***
Когда он поёт… Когда его голос разносится в тишине зала, просто хочется закрыть глаза и унестись вместе с ним, высоко, до самых облаков, в светлое небо, в приятную прохладу. Ощутить свежий ветер всей кожей. - Il est venu les temps des cathedrales... – в очередной раз пропел Брюно. С каждым разом у него получалось всё лучше и лучше. Все смотрели на него. Все – с восхищением. Он невинно улыбался, замолкая. Но когда он ПЕЛ, лицо менялось. Становилось возвышенным и серьёзным. Иной раз по губам скользила неуловимая, но светлая улыбка. Ему нравится петь. Чёрт! По-настоящему нравится пропускать музыку сквозь себя, прямо через душу, вкладывать всего себя в каждую ноту… Люку сказали неправду. Брюно – это не просто «хороший исполнитель», он просто прирождённый певец.Прекрасный певец… прекрасный человек! - Люк! Хэ-э-эй! – выдернул мужчину из задумчивости голос Пельтье. На плечо легла тёплая ладонь. Репетиция была закончена, но Мервиль задумался и не заметил, как и новоявленный Грингуар подошёл. Добрый, насмешливый взгляд Брюно был устремлён в его глаза. - Живой? – с иронией поинтересовался он. - Почти, - хмыкнул Мервиль и повернулся к собеседнику. Брюно выглядел усталым, но ничуть не утомлённым долгой работой. - Это как, «почти»? – спросил он. - Я жив, но голосу охота выпить пива и забить на Нотр-Дам. - О, друг, это хорошо бы, - отозвался Брюно. – Только не пива. Лучше вина… как-нибудь мы с тобой выпьем лучшего красного вина, положив голоса на полочку! - Но сначала Нотр-Дам. - Сначала Нотр-Дам, - просто согласился Пельтье. – Ты идёшь? - Да, конечно…***
Чем больше было репетиций, тем приятнее становилась Люку вся труппа. Нанятые актёры все как один оказались хорошими людьми. А песни, которые они должны были исполнять, радовали своей красотой.О да, месье Пламондон постарался на славу. Они все постарались. Собственный персонаж тоже нравился Люку всё больше. И когда Брюно шутливо называл его Клопэном, он отзывался. Машинально, словно это и вправду было его имя. Чёрт! Брюно… Брюно нравился ему искренне. Настоящий музыкант, таких на свете мало! Лёгкость, с которой Пельтье входил в роль, завораживала. Что странно, Люк частенько замечал заинтересованность в тёмных лучистых глазах «Грингуара». Кажется, особенно этому «поэту» нравилась «Les sans-papiers», композиция, исполняемая Люком. Не единожды Брюно начинал подпевать ему, и слияние голосов заставляло просто кипеть кровь от наслаждения! Не музыканту, может, этого не понять. Люк просто восторгался сиянием таланта своего коллеги. О, этот голос! - Мне нравится петь с тобой! – один раз выпалил Мервиль, когда они были рядом. Просто сказал это. Брови Пельтье удивлённо поползли вверх, но лицо стало рассеяно-довольным. - Спасибо, мне тоже очень приятно с тобой петь. Один тёплый взгляд, и Люк снова смотрит ему в спину. Неуловимый человек. Всё время в движении. Энергия через край. Как и у него самого, что уж говорить. Люк собрал дреды в хвост, скрепил резинкой и поправил микрофон. Сегодня он должен был репетировать «Le coeur des miracles» на балке. Петь – одно, а вот петь, находясь на высоте десять метров от сцены – совсем другое. Требовалось сконцентрироваться. «…с тобой петь… с тобой петь… с тобой… мне очень приятно с тобой…» - то и дело всплывало в голове. Хотелось улыбаться. Чёрт, как же приятно, когда тебе говорят такие вещи люди, которыми ты сам восхищаешься. Репетиции. Премьера неумолимо приближалась. Одни ждали её с нетерпением, другие – со страхом. Жюли нервничала больше всех. Господи, да девчушке же всего шестнадцать лет. Люк, конечно, немного волновался, но он привык к сцене. Теперь они репетировали не только сами песни. Теперь были задействованы акробаты. Было весело! Смотря на танцоров, отрабатывающих свои номера, Люк и сам начинал пританцовывать. Уж такой был человек. А Брюно делал то же самое. - Я даже в танцевальных конкурсах участвовал, - объяснил Пельтье на вопросительный взгляд Мервиля. Брюно как раз, запыхавшись, спускался со сцены. - Здорово выходит, - только и ответил Люк. «Гитара, танцы, пение, каратэ… Пельтье, ты удивительный человек!» - хотелось сказать вслух. Но потом, позже… Дни шли. Люку подумалось, что грядущую премьеру впору сравнить со взрывом. Со взрывом эмоций, к которому они долго и упорно готовились. И вот он настал. Первой песней была та самая «Les temps des cathedrals». Брюно должен был выйти первым, положить начало их великолепной премьере. «Как это удачно, что первый – именно он! Это принесёт нам удачу» - подумал Мервиль, невольно повернул голову и посмотрел на Пельтье. Оба были уже загримированы, но в гримёрке кроме них никого не было. Напряжения от приближающегося выхода не чувствовалось совсем. - Нервничаешь? – спросил Люк. Тут же этот открытый взгляд, прямо в глаза. - Да, очень. А ты разве нет? Улыбка. Мервиль усмехнулся: - Вот, теперь я не беспокоюсь. Раз даже ты нервничаешь. - Даже? Люк… Я же тоже человек, - Брюно поднялся, посмеиваясь. Прошуршал синий плащ. – Эх, пора. Пожелай мне удачи. - Она всегда с тобой, - не думая, ответил Люк, и встал тоже. - Ну, пошли. Ты всё равно следующий. Оба мужчины вышли в коридор, но Брюно немного обогнал своего коллегу. Он стал сосредоточенным. Неужели, правда, так нервничал? Люк окинул взглядом сильную гибкую фигуру Пельтье. Казалось, этот сгусток энергии готовится, погрузившись в себя. Надо же! Брюно волнуется. Ты справишься. Ты же особенный, замечательный человек. Люк вдруг вспомнил кое-что и быстро вернулся в гримёрку, так что, оглянувшись, Брюно его не увидел. Пельтье внутренне глубоко вздохнул. Хотелось бы просто поговорить сейчас с кем-нибудь. Ни о чём! Напряжение нужно сбросить, расслабиться. Куда ж девался цыганский барон? Но вот его спросили одно, второе. Вот подошла давняя знакомая, чтобы сказать, что верит в него. Понемногу Брюно расслабился. Пять минут… Внезапно на плечо опустилась рука, и пришлось обернуться. Перед Пельтье стоял Люк с неожиданно торжественным видом. - Да? - Брюно, это тебе. Мы знаем, что не нужно возвеличивать Брюно, люди и так знают, что он великий! - одним духом выпалил мужчина, сунув ему в руки какую-то коробочку. Брюно удивился. Ха, вполне в духе Люка. Так вовремя… Но стало любопытно, что он там такое придумал? Пельтье снял крышку и поднял на собеседника улыбающиеся глаза: - О, друг, спасибо! Они суперские! В руках Брюно оказались тёмные очки. Вроде, обычные очки, но… Было приятно получить подарок от человека, которым ты восхищаешься. На сцену он вышел улыбаясь.***
Было так радостно! Хотелось обнять весь мир. Хотелось смеяться: вот они, долгожданные крики «Encore! Encore! Encore! » из зала. Они сделали это! Сыграли блестяще. Стали ближе. Люк счастливо улыбался остальным актёрам, пока они все дружно шли на сцену. Почти физически он ощущал их удовольствие. Кажется, работа её никогда не приносила столько положительных эмоций. Усталость в душе и теле, однако, добавляла некий подъём. Сложно было объяснить! Занавес начал подниматься, когда руку Мервиля цепко сжали чьи-то пальцы. Люк слегка повернул голову и увидел, что обладателем пальцев оказался Брюно. Брюно! Выходы на поклон, всё нормально. Все держатся за руки. Почему-то касание сильных пальцев Пельтье казалось чем-то большим, нежели просто формальность. Мервиль крепко сжал его руку в своей, словно говоря безмолвно, «мы молодцы!», и получил ответное крепкое пожатие. Занавес открылся и взору представился полный аншлаг. Много-много мужчин и женщин, выкрикивающих «браво!», безумно аплодирующих… некоторые даже вытирали слёзы. Люк переводил взор по сплошной мозаике счастливых лиц. Словно в бесконечности. Всё, всё сделано. Всё готово, и он один парит в Нирване, только… «Брюно!» Совсем утонуть в эйфории счастья не давала грубая рука Пельтье, что словно якорь удерживала его душу, готовую рваться на части. «Сейчас отпустишь, и всё… Всё», - неожиданно пронзила его сумасшедшая мысль. На сцене учишься чувствовать всю труппу. В какой-то миг Люк ясно осознал, можно отпускать. Всё. Он почти видел, как выскальзывают изящные пальчики Жюли из руки Гару. Но…нет, Брюно свою не убирал. Они медленно отступали по сцене, постепенно отпуская руки. Вот так, плечом к плечу, так, что чувствуется тепло. Зачем? Ведь неловко не было. Люк подумал, что хочет даже обнять Пельтье и крепко встряхнуть, выражая тем самым свою радость. Когда занавес закрылся, и все начали поздравлять друг друга, и Брюно первым нашёл Люка, с широкой улыбкой сжал его плечи ладонями и крепко обнял, похлопал по спине. Со всех сторон был слышен смех. Несколько мгновений и они кивают друг другу. - Молодец, Клопэн! - Спасибо… Грингуар. - Хааа! Цыганский барон фиг бы поблагодарил поэта! Ведь повесить хотел! – на них налетел счастливый Гару. - Не хотел, - отозвался Люк. – Просто прикалывался. Брюно хмыкнул. - Какой прикольный барон! И снова чьи-то объятия, чьи-то слова…***
- Привет, Люк! Мервиль с недоумением уставился на часы – 11:45. Но голос явно принадлежал Брюно. Звонить так поздно имеют право только друзья, а они, насколько Люк понимал, таковыми не являлись… К сожалению. - Привет, В чём дело? – отозвался мужчина, решив не заморачиваться на том, сколько времени и кем они являлись, или не являлись. - Да ни в чём, в общем-то, - в трубке послышался весёлый, искренний, смех Пельтье. Ни с кем его не перепутаешь. Люк, сам того не желая, усмехнулся, не чувствуя никакого раздражения за поздний звонок. Странный человек, этот Пельтье! - Слушай, Люк! Ты знаешь, мы с тобой в одной гостинице? – продолжил Брюно и Люк почему-то представил, как тот улыбается, а на щеках играют эти задорные ямочки. - Серьёзно? В одной? - Да, более того, я сейчас прямо за стеной… если ты в спальне. - Брюно, не валяй дурака. Комната-то одна. Люк невольно скосил глаза на стену приятного зелёного цвета. Там висела картина, изображающая селезня в камыше. Снова этот смех. Наверное, Пельтье сидит на смятой постели, подогнув одну ногу, и закручивает палец в провод телефона. - Ну-у-у… может, ты в ванной? Откуда мне знать. - С телефоном? Ха! Я его туда не таскаю. - О’кей, хорошо, что ты здесь. Ты… не занят? «А вот это уже интересно!» Тон немного переменился. Люку нравилось, как Брюно говорит. Как всегда непринуждённо, легко. Так себя и на сцене ведёт… поэт, Грингуар. - Э-эй, месьё Мервиль? – нетерпеливо воззвал голос из трубки. - Нет, не занят. Для тебя не занят, дружище, - ответил Люк, решив назвать вещи своими именами. – Спать собирался, но как-то перехотелось. - Тогда я сейчас к тебе зайду. Закажи что-нибудь в номер, цыганский барон. Я принесу вино. - Вино?.. – тупо переспросил Мервиль, сразу припомнив их давний разговор. - Ну да, вино, - подтвердила трубка с лёгким недоумением, - напиток, изготовляемый из лучших сортов винограда, путём сбраживания… От бархатного голоса у Люка внезапно прошла колючая дрожь по коже головы. Кажется, ещё никогда Пельтье с ним не разговаривал, по-мальчишески, поддразнивая. - Отлично! – Люк мотнул головой, чтобы отогнать неизвестно откуда вылезшие мысли. – Заходи… поэт. Из трубки хмыкнули. И Люк нажал на сброс. Затем уверенно набрал номер обслуживания. «Вино… что заказать к вину-то?» - задним сознанием подумал он, когда приятный женский голос поинтересовался, чего он желает. На ум пришло заказать белое мясо, омаров, сыр, тартинки с икрой и маслины. Для ужина время было, конечно, не самое подходящее. Люк положил трубку, взял аппарат и, ступая босыми ногами по гладкому деревянному полу, пошёл к столику, куда собирался его поставить. В тот же момент постучали. Он даже вздрогнул от неожиданности, но быстро взял себя в руки, и бодро пошёл открывать. Уже у дверей, Мервиль понял, что не удосужился одеть что-нибудь. Весь его костюм составляли лёгкие голубые джинсы с кожаным коричневым ремнём. Дреды он не собрал, и они приятно щекотали голые плечи. Люк распахнул дверь. На пороге стоял Брюно. Две секунды мужчины без улыбок смотрели друг на друга. Казалось, что-то произойдёт, но нет. Пельтье первым шагнул к Люку, с приветственным возгласом хлопнул по плечу, другой рукой вручая бумажный пакет. Звякнуло стекло. - Привет, Клопэн! – весело поприветствовал Брюно бывшего коллегу. – Чёрт, сто лет не виделись. - Здорово! Сто лет? Хм, три месяца, - ухмыльнулся Мервиль. Он закрыл дверь и приглашающе подтолкнул гостя в комнату. Те же кудрявые волосы, те же божественно сильные плечи и ноги, тот же треугольный сильный торс, и фигура танцора – гибкий, подвижный, страстный поэт с глубин Парижа. - Чёрт! Когда портье мне сказал, что ты здесь, в этой гостинице, я подумал: «Вот удача! Есть на свете Бог! Я не один буду пить это прекрасное анжуйское вино чёрт-его-знает-скольки-летней выдержки. Брюно бухнулся в кресло и снизу-вверх глянул на собеседника пронзительным, открытым взглядом. Люк усмехнулся, поставил презент на стол. - Сейчас принесут закуски. - Пока их не принесли, можно насладиться напитком, - весело подытожил Брюно и мигом вытащил из пакета две бутылки. – Здесь есть фужеры? Я ж обещал, что мы с тобой выпьем! Всегда всё помню. - Язык твой – враг твой, - хмыкнул Люк. – Кажется, фужеров нет, только стеклянные стаканы для воды. Мервиль огляделся, словно надеялся увидеть где-нибудь рядом специально для них приготовленные хрустальные бокалы, чем вызвал усмешку Пельтье. - А, да чёрт с ними. Давай стаканы, Клопэн. Не успел Брюно договорить, раздался стук в двери номера: принесли еду. - Я возьму! – вскочил на ноги Пельтье и пружинистым шагом направился открывать. Люк машинально повернул голову, провожая его взглядом, но вспомнил просьбу гостя и пошёл к небольшому шкафчику на другом конце комнаты. - Благодарю, солнышко, - в то время пропел за спиной у Мервиля сладкий голос Брюно, заставив мужчину удивлённо обернуться. Непонятная дрожь тут же вернулась, но Люк сразу понял, что ласковое слово было адресовано девушке из обслуживающего персонала, что принесла заказ. Оставалось с неким облегчением вздохнуть. Брюно всегда вызывал восхищение у женщин. А может, и не только у женщин, вернее…Люк ошарашено замер. Он что, себе только что признался, что восхищён не только талантом коллеги по мюзиклу? Ну, ведь, правда, любо-дорого посмотреть на его тягуче-томные жесты, обольстительную улыбку и тёплые лучистые взгляды, когда он разговаривал с женщинами. Элен всегда просто таяла от его очарования… от его разговоров. Но в этот раз Пельтье не стал разговаривать, просто дал на чай и закрыл дверь, держа поднос с едой в одной руке. - Ох ты чёрт! Как же она с этим справляется? – пожаловался Брюно, с трудом удерживая в равновесии танцующий поднос. – А ведь девочка ещё и на каблуках. Тут он сделал изящный пируэт, помогая себе удержать ношу второй рукой. Люк было кинулся вперёд, так как ему показалось, что сейчас посуда запрыгает по полу, рассыпая кушанья на дорогой ковёр. Заметив его напряжённое движение, Пельтье расплылся в добродушной улыбке, и торжественно водрузил свою ношу на стол. - Думал, не удержу? - Думал, не удержишься на ногах, ловкач, - отозвался Мервиль, и взял бутылку со стола. - О нет, я знал, что несу всякую вкуснятину. Не мог допустить и мысли о падении, - протянул Брюно, снимая крышку с серебристого блюда. – М-м-м… мясо? Их глаза встретились поверх начищенной до зеркального блеска крышкой, которую Пельтье всё ещё держал в руках. - Что-то не так, Брюно? - Э, ну в общем… Я не ем мясо. - Чёрт. Я не знал, сейчас закажу что-нибудь… На руку Люка, уже взявшуюся за трубку, легла ладонь Пельтье: - Не надо, всё отлично, Клопэн. Тут, я смотрю, есть омары. К тому же, нельзя же быть занудой, - с этими словами Пельтье оторвал кусочек мяса и отправил в рот. Пока он жевал, Мервиль с недоумением наблюдал за его лицом. Наконец, Брюно хмыкнул, и констатировал: - Неплохо, но лучше я буду есть тартинки и омаров. - Тогда мясо достанется мне, - Люк рассмеялся, и взял бутылку в руки, стал оглядывать, раздумывая как её открыть. - Давай, я открою, - протянул руку Брюно и кивком указал на бутыль. - У меня рука набита на это дело. Мервиль послушно отдал бутылку и сел в кресло, глядя, как лихо приятель справляется со штопором. - Я держу винный погреб. Люблю вино! И привык его открывать. Вино – это наука, – Пельтье улыбнулся, подбросил деревянную пробку на ладони и хитро взглянул на собеседника. - Наливай, учёный, - кивнул Люк, поставив два стакана ближе к Брюно. - Как пожелаете, месье Клопэн, как пожелаете… Рубиновая жидкость, играя, наполнила прозрачное стекло, и тонкий аромат винограда, дразня, достиг обоняния. - Ну-с, за Нотр-Дам, - наиграно-трагично поднял свой бокал Брюно. - И за священников с комплексами, - усмехнулся Люк. – Твоё здоровье. Вино оказалось превосходным. Пельтье не обманул его, толк в принесённом напитке он знал, несомненно. Хотя первое, в чём месье Пельтье преуспел – это обаяние! Заразительный, весёлый смех, искренний блеск в глазах, очаровательные ямочки на щеках… Люк невольно поймал себя на том, что пялится на эти ямочки и непроизвольно улыбается. «Чёртово вино! Быстро ударило в голову», - с неким удовольствием подумал Мервиль и, отсалютовав собеседнику бокалом, вновь поднёс напиток ко рту. - Цыганский барон пьёт с «принцем Парижских улиц», как это, чёрт возьми, не похоже на него. Брюно вернул ему «салют», и, посмеиваясь над сказанной шуткой, залпом выпил содержимое своего стакана. Но вино попало не в то горло. Пельтье громко закашлялся, уткнувшись лицом себе в предплечье, и вмиг сделавшись красным. В горле так першило, что становилось тошно от собственного бессилия. Внезапно Брюно почувствовал, как на спину ложится широкая ладонь Мервиля. Вторая сжала плечо. - Лю-кх-кх! Твою мать! Что ты-кх… сидишь? Кх-дай воды! – выдавил мужчина. Мервиль словно очнулся. Он поспешно хлопнул Брюно по спине несколько раз, и кашель быстро прекратился. Пельтье с удивлением уставился на приятеля, но тот уже подскочил, чтобы принести кувшин с водой. Ладони Люка словно запомнили дрожь сильного тела, сотрясаемого кашлем. - Вот я и доболтался, – послышался сзади ничуть не огорчённый голос. Люк обернулся с кувшином в руках, чтобы увидеть, как Брюно заговорщицки подмигнёт ему и забросит в рот маслину. Но было заметно, как мужчина морщится. - Однако я смотрю, тебя ничто не может огорчить. Люк опустил глаза, наливая воду в чистый стакан, и не увидел, как что-то странное промелькнуло во взгляде Пельтье, когда взгляд этот скользнул по нему всему. - Ну, не-е-ет, у меня тоже есть свои слабости… Спасибо, - ответил Брюно, только тогда, когда Люк подал ему воду, и вновь уселся в кресло. - Например? – просто ответил последний, мельком глянув на него, и оглядел стол в поисках чего бы взять. - А тебе зачем? Хочешь использовать это как компромат? – хмыкнул Пельтье, и подвинул к нему ближе тарелку с тартинками, к которой тот тянулся. - Нет, просто не хотелось бы тебя неожиданно расстроить, - отозвался Мервиль. На секунду Брюно растерялся, но тут же ответил: - Что же, хорошо. Например, я ненавижу, когда мне отказывают. - Кто? Женщины? – заинтересованно спросил Люк, вытирая пухлые губы от крошек бардовой салфеткой. - Не обязательно… кто угодно. Мервиль резко поднял глаза, хмыкнул, а потом и вовсе расплылся в широкой ухмылке, позволив себе оглядеть собеседника. - Эй! Ты о чём? Ты… вот придурок! Я не то в виду имел. Хватит лыбиться! Я…не о сексе говорил! Но Люк уже хохотал, довольный произведённым эффектом. Кажется, за всё время их беседы, он смог обескуражить этого весельчака. Мервиль невольно почувствовал то же превосходство, как когда, будучи Клопэном, посадил Грингуара в мешок. Брюно с улыбкой покачал головой, наблюдая, как собеседник смеётся, откинув голову назад. Красивый, мускулистый торс невольно привлекал внимание, и Пельтье позволил себе оглядеть рельефную мускулатуру Люка. - Ай, да ну тебя! В принципе, я бы расстроился, если хотел закрутить роман с мужиком, а тот послал меня подальше, - немного издевающимся голосом воззвал он к благоразумию Мервиля. - Охо-хо, прости, - отозвался тот, вытирая глаза и посмеиваясь. – Давай выпьем за счастье… - …и за любовь мы ещё не пили! – подмигнул Брюно, хватая бутылку. - И за любовь выпьем. Это мы быстро, – согласился его собеседник. Разлив остатки вина из первой бутылки, мужчина взял вторую, чтобы бокалы были полны. - Ну-с, итак… на чём мы там остановились? - За счастье и любовь, - напомнил Мервиль, принимая бокал. - А за Нотр-Дам мы уже пили? – Брюно зажмурился и сморщил нос, не в силах припомнить это. Потом он подумал, с чего бы вообще задаваться подобным вопросом? В голову лезли всякие мысли, создавая полный сумбур в опьянённом сознании. Неожиданно его руки коснулось что-то тёплое. Брюно мигом открыл глаза и увидел, что Мервиль встал, держа вино в одной руке, а второй мягко накрыл его руку, лежащую на столешнице. - Пили, но можно выпить снова, - тихо и хрипло сказал Люк, и чуть сильнее сжал руку. – Идём, переместимся на диван, там удобнее. Когда рука убралась, Пельтье не сказал ни слова. Просто подхватил свой бокал и тарелку с маслинами и последовал за ним к двухместному диванчику. Так и подмывало съехидничать «что именно, удобнее?», но мужчина не стал… - И вправду удобнее, - подытожил Брюно, когда оба устроились с максимальным удобством. – С дивана упасть – меньше вероятность. - Может, тогда сразу разместимся на полу? Оттуда точно нельзя упасть. – хмыкнул Люк, ставя пустой бокал себе на колено и слегка пошатывая его пальцами. - Думаю, мы ещё не настолько пьяны, Клопэн, - щурясь как кот, отозвался Пельтье и залпом допил остатки из своего стакана. - Клопэн... – тихо, словно про себя повторил Мервиль, и пару раз стукнул опустевшим бокалом по бедру. - Ещё вина? - Давай! – рассеянно согласился Люк. Его терзали смутные сомнения насчёт происходящего. Брюно протянул ему бутылку. - Налей сам, король цыган… я попаду мимо стакана. - Я тоже, - проворчал Люк. Он уронил бокал на диван возле себя. – Надеюсь, не попаду мимо рта. Брюно с довольной и умиротворённой ухмылкой наблюдал, как приятель отпивает из горла. Пьянея, оба приходили в весёлое расположение духа. А это так важно – быть на волне. - Э-эй, да ты сейчас всё вылакаешь, нелегал! – шутливо замахнулся на Мервиля Брюно. - Принц парижских улиц, знай своё место, – пропел Люк на манер «Les Coeur des Miracles». От вина его голос стал более хриплым и страстным, чем был на самом деле. - Дай сюда! Я тоже хочу выпить. Мервиль, улыбаясь, помахал перед ним бутылкой, легко увернулся от взметнувшихся рук приятеля… Они ли это? Мервилю никогда не доводилось видеть Брюно в таком состоянии, чего уж там! А то, что Пельтье может так запросто дурачиться было и вовсе странным. И это было весело! - Ну, цыган, здесь твоих головорезов нет. А отнимать у поэта вино – худшая затея. Дай сюда, а не то пожалеешь! Затеянная игра, кажется, забавляла обоих. Люк лишь шире улыбнулся, глядя, как Брюно придвигается ближе. - Сейчас опрокинешь маслины, - сказал он, глядя, как тарелочка на коленях Пельтье опасно накреняется. - К чёрту маслины! Дай сюда вино, Клопэн! Люк несколько секунд смотрел в глаза собеседнику, в эти тёмные, всегда весёлые глаза, полные озорных искорок. Потом мотнул головой. - Давай меняться. - На маслины? – хмыкнул Пельтье. - А у тебя есть что-то ещё? – парировал Люк. - Есть. Шарм и любовь. И бесконечный талант. - На кой чёрт мне твой шарм? – входя в роль Клопэна, отозвался Мервиль, - Да и твой талант. - Ты забыл про любовь, - странно понизив голос, произнёс Брюно и выразительно подмигнул ему. А потом расхохотался. Люк невольно замер от одной мысли, что они... Чёрт! Они что, флиртуют? - Любовь свою дари Парижу! – наконец ответил он, надеясь, что пауза не была слишком длинной. Брюно помолчал, ухмыляясь ему как-то чересчур нагло. - «Даю его тебе, как мужа, но не как любовника», - пропел неожиданно Пельтье, строчку из партии Клопэна, сымитировав его манеру пения. – Ах, вот зачем месье барон оставили меня в таборе. От этого голоса дрожь шла по коже. Люк больше не улыбался. Он сдвинул брови, потому что перед ним был вовсе не Брюно. Это был Грингуар, столь безотчётно забредший на место стоянки их табора, и невинно полагавший, что ему сие сойдёт с рук. В этой песне солировал он, Клопэн. Там, на сцене… Ох, стыдно и вспоминать! Он получил некое удовольствие, созерцая с балки, на которой сидел, словно король, как по его знаку скручивают руки Грингуару. Не просто власть! Власть над ним, над обладателем этого божественного голоса, этих живых глаз. Но это было на сцене, и лихорадочное возбуждение можно было списать на ощущения от игры, а теперь… Теперь они сидели бок о бок на уютном диване. Одни. Не было вокруг кучи скачущих танцоров, не было замерших в темноте зрителей. Это был спектакль только для них двоих… Интимность обстановки настораживала, а благодаря недвусмысленным словам Брюно и подавно становилось жарковато. Люк вздрогнул, очнувшись от мыслей, и понял, что-то изменилось. Пельтье придвинулся ещё ближе, упираясь рукой об его бедро. Лучистые глаза были рядом. Про себя Мервиль выругался, потому что от простого прикосновения его бросило в жар, а от этого взгляда во рту противно пересохло. - Маслина, - сказал Брюно, не сводя с него блестящих глаз, и слегка кивнул вниз. Люк глянул вниз и увидел, что Пельтье протягивает ему чёрную ягодку двумя пальцами. Лакомство, ровно, как и рука Брюно было очень близко от его рта. «Чёрт-чёрт-чёрт…» - стучало в висках. Рука на его бедре, под которой растекалось тепло, глаза напротив… пальцы… Неожиданно все терзавшие Мервиля «нельзя», «неправильно», и «невозможно» ушли. Осталось жгучее желание впиться всем ртом в эти губы, с которых лилось божественное пение, попробовать их на вкус, смять своими, и упиваться страстным порывом. - Люк, - тихо позвал Брюно, вновь заставив окунуться в тёмную загадку своего взгляда, - возьми маслину, и отдай мне чёртово вино. Мервиль поднял руку, но вместо того, чтобы взять предложенное угощение, крепко сжал пальцами его запястье. Брови Пельтье немного дрогнули, когда Люк придвинул его руку к своему рту, и осторожно взял губами маслину, попутно коснувшись лёгким поцелуем его тонких пальцев. Нить взаимного взора, кажется, дрожала как перетянутая струна – ещё полутон, и всё! Лопнет! Всё ещё держа маслину губами, Люк выпрямился, и хотел было втянуть закуску в рот, как каким-то звериным рывком, Брюно дёрнулся к нему, и накрыл губами его губы. От неожиданности Мервиль выдохнул ему в рот, и ощутил, как скользкий бок маслины выкатывается из его губ. Странная мысль: «Не отдавать!», щёлкнула в сознании, и мужчина с силой ответил на поцелуй, всасывая злосчастную закуску обратно. Брюно довольно проворчал, и Люк ясно почувствовал, как «поэт» улыбается. Рука, что невинно лежала на бедре Мервиля, дерзко скользнула вверх, вцепилась в ремень джинсов, а в рот «королю цыган» вторгся мокрый язык. Люк выпустил запястье приятеля, и обеими руками судорожно вцепился в его голову. Исчезло всё. Осталась только маслина, которую они якобы очень хотели отобрать друг у друга. Схватка разыгралась нешуточная, они яростно сражались за право забрать ягоду. Один позволял второму переместить добычу себе в рот, но тут же ревностно отнимал… Люк хрипло простонал, когда свободная рука Пельтье, которой тот упирался в диван, неожиданно прошлась по его животу, присоединяясь ко второй, уже дёргавшей ремень. Мужчину даже напугала столь быстрая атака Пельтье, но пятиться он не хотел. Позволив партнёру забрать маслину себе, Брюно ткнулся губами ему в щёку, провёл языком мокрую дорожку к уху, а сам вдруг перекинул бедро через ноги Люка, и прижался к нему. - Грингуар, - выдохнул Люк, вытащив изо рта искусанную маслину, - ну какого же хрена ты творишь? Брюно хмыкнул, ощутимо укусил партнёра за шею, толкнувшись бёдрами вперёд, и у Люка округлились глаза. Ему самому было уже давно тесно в узких джинсах, но только тогда он понял, что не ему одному. Мягкие кудри Пельтье дразня щекотали крепкие плечи Люка, наглые губы изучали его вкус, язык очертил ключицу, потом вновь мокро скользнул в ухо, и от горячего шёпота у Мервиля сжались зубы. Он не сразу понял, что сказал ему Брюно. - Отдай вино, сейчас же! Вино?.. Вся эта комедия ради какого-то вина? Захотелось двинуть Пельтье в челюсть за такие шуточки, но Люк лишь сипло выдохнул: - Бери… Бутылка вина, которую последний поставил на диван, рядом, оказалась в руках Брюно, и тот отпил из неё несколько внушительных глотков, не сводя блестящего взгляда с затуманенных глаз Мервиля. - Что, и цыганку отдаёшь теперь, как полноправную жену, а барон? – спросил Брюно, как только его рот освободился. - Чего? – не понял Люк. - Свою Эсмеральду… «Клопэн, ты знаааешь, мужики такие скоты!» - вновь передразнил его пение Грингуар, который явно себя чувствовал хозяином положения. - К чёрту Эсмеральду! – возмущённо выпалил Люк, злясь на себя, что все действия Брюно имеют над ним такой эффект. - Вот это я и хотел услышать! – неожиданно улыбнулся Пельтье и резко плюхнул вином из бутылки на рельефный торс Мервиля. - Эй! – ахнул тот, а Пельтье нагнулся, и страстно приник губами к его соску, размазывая напиток ладонями по всей грудной клетке Люка. «Долбанный… «принц парижских улиц»! Он, значит, ртом не только болтать хорошо умеет…» - вырисовалось в мозгу у Люка, для которого происходящее уже давно утратило, какую бы то ни было, связь с реальностью. Мужчина просто откинул голову на спинку диванчика, и раскинул руки в стороны, позволив Брюно делать всё, что тому приходило в голову. Пельтье подбирал губами капли вина, изучал кончиком языка контуры мышц на идеальном, крепком теле партнера. Брюно сам давно признался себе, что Люк нравится ему не только как музыкант, потому что опыт с мужчинами у него имелся. Но всё же, он никогда не думал, что желание это столкнёт их вместе, и заставит терять рассудок. Пока губы продолжали танцевать по груди Люка, Пельтье осторожно сполз на пол, встав на колени между стройных как спицы ног Мервиля. Губы скользнули на живот, а руки беззастенчиво забрались в бельё партнёра. Брюно услышал изумлённый вздох, который перешёл в слова: - Не надо!.. да чтоб тебя! Люк выпучил глаза. Расслабленные, было, плечи судорожно напряглись вновь, бицепсы стали твёрдыми как железо… Мужчина поднял голову и с усталым стоном уронил обратно. Невозможно! Брюно сам захотел доставить ему удовольствие. Люк сжал зубы, чтобы не стонать слишком громко. Мягкие кудри этого сумасшедшего щекотали чутко реагирующую кожу живота. Голова Брюно равномерно задвигалась вверх и вниз, и создавалось впечатление, что он делает это не впервые… Эта мысль Люка просто убила. Брюно умело играл с ним, то наращивая темп, то вновь делая это медленнее. Под ладонями, которые лежали на животе Мервиля, Пельтье явно ощущал дрожь мышц. Ему нравилось, что Люк теряет всякую способность двигаться от его умелых ласк, но в следующий момент в его волосы вцепились крепкие пальцы и требовательно надавили на затылок, заставляя взять глубже. От неожиданности Брюно растерялся, и поспешно отстранился, вызвав тем самым разочарованный вздох Мервиля. Подняв всклокоченную голову, Пельтье встретился глазами с новоиспечённым любовником. Пару секунд они просто жадно рассматривали друг друга, словно видели впервые. Потом Мервиль облизал пересохшие губы и прошептал: - Ты… - Знаю, это неприятно, когда внезапно прерывают, - хрипло ответил Брюно. – Но ты бы попробовал взять до самой глотки. - Попробую, – перебил его Мервиль, до боли дёрнув за волосы, заставляя встать с колен, и поднялся сам. Они стояли, не касаясь друг друга, и молчали. Потом Брюно несколько удивлённо повторил: - Попробуешь, значит? - Тс-с-с-с, - тёмные пальцы закрыли ему рот, и Люк повторил, несколько ошарашенным взглядом изучая его лицо. – Тс-с-с-с… Потом мужчина взял его футболку за подол и потянул вверх. Чтобы помочь ему, Брюно поднял руки вверх. - Люк, я думаю что… - Тс-с-с-с, - снова перебил Люк. В следующий миг мужчины уже крепко сжимали друг друга в объятиях, исступлённо целуясь. Вкус собственной смазки на чужих губах, однако, не казался больше Мервилю столь отталкивающим. Оба, поспешно избавляясь от остатков одежды, продолжали свои яростные поцелуи. Когда Пельтье ногой отбросил джинсы в сторону, Люк подтолкнул его к постели и повалил туда. Матрас, на своём веку не знавший такого, протестующе скрипнул под весом двух сильных мужских тел. Выпустив губы Брюно, который теперь был под ним, Мервиль вгляделся в тёмные глаза с расширенными зрачками, и осторожно, словно пробуя на вкус, поцеловал мужчину в шею. Брюно прыснул, и весело вскрикнул, когда возмущённый Люк ткнул его в рёбра. - Чего ты ржешь? - Люк, щекотно просто! Продолжай… В подтверждение своих слов, Пельтье раздвинул ноги и потёрся бёдрами о его бёдра. Люк шумно выдохнул через нос. Чего творит, гад? Определённо, он не новичок в... делах с мужчинами. Пользуясь замешательством партнёра, Брюно подмял его под себя каким-то молниеносным движением, сам оседлал его бёдра, и продолжил то, что тот начал. - Так не честно, Брюно, - прохрипел тот, пытаясь вывернуться из захвата сильных ног. - Да плевать, честный какой! Не мешай мне, расслабься. Мервиль, однако, чувствовал себя уже увереннее, и совсем не хотел расслабляться. Он выворачивался из рук Брюно, попутно отвечая на яростные поцелуи и вздрагивая от укусов. - Ладно, всё, сдаюсь! Делай, что хочешь! – в конце концов, рассмеялся Пельтье и перевернул его на себя. Снова растерянность… Чёрт, парень, как тебе это удаётся? Люк навалился на него и с нерастраченной энергией принялся покрывать мокрыми поцелуями его плечи, спускаться ниже, покусывая накаченное тело, иной раз слишком сильно, что Брюно даже вздрагивал. Постепенно смех Пельтье сменился восхищёнными стонами. «Наконец-то я тебя не смешу!» - мстительно подумал Мервиль, проводя языком по кубикам пресса на животе мужчины. Кажется, эта мысль подвигла его на следующий шаг. Открыв рот, он решительно скользнул языком по всей длине члена своего любовника. Брюно вцепился в простынь и судорожно выдохнул. - Быстро смелеешь. Ай! За попытку пошутить, его ощутимо укусили, и Пельтье хмыкнул, и расслабился, смотря в потолок посоловевшими глазами. У Люка получалось, ещё как получалось. Две большие пятерни сжимали и массировали мышцы на бёдрах партнёра, мягкие губы действовали агрессивно, а вёрткий язык делал такие вещи, от которых Пельтье быстро забыл о веселье. Стоны повторялись всё чаще, и обе руки «поэта» уже вцепились в дреды на затылке мужчины. - Люк, - выдохнул Брюно, когда Мервиль вновь приблизился к его губам. Последовал грубоватый поцелуй, но Пельтье вырвался и продолжил фразу, - давай, сейчас… - Ты... хочешь, чтобы я… - А ты нет? - Ооо… чёрт возьми… Наступила тишина, но через две секунды Люк тише спросил: - Что я должен делать? Брюно не рассмеялся, и Люк мысленно поблагодарил его за это. Он погладил плечи партнёра и прошептал: - Возьми что-нибудь…для смазки. Глаза Мервиля скользнули по полутёмной комнате, освещенной лишь светом настольной лампы и бра на стене. Он отстранился, и дотянулся до тюбика с кремом на прикроватной тумбочке. - Сойдёт,- кивнул Брюно, забирая у него крем и откручивая крышку, но Люк мешал ему, вновь прижавшись губами к сильным плечам, и горячо дыша ему в шею. - Люк! Подожди немного, я… - Не могу я ждать, - выпалил Мервиль, забирая у него крем, и зубами открутил крышку. Брюно замер, потому что темнокожий мужчина вполне умело закинул его ноги себе на плечи, и, размазывая крем по пальцам, глянул ему в глаза. Никакой неловкости Люк не заметил, значит, он всё делает так?.. Брюно откинулся назад, когда Мервиль перехватил его бедра удобнее, и стал вводить палец внутрь. Смотреть на напряжённое тело Пельтье в своих руках доставляло Люку достаточно острых ощущений, но тут ещё и его ответные действия. Определённо, он знал что делать. Подавшись навстречу пальцам, Брюно сжал зубы, и выдохнул. Постепенно, Люк стал действовать увереннее, и присоединил ещё два пальца. Брюно простонал, когда у него получилось нащупать простату, и дёрнулся, выгнув спину. Мервиль с трудом мог поверить, что этот разгорячённый, податливый любовник – тот самый Пельтье, от голоса которого он испытывал едва ли не схожие ощущения, какие отражались на искажённом от удовольствия лице Брюно. Люк выдохнул, притянув партнёра к себе, пальцы теперь сжимали вспотевшее бедро. Одно движение, и оба застонали. Брюно протянул ему руки, и когда Мервиль подал ему свои, медленно сел, оказавшись, таким образом, у него на коленях. Перед глазами были карие глаза Люка с расширенными до безумия зрачками. Брюно сжал его плечи руками и прошептал на ухо: - Давай… Тот молча обнял его, словно говоря: «сам!» Брюно лишь напряжённо улыбнулся уголками рта, и начал движения сам. Сначала медленно, осторожно, в тишине, где было слышно лишь их сдержанное дыхание. Постепенно, оба начали проявлять больше агрессии. Руки Брюно на шоколадных плечах партнёра сжались, ногти оставляли полосы, руки Люка сильнее прижали мужчину к себе, помогая двигаться, скользнули по бёдрам, заставляя открыться навстречу... Потом Люк повалил партнёра на постель, и взял инициативу на себя. Лицо внизу, перед его взглядом, было единственным, что осталось в этом мире. Руки беспорядочно двигались, касаясь разгорячённых тел, натыкались друг на друга, пока пальцы не сплелись… Мервиль прижал кисти Брюно к мягкому матрасу, одновременно ощутив, как тот скрестил ноги за его спиной. И внезапно пришло чувство déjà vu. Руки… его руки, как тогда, на сцене. Тепло, и небывалая близость, теперь полностью оправданная. - Брюно! – задыхаясь, выдавил он, но замолчал, боясь наговорить глупостей. Тот в ответ сильнее сжал его руки, выгибаясь навстречу. Комната наполнилась стонами и хриплым дыханием, мир кружился вокруг, всё быстрее и быстрее, пока краски не смешались, вспыхнули ярким светом, и всё исчезло. Постепенно приходя в себя, Люк почувствовал лишь сбивчивое дыхание на шее, и боль. Руки онемели, и не хотели слушаться. Они так и не отпустили пальцы друг друга. Кажется, то называется «мёртвая хватка»? - Ахх-гхм, такого со мной ещё не было, - проворчал снизу сорванный голос Пельтье. - Прости… кажется, кто-то из нас перестарался… - ответил шёпотом Мервиль, и осторожно стал расцеплять их пальцы. - А? Аууу… я не про пальцы, - засмеялся тот. – Я имел в виду тебя. Карие глаза обеспокоено вскинулись, встретили взгляд любовника, но в глазах Пельтье были прежние весёлые искорки. - Здорово, говорю, Люк, - рассмеялся мужчина, и столкнул любовника с себя, а потом оглядел покрасневшие пальцы. - Твои руки… - Мои руки привыкли, - Брюно снова рассеялся, увидев, что Люк, кажется, понял его слова по-своему. Пришлось быстро пояснить. – Ну, я же каратэ занимался с девяти до двадцати пяти лет! Мои руки видели немало… Что-то я проголодался! Что там у нас осталось?