкафу. — Хорошо потренировались, — это были первые слова Кеничи с того самого «вечера откровений». — Если бы еще кое-кто мячом мне по затылку не заехал, вообще было бы все в шоколаде, — Фукуи хмыкнул. — Ну, я не специально, — натянув футболку, Кеничи улыбнулся. — Ладно, до завтра, — задерживаться в раздевалке с капитаном тет-а-тет Фукуи не хотелось. — Эй, подожди, — Окамура оглянулся. — Я хотел сказать тебе «спасибо». — За что? За то, что сделал тебе неприятно? За отвращение? — Вообще-то это было здорово, — Кеничи покраснел. — И раз уж ты мне с первым поцелуем помог, то как насчет моей девственности? — А? — челюсть Фукуи от неожиданности рухнула на пол. — Ну, ты считаешь меня милым и все такое… — Окамура заламывал пальцы. — А мне нравятся светловолосые… девушки… Но тот поцелуй… Почему бы нам не попробовать? — Ты мне будто десерт предлагаешь, — Фукуи начал пятиться к выходу. — Давай, обсудим это в другой раз? На следующей неделе… Через месяц… Никогда… Так скоропалительно Кенсуке еще никогда не вылетал из спортивного комплекса. На ходу он поклялся себе, что больше никогда не поведется на слезы. Как на женские, так и на мужские.