Британская кампания

Копыта лошадей месили грязь под нескончаемым монотонным дождем уже несколько суток подряд. Остановки на ночлег выдавались короткими и совершенно не приносили отряду отдыха. Промозглая сырость, казалось, проникала даже под подбитые мехом края плащей, пробирала до костей, не давая ни секунды спокойного сна. В пути одежда на плечах тяжелела, и каждый новый шаг казался очередным в бесконечном путешествии в царство Плутона. Хотя, там, говорят, было бы теплее и суше. Очередная команда остановиться почти потонула в сыром мареве сумерек. Лязг щитов и крики центурионов казались далекими и смазанными. Легат Корвус скинул с плеч отяжелевший от влаги плащ. За стены палатки проникали запахи дыма, влажной конной шкуры и сырого леса. Марк Прокул остановился у входа, прислушался, словно хотел вычленить что-то из глухих выкриков, ржания и бряцания металла. - Отошли охрану,- проговорил Корвус, опускаясь на сваленные шкуры, служившие здесь ложем. Прокул подумал было возразить - лес вокруг был тих, разведчики вернулись и не принесли новостей о продвижениях противника поблизости, но слишком уж недружелюбной, слишком вязкой, словно болотная трясина, слишком чуждой была эта земля. Но лицо Корвуса, слегка скрытое причудливыми тенями, было непроницаемо серьезным. Прокул поднял край палатки. - Идите, выпейте вина и поешьте,- сказал он двум легионерам, стоявшим снаружи,- вернетесь со второй сменой. Солдаты, явно слегка удивленные таким приказом, тем не менее, устали и промокли ничуть не меньше остальных, а потому поспешили удалиться. Прокул опустил полог, снова замер у входа. Сложно было угадать, чего именно сейчас хотел Корвус - может быть, отослать и его тоже, оставшись наедине с шорохом дождя. - Эта проклятая провинция думает, что сожрала нас, и теперь силится переварить,- заговорил Корвус негромко. Прокул знал - легат не слишком склонен к философским беседам, но сейчас было понятно - тон его не подразумевает ответа. И потому Марк молчал. Корвус сам налил себе вина из темного кувшина. Отпил, поморщился. - Скисло,- он выплеснул красную жидкость на пол. В полутьме палатки потеки вина выглядели сейчас даже немного зловеще. Прокул и сам не знал, почему именно это слово пришло ему в голову. "Зловеще". Здесь, в этой мокрой глуши, зло предвещало все - и дождь, и стволы темных деревьев, и чавкающая грязь под ногами, и заунывный писк комаров. Но здесь, за стенами палатки легата, ничто не должно было предвещать беды - Прокул считал это своим долгом. - Я могу принести другой мех,- предложил он, хотя Корвус все еще не давал понять, что хочет слышать его голос, а не только обращаться к нему. - Не нужно,- легат махнул рукой. Это был жест, хорошо знакомый Прокулу. Жест, который он в тайне надеялся увидеть с той секунды, как легионеры отошли от палатки. Марк приблизился. Прошел по следам разлитого вина, смазал их. К запахам военного лагеря прибавился острый навязчивый запах уксуса. Вино скисло. Говорят, так иногда шутят боги с теми смертными, чьи дни сочтены. Или шлют предупреждения тем, кто имеет шанс сделать этот счет немного длиннее. - Мне снился сон,- Корвус, откинувшись на шкурах, из-под полуопущенных век наблюдал за тем, как Прокул неторопливо разоблачается. Несмотря на сырость, в палатке было довольно тепло,- я видел, что мы этому лесу не по зубам. Также как и тем, кто заслал нас сюда. - Они сказали, это почетная миссия, легат,- Прокул знал, что те самые, особые сны Корвуса никогда не ошибаются и не лгут. Знал он и то, что его ответ звучал довольно бессмысленно. Решение отправить молодого Квинта Аттия Корвуса легатом в одну из самых дальних колоний принял Сенат. Почетная миссия - именно так они ее и назвали. Почетная смерть в болотах от стрел дикарей. - Они могут поцеловать меня в задницу,- он сел. Теперь, когда Прокул разоблачился, пришла очередь легата. Марк осторожно помог ему избавиться от кирасы. - Ты видел победу? - уточнил он так, словно этот вопрос не снедал его с самого начала похода. - Нет, но я видел битву,- ответил Корвус. Ладони Прокула скользили теперь по обнаженной коже спины вниз, к пояснице,- я видел сотни обезглавленных тел. Мы поквитаемся с этим проклятым лесом,- руки Марка обхватили его сзади. Никакой инициативы, Прокул, казалось, следовал не своим желаниям, а мыслям легата. Пальцы пробежались по груди вверх и вниз. Огладили затвердевшие соски, отступили. Это было тактическое отступление,- мы напоим кровью эту дикую землю. - по мере того, как он говорил, голос его становился хриплым и звучал тише, но с каждым словом все тверже, словно это и правда боги говорили сейчас его устами. Прокул добрался ладонями до его бедер, плотнее прижимая легата к себе. Он боялся, что тот спиной, прижимаясь к его груди, почувствует, как колотится его сердце - Прокул теперь, казалось, тоже оказался в том пророческом сне,- мы поквитаемся с этими деревьями, украсив их ветви телами тех, кто спорит с нашим величием,- Прокулу хотелось твердить "да" после каждой фразы, хотелось повторять это короткое слово сбивчиво и жарко, но он лишь чаще задышал, когда пальцы его добрались до паха легата, сжали уже налившийся силой член,- мы заставим их крики утопить в себе этот проклятый шум дождя, и когда мы уйдем, сам дождь станет красным от их крови... - Да,- все же не выдержал Прокул, сжимая пальцы сильнее. Корвус чуть отстранился, напрягся всем телом. Было похоже, что он уже там, на кровавом поле боя, среди сотни уже павших дикарей, с мечом в руке с командой на устах... - Ложись,- скомандовал он быстро. Прокул едва дождался этой команды, как лучник, боявшийся спустить тетиву до того, как услышит выкрик "Пли!" Он опустился грудью на шкуры, высоко поднял бедра, пошире расставил ноги. Легат устроился за ним на коленях. Ни масла, ни мыла, разумеется, рядом не было, но это было не важно. Влажной от слюны рукой Корвус шлепнул его по ягодице. Секунда промедления, за которую Прокул был уже готов умолять о пощаде, и одним резким толчком - на грани с болезненной грубостью - Корвус овладел им. Теперь голос словно бы звучал у Прокула в голове, прорываясь сквозь удары крови в ушах, сквозь блаженный экстатический шум. - Ты будешь стоять со мной рядом, когда я уничтожу их,- твердил он - хотя, может быть, на самом деле легат не произносил вслух ни слова, а это мысли его становились мыслями Прокула в этот момент полного единения. - ты будешь моим разящим мечом-кровопийцей. Моей рукой, моим голосом... И снова Прокулу захотелось выкрикивать "да!" при каждом резком толчке внутри, при каждом всполохе все разрастающегося удовольствия, но вместо этого выходили лишь приглушенные стоны. Не существовало больше ни лагеря и солдат за стенами палатки, ни отяжелевшего от сырости леса, ни врагов где-то на западе, ни оставшихся в Риме злопыхателей, ничего. Только этот безумный марш-бросок, только этот неумолимый ритм и неизбежная теперь разрядка. Корвус излился первым. Он глухо застонал, качнувшись вперед, и ощутив в себе последнюю сладостную пульсацию, Прокул кончил следом. Тишина следующих мгновений показалась ему оглушительной. - Я все же схожу за вином,- он решился заговорить первым после долгих минут молчания, и Корвус в ответ лишь лениво кивнул головой. - Если боги не решили испортить все наши запасы вина,- проговорил он ровно, потом усмехнулся,- раз уж что-то похуже они сделать с нами не в силах.