ღ
Новый день для кудрявого начался с нового рисунка, новой порции горячего черного чая с молоком, нового восхода и нового букета роз. На этот раз цветы были нежно-бежевыми, как кудрявому показалось, и наплевать, что курьер сказал, что они белые. В их дебрях, так или иначе, все также пряталась маленькая белая бумажка, так заметно отличавшаяся от цвета роз по белизне, что несла в себе небольшое послание, приятный комплимент нежной натуре, уже не знавшей, к слову, куда ставить все эти букеты. У тебя слишком красивая улыбка, чтобы ее прятать — L И точно тогда эта красивая улыбка озарила сияющее личико, как раз в тот момент, когда королевские розы были прижаты к широкой груди, такой сильной снаружи и хрупкой внутри, точно сам кудрявый. Глупо, должно быть, улыбаться тому, кто не может увидеть твою улыбку, но Гарри сам для себя решил делать это чаще, даже сидя на широком подоконнике совсем один, он будет улыбаться этим чудесным словам, которые, кстати, были адресованы ему впервые. Длинные пальцы отложили букет и пододвинули к себе холст и краски, так давно томящиеся в ожидании. Сегодня он решает обойтись без карандашных набросков. Стоит дать душе вволю разгуляться на белом холсте, наконец, вдохнуть в него жизнь, точно так же, как это делает с ней романтичный «отправитель» каждое утро на протяжении трех дней. Иногда я забываю, для чего живу, а затем вспоминаю о тебе — L Нежно-розовые бутоны точно прошептали это в аккуратные ушки кудрявого очередным морозным утром, которое, к сожалению, он вновь встречает в одиночестве. Творческая натура никогда не понимала, для чего нужны деньги, ведь для нее любовь — это все, что было нужно для счастья. И что в этом такого, что давали ей это счастье такие красивые слова загадочного романтика каждое утро и волшебное ощущение в груди... Чувство любви, которым пахла каждая роза, каждый неповторимый бутон. Хотя, откуда ему было это знать? Никто не достоин твоих слез, не забывай об этом. Никто не имеет права пренебрегать твоими чувствами, ведь они слишком драгоценны — L Эту записку слезящиеся глазки прочитывали снова и снова, как раз тогда, когда сам котенок сидел на подоконнике очередной бессонной ночью и вдыхал ночной воздух парижских улиц. Он правда любил его, своего мужа, и даже в какой-то момент свыкся с тем, что он любит очень жестко, но… Когда это повторятся десятки раз, когда его сердце сжимается так сильно, что невозможно даже вдохнуть на мгновенье, когда все тело сдавливают так сильно, что следы на этих местах остаются еще очень долго, а боль внутри не утихает еще дольше, он все еще верит в лучшее. Он все еще надеется на то, что ему хватит сил, остатки которых только и остается, что соскребать со стен; он боится, что не сможет однажды... Не сможет однажды выдержать все это… Как бы мне хотелось просыпаться рядом с взъерошенными кудряшками и сонными зелеными глазами, рядом с тобой — L Кудряшка как раз закончил свои покупки на сегодня, выходя из супермаркета, и отправился в сторону книжного магазина, чтобы присмотреть что-нибудь для своей души, которую так любил баловать и угождать ей во всем. Он даже нисколько не расстроился, когда кто-то налетел на него возле самого входа в магазин, сбивая с ног. Мандарины выкатились из пакета, что Гарри не сумел удержать в руке; единственное, что было подвластно этому сонному всю жизнь парню — мысли о приятных словах из очередной записки и пышный букет алых роз сегодняшним утром. Именно потому что тайный поклонник не забывал о нем, вновь и вновь радуя его свежими цветами, улыбка не слетела с губ ни на секунду, даже когда пришлось благодарить за помощь в том, что ему помогли собрать все до единой мандаринки, разлетевшиеся по широкой улице. Он стряхнул с оранжевых солнышек прилипший снег, и ни разу не взглянув в глаза слишком часто извиняющегося юноши, зашел в магазин. А может, все-таки стоило? Хотя бы на секунду? Вдруг его голубые глаза были те самые? Тебе правда идет быть счастливым — L Только спустя еще два красивых рисунка, как их охарактеризовал его муж, до кудрявого дошел смысл этой записки. Тайный отправитель видел его. Видел его снова, вот только это было не совсем счастье, но это не так важно. Но когда? Когда же это случилось? Может, в тот момент, когда Гарри шел с рынка позавчера? Или же, когда подавал заявку на участие в выставке, которая возможно сможет принести ему популярность как художнику? Или когда он увлекся интересным началом книги и засиделся в магазине на целых два часа? Желтые розы не знали ответа, они только были чем-то вроде красивого дополнения к этим словам, вот только не для кудрявого. Это был символ его. Его самого. Знал ли об этом робкий романтик, так неаккуратно сбивший свою влюбленность с ног недавно? Конечно знал. Знал, что она слишком хрупка и не приспособлена для этого жестокого мира… Может, поэтому он решил, наконец, стать тем, кто сможет ее защитить?..ღ
— Для Стайлса, — немного замялся курьер, все тот же бледный мужчина средних лет; кудрявому всегда было интересно, неужели нет нормальной работы? Или этому бедолаге нравится тратить свою жизнь разнося людям разную чепуху? — Гарри Стайлса. — Его нет дома, — сказал Ник, как отрезав. — У меня нет времени ждать, поэтому… — Я могу за него, — брюнет выхватил у мужчины форму и поставил в небольшом окошке неразборчивую закорючку, больше смахивающую на маленький член. Мужчина также резко забрал бумагу у Ника, вытаскивая из-за спины пышный букет с очередным приятным ароматом, так надоевшим им обоим. Сегодня красивые создания были украшены парочкой бантиков в тон бутонам, а бумажка, которую черные глаза заметили не сразу, подлец брызнул духами; какими-то чересчур сладкими и противными духами, какие Ник вылил бы ему на голову. Да, ему, сученку, который всю неделю имел совесть присылать букеты роз его мужу, а также подкладывать эти записки (он был уверен, эта не первая). Я влюблен в тебя и все твои мелочи, Гарри — Louis А может, они переписывались?! Может быть, этот подонок не просто так шлет ему цветы? Может быть, эта сволочь спит с ним у него за спиной? А может, и нет никакой чертовой выставки, на которую кудрявый сегодня пошел? Может, это предлог, чтобы до вечера трахаться где-нибудь на окраине города, в каком-нибудь мотеле?! Да, его нисколько не волновало, что его муж никогда бы не стал делать подобного. Человек, который так мил, терпим и мягок с ним. Ника это совершенно не волновало, как и то, что кудрявый написал такой огромный список клятв в день их свадьбы, к слову, брюнету стало скучно уже на середине. Перед черными от злости, а может, от природы, глазами был голый факт — его муж изменяет ему с каким-то Луисом. И наплевать, что никаких доказательств не было. Ему хватало и того, что из их съемной квартиры в центре запах вонючих цветов не выветривался уже целых 8 дней. Сегодня у него выходной, поэтому просидеть весь день дома, подминая под себя каждый лепесток, каждую колючку этих треклятых цветов было в радость. Он даже не поленился сходить в продовольственный магазин, чтобы купить ведро, дабы сжечь каждый веник, что эта сволочь, до которой он обязательно доберется и выбьет всю дурь, присылала. Кроме одного. Кроме того, который прислали последним. Цветы очень свежие, а колючки самые острые. То что нужно его черному сердцу, никогда не знавшего, что такое любовь… Белая стружка все также болталась под ногами, когда на порог ступили тяжелые ботинки, полные снега на меховушке. Кудрявый медленно снял с себя пальто, шарф, встряхнул своими волнистыми локонами и принялся выглядывать из-за угла, в поисках очередного букета. Как же он надеялся на то, что его не будет сегодня. Как же он надеялся, что запах гари вовсе не из-за того, о чем он первым делом подумал. Как бы он хотел, чтобы Ник не смог сегодня принять посылку, адресованную ему его «тайным отправителем». Длинные ноги не спеша ступали по скрипучим половицам. Зеленые глаза с опаской разглядывали каждый предмет, попадавшийся им по пути. А тонкие руки ужасно сильно тряслись. Живот скрутило, а жуткая тишина, повисшая в квартире, точно играла на его нервах. Он уже стоял в середине комнаты, как вдруг увидел в углу черные листья и безжизненный пепел вокруг — все, что осталось от его счастья. В груди больно ёкнуло. — Как там выставка? — голос из-за спины; кудрявый вздрогнул. — Я… Мою картину выкупили на аукционе за… Это неважно… — проглатывая каждую букву, прошептал Гарри. — Да, ты прав, — Ник все еще держал что-то за спиной. Зеленые глаза продолжали судорожно туда поглядывать в перерывах между тем, как широкая грудь с надрывами вздымалась. — Это неважно, — статный мужчина, наконец, остановился, прямо напротив беззащитного ребенка, каким Гарри и был сейчас, вглядываясь в детские глаза, полные страха и слез. — Чт-т-то-то не так?.. — он вновь вздрогнул, даже не обратив внимания, как крохотная слезинка покинула орбиту изумрудного камешка, устремившись прямо в сторону угольно-черных джинс. — Да, — Ник вытащил из-за спины немного помятый букет бордовых роз, резко выпячивая его перед собой, так что несколько листочков упало на пол. — Кто это прислал? — Я не знаю, — честно ответил кудрявый. — Ты врешь, — грозно крикнул Ник, нанося сильный удар по нежной шее своего мужа. — Кто это прислал? — медленнее, но гораздо звонче и отчетливее повторил свой вопрос брюнет, чуть наклонившись к испуганному существу перед ним, так надеющемуся, что скоро все это закончится; как жаль, что это было только начало… — Я правда… Правда не знаю... — взахлеб произнес кудрявый. Ник замахнулся и ударил еще раз. Только сильнее, и в этот раз, он целился в симпатичное личико, так взбесившее его в ту минуту. Гарри успел подставить руки, чтобы прикрыть самое важное — глаза. Шипы, такие строгие и величественные, всегда служившие защитой этих безоружных цветов, сильно поцарапали мягкую кожу рук. Тут же из крохотных порезов выступили капельки крови, иронично откликающиеся по цвету с красивыми бутонами этих самых роз. — Последний раз, — Ник вновь замахнулся, вот только на этот раз второй рукой он ухватился за слабые кисти кудрявого, чтобы точно попасть по лицу. — Кто этот подонок?! Кто этот Луи?!? Луи Гарри понял, что в последней записке его поклонник, наконец, осмелился на подпись. Такое сладкое имя. Такое простое и слишком волшебное, чтобы не влюбиться… — Один милый парень, — он сделал глоток воздуха, — который все это время слал мне цветы, — он не побоялся сказать все, как есть. Не испугался, потому что бояться уже нет сил. Просто проговорил все это в лицо своего мужа, почти ни разу не сорвав голос, получив от него удар, от которого листья с красивого некогда букета осыпались снова, а затем еще один, и еще... Вскоре Гарри уже без движений лежал на полу, а брюнет бил его одними шипами, так сильно истязающими его оболочку, а главное, оставляя глубокие раны в душе. И ни капли сожаления. Ни капли сострадания к человеку, который в один прекрасный день сказал «да»… — Нравится трахаться с ним?! Чем я хуже него? — Ник швырнул бывший букет в угол комнаты, наклоняясь к кудрявому, сжимая его нижнюю челюсть точно в тиски. — Не двигайся, шлюха, — еще один удар, только уже ногой, прямо в печень, — я скоро вернусь. Гарри дождался, пока дверь в другую комнату хлопнет; пухлые губы выплюнули большое количество крови, а слабые руки, все в свежих ранах, еле смогли приподнять истерзанное тело, чтобы он смог сесть. Шаги становились громче, а сердце отбивало ритм, никогда неведанный Гарри прежде. Он резко поднялся на ноги, схватившись за ноющий бок, и под крики своего мужа, бросившегося в том же направлении, успел залететь в ванную и закрыться на защелку. — Открой, скотина! Гарри медленно сполз по холодному кафелю вниз, обхватывая острые колени длинными руками, прижимая ноги к себе. — Я выбью ее! Я выбью эту чертову дверь!! Ты слышишь, тварь!? Гарри пытался не слышать. Он пытался не плакать. Он пытался не смотреть на эту лужу крови прямо под ним. Он всего-то хотел сейчас оказаться где-то еще, но никак не здесь. Может быть с этим Луи? Прямо сейчас. Было не время и не место, но туманные мысли о том, как выглядит этот Луи заполнили его голову. Он представлял чистую душу в приятной оболочке и боялся, что встреть он его однажды — он будет точь в точь, как его муж. Бывший муж — это он себе обещает. В кудрявой голове никак не укладывалось, зачем он с ним так. А что было бы, если бы Гарри не спрятался в ванной? Он бы снова изнасиловал его, как тогда, когда кудрявому пришлось вызывать скорую? Он боялся, что Луи — это всего лишь иллюзия чего-то светлого в его жалкой жизни. Что этот парень что-то нереальное. Что-то, что уйдет, покинет Гарри сразу же, как только он проснется. Проснется от этого кошмара… Сильные толчки в дверь прекратились, а штукатурка, сыплющаяся с потолка, перестала падать кудрявому прямо на голову. Он медленно поднялся, опираясь на белый умывальник, который в мгновенье покрылся кровавыми каплями, стекающими по его изящным рукам. Зеленые глаза боялись взглянуть в зеркало, потому что знали, кого увидят в нем. Мальчика, купившегося однажды на сладкий запах, которым его так искусно поманили. Запах, который он считал самым вкусным и самым головокружительным — был только кучкой серого пепла где-то в углу кухни. Только сейчас он осознал, что любовь пахнет вовсе не так горько. Вовсе не так, как он всегда считал...