6 попыток суицида

*** Он пришел тогда, когда я уже был на грани. Стоять на краю раскинув руки – для меня пара пустяков. Мне доставляет удовольствие сама мысль о том, что через секунду я могу прекратить свое существование. Я всегда балансирую на тонком мостике между жизнью и смертью. Я тот, чья жизнь ничего не значит, но одновременно с тем значит слишком много. Я безумен и гениален, невинен и порочен, красив и уродлив, моей улыбке нет названия, мои слезы драгоценнее самого большого в мире алмаза и ядовиты как тысячи змей. Кажется, что само прикосновение ко мне ведет к смерти. Любой, пытающийся дотронуться… …будет уничтожен. Я ненавижу мир, но вместе с этим я люблю его и дорожу им. Да, я такой. Я не знаю, что мне нужно, для меня нет не целей, не средств, есть лишь я и огромное поле, по которому я иду. Куда и зачем я иду мне не известно. Именно из-за отсутствия дороги я, кажется, заплутал на полпути и сошел с ума. - О прекрасная и всепрощающая, прими меня в свои объятия, - говорю я так тихо, как только могу. – О прекрасная смерть, избавь меня от моего безумия. - Постой, прекрати! Меня сжимают чьи-то сильные руки, обнимают за пояс и утаскиваю назад и вниз. Я не сопротивляюсь, чувствуя неизбежность его появления. Смерть, кажется, смеется надо мной. Я падаю спиной на что-то мягкое, похоже на того, кто стащил меня с подоконника. Ну что ж, смерть, придется тебе подождать меня еще немного. - Что ты собирался сделать? – спрашивают меня. – Эй, ты в порядке? - Ты зря спас меня, - я стряхиваю с себя его руки и встаю, отряхиваюсь. – Ты меня не знаешь. Я оборачиваюсь и вижу парня. Он приподнимается на локтях, смотрит на меня удивленно. Я вижу его впервые. И дернул черт его спасти меня. - Какая досада, - фыркаю я. – Из-за тебя мне придется изобретать нечто новое. А так хотелось полетать вволю. - Что за глупости! – он стремительно вскакивает на ноги. – Зачем ты пытался прыгнуть? Ты что, совсем с ума сошел? Если что-то в жизни не клеиться – так борись, а не пытайся уйти не попрощавшись! - Ничего ты не понимаешь, - улыбаюсь я. – Ты странный. Разве сумасшедшим для смерти нужна причина? Я одержим смертью. Мне никто не нужен и я тоже никому не нужен. Поэтому оставь меня. Я уже покойник. Да все мы покойники. Все мы рождены для смерти. Это естественно. Он похоже удивился. Он посмотрел на меня не как на психа, а с пониманием. Что ж, нужно отдать ему должное, он не столь глуп, как мне показалось на первый взгляд. - Я докажу тебе, что это не так, - говорит он. Как обухом по голове. Громкие слова. - Не получиться, - мотаю я головой. – Ты не сможешь меня остановить. Хотя, я хочу заключить с тобой пари. Думаю это будет забавно. - Валяй, говори что ты хочешь предложить, - настораживается он. - Я буду пытаться уйти, а ты – удерживать меня, - развожу я руками. – Ты цепь, связывающая меня с жизнью. Тобою я прикован к этому миру. Если окажешься недостаточно тверд – я погибну. Но любому зверю рано или поздно надоедает рваться с опостылевшей цепи. Я сделаю пять попыток кончить с жизнью не считая сегодняшней. Удержишь – я соглашусь, что жизнь не так уж и неважна, как мне кажется. Упустишь – и я умру. Согласен? - Идет, - улыбается он. – Я принимаю условия игры. *** Вода плещется у моих ног, облизывая лодыжки и щекоча пальцы. Ветер шелестит волосами. Красивая смерть – на закате. Вода реки алая, как кровь. Жаль, я не смогу окрасить ее свое, еще более алой. Сейчас я просто намерен идти вперед. Для меня ничто – просто взять и уйти в волны. Это достойная смерть. На нее может пойти только смелый человек, действительно решивший умереть. Я такой. Я смогу вдохнуть воду и умереть быстро. Я захлебнусь. Я буду идти, пока не потеряю сознание, уходя все дальше и дальше от берега в воду. Сейчас я приношу себя в жертву воде. - Порадуйся, водный бог, - улыбаюсь я. – Дано в твою армию не вступали добровольцы. Я смотрю на солнце, плавно уплывающее за горизонт. Я делаю шаг, потом еще один. Я уходу в воду вместе с солнцем. Я – и есть солнце. Я его отражение в воде. Еще три шага. Мучительно медленно. По колено, потом по пояс. Вода холодная, ноги немеют. Но это не столь важно, так даже лучше. И вот вода уже по грудь. Одежда холодная, и тело быстро остывает. Думаю, моя кровь остынет еще до того, как я умру окончательно. Вода по шею, делаю еще один шаг и ныряю с головой. Я даже не делаю прощального глотка воздуха. Мне это не нужно. Удивляюсь самому себе – такое ощущение, что мне и не нужен воздух. Вода отлично разносит звук, поэтому я отчетливо слышу шум шагов и плавный нырок под гладь воды. Я оборачиваюсь и вижу силуэт. Грудь сдавливает от нехватки кислорода. Я не хочу, чтобы он сейчас вытащил меня. Последняя надежда – вдохнуть воду. Тогда мне уже ничего не поможет. Ну, или почти ничто. Я открываю рот и чувствую, как вода заливается внутрь меня. Невольно я хватаюсь за горло, зажимаю рот. Что я делаю? Что делает мое тело? Почем оно еще цепляется, когда душа уже смирилась? Сознание уплывает от меня, глаза закрываются. Теперь все кончено. Все в порядке. Неожиданно я просыпаюсь. Жадно глотаю ртом воздух, непроизвольный кашель выводит наружу остатки воды из моих легких. Я лежу на песке, на грязном пляжном песке. Солнце уже закатилось, так почему я все еще жив? - Придурок, - произносит он. – Я еле-еле успел. - Как ты узнал, что я здесь? – спрашиваю я. – Стоп, нет, гораздо важнее… почему я еще жив?! Я резко сажусь на песке, но быстро опускаюсь обратно из-за сильного головокружения. Все тело ноет. Так близко я еще никогда не был. - Я вытащил тебя, - вздыхает он, стаскивая с себя футболку и выжимая ее. – Я увидел тебя, вспомнил договор и решил проследить. В принципе я хотел узнать, где ты живешь, поэтому и пошел следом. Но ты пришел на пляж. Сначала я думал, что ты всего лишь решил искупаться на ночь глядя. Какой же я наивный. Я думал, что тогда ты пошутил, говоря что намерен уйти из жизни. Когда я сообразил что к чему – сразу кинулся тебя вытаскивать. Жаль, что ты наглотался воды. Мне пришлось делать тебе искусственное дыхание. Раньше я практиковался на манекене в кружке ОБЖ-шников, так что не обессудь, если я тебе слишком сильно жал на грудь. Я так перепугался, что плохо себя контролировал. - Ты что, дотронулся до моих губ? – встал в ступор я. – Кто тебя просил, блин!!! Я же… я же… - Да ты же, ты же, - передразнил он меня. – А что мне оставалось делать? Я не хотел, чтобы ты умер. Думаешь мне самому приятно было с тобой… ну… это самое… почти целоваться… - Ты… ты… - сжал кулаки я. – Да ты хоть знаешь, что натворил? - Что? – удивился он. – Только не говори, что это был твой первый раз, и все такое. - Черт, я даже не помню, как это случилось, - помотал головой я. – Блин, ну почему именно ты. Я же даже имени твоего не знаю. И тут, словно на меня снизошло озарение, я вспомнил как в полусне открыл глаза и увидел его лицо, почувствовал его губы. Я сразу налился краской, подумав, что лучше забыть это поскорее. Но неожиданно он сказал: - Извини. Хотя это хорошо, что ты этого не помнишь. Все-таки получить свой первый поцелуй от мужчины – это не очень хорошо. Но ты сам в этом виноват. - В конце то концов какая разница, - мотнул я головой. – Хотел же невинным умереть. Ну да ладна. Мой мозг чист и невинен, как мозг младенца. И… блин… Я развернулся и пошел к выходу с пляжа. - Не иди за мной, - кинул я ему. – Оставь меня в покое. *** Воспоминания о том дне никак не хотели стираться. Я оказался опорочен, теперь я грязный. И все время я думал о том, как бы с себя счистить всю эту грязь. Я терся губкой в ванной до тех пор, пока не исцарапал себе кожу в кровь. Я пытался смыть его прикосновения, пытался но не мог. Я тер губы мылом. Оно оказалось противным, да и пользы от этого оказалось мало. Всю ночь я терся об простыни и одеяло, чесался, ковырял подживающие ранки и заставлял их кровоточить вновь. Боль только больше раздражала меня, и я не смог дотерпеть до утра. Мне было так плохо, так мерзко, что я встал, оделся и вышел из дома. Я шел по улице, надеясь встретить убийцу или попасть под запоздалую машину – но увы, у меня это не вышло. Как-то ненавязчиво я дошел до гаражей. Один из них принадлежал моему отцу. Тут в мою голову пришла гениальная идея. Гениальная и простая. С помощью такого я смог бы очистится. Я разыскал нужный гараж, вытащил из тайника ключ и открыл дверь. Я точно знал, где храниться то, что мне нужно. В отчаяние я выволок бак с бензином наружу. Дрожащие пальцы отвернули крышку. Я так нервничал, что крышка выскользнула из рук и укатилась куда-то в траву. Я отругал себя за свою неуклюжесть. Поискав крышку минут десять, я плюнул и вернулся к баку. Еще секунда и я с легкостью опрокинул его на себя. Осталось только найти спички, и я превращусь в факел. Я очищусь, огонь съест его ко мне прикосновения. И тот первый раз, когда он обхватил меня, как будто обнимая, и второй – когда он касался моих губ своими. Этого мне сейчас хотелось даже больше, чем умереть. С трудом нашел на верстаке отца коробок спичек. Спичка осталась последняя. Я вздохнул. Значит если не получиться сейчас, то придется искать другой способ себя поджечь. Я осторожно, как сокровище, вытащил спичку из коробка. - Остановись! Резкий крик, потом удар, и я оказываюсь на земле. Спичка улетает в траву, так и не донесенная до коробка. - Да что ты за человек такой, что тебе нужно! – орет он на меня. – Хорошо что я это предвидел и остался караулить тебя! Чертов идиот! Неужели смерть для тебя так важна!? Неужели ничто тебя действительно не держит?! Чертов идиот! - Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне, - бормочу я. – Уйди. Дай мне спокойно… - Да нехрена я не уйду! – срывается он на мат. – А ну быстро встал с земли! Я непроизвольно встаю, подчиняясь его командному тону. Он хватает меня за руку, разворачивается и тащит за собой. - Я свяжу тебя, примотаю к батарее, и ты не сможешь даже шелохнуться до тех пор, пока не выбросишь свои странные мысли о смерти из своей пустой головы, - бурчит он. – Надо же додуматься – пытался себя поджечь! Нехрен делать что ли? Так я найду тебе занятие, будь уверен. Он бормочет еще что-то, но я его уже не слушаю. Для меня важно только одно. «Какие у него сильные и мягкие руки… - думаю я. – Я не хочу смывать это прикосновение». *** - Располагайся, - небрежно говорит он, затаскивая меня в свою квартиру. – Блин, ну и воняет от тебя. Быстро мойся, чертов придурок. Я не хочу чтобы весь дом провонял бензином, или чем ты там облился? - Хорошо, - киваю я. – Но учти, у меня еще целых две попытки. - Только не сегодня, пожалуйста, дай мне передохнуть, - вздыхает он. – Иди, вымойся. Возьми мое полотенце, белье и халат. Не нравится – ходи голым и мокрым, я не запрещаю. Он заталкивает меня в ванную и закрывает дверь снаружи. Раздеваясь я слышу, как он запирает входную дверь. Ключ он скорее всего спрячет. Ну и пусть, мне все равно. С любопытством осматриваю бритву. Потом мотаю головой и наливаю воды в ванную. Убивать себя почему-то не слишком хочется. Хотя бы сейчас, когда я выжат как лимон. Три попытки для одного дня все же слишком много. Поэтому третью идейку я оставляю на потом. Чисто бытовую идею вскрыть себе вены. Залезаю в горячу воду и обдумываю, что можно с собой сотворить в бытовых условиях. Можно порезаться, можно повеситься, можно отравиться. Еще можно сунуть руку в розетку. Тоже выход. Но не факт, что я от этого умру. Поэтому останавливаюсь на трех первых. Осталось только провернуть все, когда он не сможет мне помочь. Вздыхаю, оттираю бензин. Да уж, он и правда воняет. Меня радует то, что я его смыл. Но свою руку мою осторожно, чтобы не смыть кое-что помимо бензина… Выхожу из ванной в его плавках и без халата. Открываю дверь и вижу комнату. Он лежит на кровати, положив руки под голову. Я рад его видеть, как никогда рад. - Что это с твоим телом? – спрашивает он, свесив голову с кровати. – Только не говори что это ты сам себя так разукрасил. - В точку, - улыбаюсь я. – Ты проницательный. - А смысл? – спрашивает он хмурясь. - Хотел смыть с себя твои чертовы руки, - коварно говорю я, слегка вздергивая нос. – И с губ тоже. Видишь, до чего ты меня довел? Чертов спаситель. - Не понимаю, что такого страшного в поцелуе, даже если он первый? – задумчиво произносит он. – Я много думал об этом, и пришел к выводу, что в этом нет ничего особенного. Я бы даже смог это повторить. Более того, я бы, не поверишь, хотел бы это повторить… Я остолбенел. Что он такое говорит? Но через секунду понимаю – мое тело не против. Я признал его. Я не хочу больше стирать с себя его прикосновения. Но все равно я не могу позволить ему делать со мной, что ему взбредет в голову. - Это был мой первый поцелуй, а ты его украл, - фыркаю я. – Подлый вор! Он встает, подходит ко мне и проводит рукой по моим еще влажным волосам. - Боже мой, ты ведь на голову меня ниже, - улыбается он. – Тебе хоть лет то сколько? - Четырнадцать, - буркаю я. – А это так важно? - Ну все, меня посадят за растление малолетних, - вздыхает он. – Мне уже 18. Кстати, как раз в мой день рождения ты свалился на мою голову. Может ты мой подарок? Хотя вряд ли, больше похоже на наказание. Блин. Он осторожно обнимает меня за плечи и прижимает к себе. Его рука глади меня по голове так ласково. Он теплый, теплый и мягкий, как кот. Я потихоньку успокаиваюсь, все мысли уходят далеко-далеко, голова остается чистой. - Я хочу… - говорит он. – Я хочу чтобы ты не пытался больше уйти. С этими словами он осторожно, ненавязчиво усаживает меня на кровать. Я даже не замечаю, как оказываюсь головой на подушке. Он нависает сверху и смотрит на меня очень добрыми, полными нежности глазами. Я понимаю, что он собирается делать. От одного осознания этого зажмуриваюсь – мне страшно. - В поцелуе нет ничего особенного, - говорит он. – Я докажу тебе это. Наши губы соединяются. Я чувствую его язычок. Это не кажется мне приятным почему-то. Приятно другое – его рука крепко сплетается с моей. Приятно то, что сейчас мы рядом, что сейчас мы вместе, и ничто не может разорвать нашу связь. Но увы, он принимает решение ограничиться лишь поцелуем. Разорвав губы он вздыхает, слезает с меня и, отвернувшись, накрывается одеялом. - Спи давай, противный мальчишка, бросает он мне. - О твоем поведение мы поговорим завтра. Я неуверенно вздыхаю, потом поворачиваюсь к нему лицом, утыкаюсь лбом ему в плече и почти сразу выключаюсь. Слишком много для меня всего произошло за столь короткий день. *** - Да что ты за человек такой, не могу понять, - горько говорит он, больше удивляясь мне, чем ругаясь. Я лежу на полу, раскинув руки и запрокинув голову. Меня душат слезы. Душат так же, как и пятнадцать минут назад, когда я стягивал петлю на своей шее. Безвольно мотаться в петле на люстре – не самый удачный способ самоубийства, но на большее я оказался просто не способен. Мое убеждение, мое дикое желание смерти и безразличие к жизни дало течь. Думая об этом я и решил – лучше провернуть все быстро, чтобы не было возможности свернуть назад в самый неподходящий момент. Чтобы пути назад не было. И этот способ показался мне самый действенным и подходящим. Однако… - Хорошо, что вовремя сориентировался… - вздохнул он, стягивая с моей шеи обрывок капроновой бельевой веревки. – Если бы я не схватился за ножницы, могло бы быть уже поздно. Да, он обрезал ее, эту чертову веревку. Обрезал, чему я, честно говоря, был даже рад. Страх, не ведомый мне раньше, накрыл мое сознание холодной волной. Страх смерти. Мое тело явно не хотело умирать. Меня начало трясти, зубы застучали. Он то ли услышал, то ли почувствовал мой страх и среагировал так же быстро, как и пять минут назад. Я почувствовал его руку в своих волосах. Он сел рядом со мной, настолько близко, что я чувствовал его присутствие даже с закрытыми глазами. Он погладил меня по голове, взъерошил волосы, впустив в них свои пальцы. Я зажмуриваюсь еще крепче. - Пожалуйста, не делай так больше, - просит он. – Я очень не хочу тебя терять. А если ты попытаешься еще раз я украду у тебя еще кое что. Кое-что покруче поцелуя… Я вспыхиваю и открываю глаза. Но через секунду закрываю их вновь, потому что он накрывает мои губы своими. С той ночи прошло всего три дня, а я все никак не могу привыкнуть к его ко мне отношению. Ничего подобного со мной никогда раньше не было. Он как-то потихоньку ввернулся в мою жизнь, окончательно там прописавшись. Он ласково целовал меня в щечку, когда уходил куда-нибудь, гладил по волосам, когда я задумывался, веселил, когда мне становилось грустно. Мы спали вместе, как когда-то в маленьком-маленьком возрасте я спал с мамой. Только все равно он казался ближе и роднее, чем кровные родители. Меня тянуло к нему, тянуло настолько сильно, что даже желание умереть съеживалось от моего жгучего желания. Съеживалось, но не пропадало. И это желание толкнуло меня попытаться снова. Я и не заметил, как оказался в петле. И совсем не замечал, что стоя на табуретке я плачу и боюсь, что уже не все равно. - Послушай, - говорит он, мягко отрываясь от моих губ. – Твои родители наверное волнуются о тебе. Может, сходим к ним. А если повезет он разрешат тебе жить у меня. Хотя я честно на это не надеюсь. Ну, все же, может, разрешат видеться. Будешь приходить ко мне, когда захочешь. Не могу же я тебя здесь прятать. Я себя чувствую как преступник… - Я им не нужен, - обрываю я его. – Им все равно – есть я, нет меня, где я, с кем я… - Они твои родители, поэтому они волнуются, - отрезал он. – Давай сходим, пожалуйста. Заодно посмотрю, как ты живешь. - Хорошо, - смиряюсь я. – Если ты хочешь, то пойдем. Он помогает мне подняться, отряхивает мою футболку. Подумав немного он достает из шкафа теплый полосатый черно-белый шарф и обматывает им мне искалеченную шею. Мне тепло и приятно. То, что он обо мне заботится, вызывает в моем сердце радость, напрочь сметая все другие мысли. Мы беремся за руки и идем ко мне домой. Я веду его вперед, показывая дорогу. Мы минуем улицу за улицей, переулок за переулком. Дверь не заперта. Я оставил ее открытой еще когда выскользнул ночью из дома, направляясь к гаражам. Да хотя если подумать ключ давно потерялся, и дверь стояла открытой не меньше месяца. - Что за запах, - морщится он. – Вы что, тараканов травили? - Нет, я ничего не чувствую, - говорю я. По мне все нормально. Ему просто мерещится. Мне хотелось бы верить в это. - Нет, это что-то невозможное, - он прикрывает нос рукавом и входит внутрь. – Как можно этого не чувствовать. - Сестра, ты опять уснула над компьютером, - говорю я, видя за столом сестру. Она сидит, положив голову на клавиатуру. Видимо, когда она уснула, она опрокинула на стол бокал с вишней. Неужели снова? - Э… - он хватает меня за руку. - Ты что, правда не понимаешь… - Тс… - прикладываю я палец к губам. – Разбудишь. Он хватает меня за руку, быстрым шагом выводит за порог дома. Потом он зачем-то достает телефон и набирает какой-то номер. - Ало, ало, полиция? – говорит он в трубку. – Извините, не могли бы вы приехать по адресу ******. А? что случилось? Тут труп. Предположительно не один. Скорее всего убийство. Крови столько. Да? Нет, извините. Я друг сына. У мальчика психологическая травма, он даже не понял что его родители умерли. - Что ты говоришь, они живы! – хватаю я его за руку. – Сестра. Сестра!!! Скажи ему что ве в порядке. - Да, да, жду, - говорит он и кладет трубку, но я уже бегу в дом. - Сестренка, проснись, - смеюсь я. – Ты же просто устала. Сестра. Но сестра падает на пол от того, что я трясу ее. Белые глаза, приоткрытый рот, и зловещее красное пятно на лбу. - Нет… нет… - я отхожу на два шага вперед. – Ты всегда на меня орала, била, но не могла же ты умереть… не могла…. - Извини, - говорит он, прижимая меня к себе. – Я не хотел… почему ты не понял сразу… почему? Но я не могу ничего сказать. Я всего лишь плачу… потому что они не могли со мной так поступить. Сознание медленно уплывает от меня. *** Что спасет меня от самого себя? Что? После того дня я больше не хотел разговаривать. Если я и пытался выдавить из себя слово, то ничего кроме хрипа не получалось. Горло, губы, язык… жалкие предатели. Мое тело будто издевалось надо мной. Оно старо слабым, как из ваты. Хотя… думаю, оно и к лучшему. Я заставил его волноваться о себе. Он, видимо понимая как мне плохо, заботился обо мне и старался как можно больше проводить со мной времени. Ухаживал за мной как за больным. Хотя, наверное, я и правда болен. Я надоел сам себе. Я в тягость ему. Мне надоело… надоело все. Лежа в кровати я вдруг начал думать о том, для чего я живу. Наверное, чтобы всем надоедать. Что хорошего я сделал за свою жизнь? Ничего. Одни только гадости. Сначала я решил, что пора бы это прекратить. Как раз его не было дома. Я встал и обыскал весь дом, но не нашел не одного острого предмета. Видимо он все спрятал. Это меня слегка удивило, но я решил, все же не сдаваться. Итак, я нашел что искал. - Интересно, они вкусные? – спросил я сам у себя, держа в руках баночку снотворного. Сначала я хотел одну за другой отправить таблетки в рот. Но что-то меня остановило… - Я всем приношу только неприятности, - задумался я. – Мои родители умерли, они больше не причинят мне зла. А этот человек добр ко мне. Я ведь даже не знаю его имени. Он спасал меня от самого себя уже четыре раза. И мы с ним договорились. Если он еще два раза меня спасет я больше не стану пытаться. Все ведь честно, да? Хотя это так глупо. Я отложил таблетки в сторону и радостно улыбнувшись, принялся кружиться по комнате, мурлыкая себе что-то под нос. Я танцевал. Просто так. Потому что мне вдруг стало очень хорошо на душе. Хорошо лишь потому, что я вспомнил о нем. - Думаю, за те короткие четырнадцать лет, что я живу на этом свете он – самый нежный и самый добрый человек из всех, кого я встречал. Самый-самый. Наверное, я просто влюбился в него. Кто знает. Кто знает… Однако я не хочу продолжать надоедать ему. - Это неправильно… Таблетки рассыпались по столу. Белые кружечки. Белые кружечки, которые спасают человеку жизнь. В малой дозе они безвредны. Но если принять их все можно умереть. Эти таблетки так похожи на него. От этих глупых чувств я тоже могу умереть. Я не хочу подвергать его опасности. Мне пора. Я глотаю таблетки одну за одной, запивая их своими же слезами. И чего они текут из глаз. Мне не должно быть так больно. От того, что я нечем не запиваю, таблетки царапают мне горло. Я морщусь, мучительно сглатываю. Нужно проглотить их все. Они такие сладкие. Я слегка удивлен. Почему они такие сладкие. Проглотив их все я ложусь на пол и начинаю ждать. Час, два… Дверь открывается, и я слышу его голос. - Я дома! Не получив никакого от меня ответа он проходит в зал и, смотрит на меня, удивленно хлопая глазами. - Ты зачем лежишь а полу, простудишься же, - ворчит он. – Дурачина. Он присаживается рядом со мной на корточки, берет в руки пустую банку снотворного. - Ты слышал когда-нибудь про эффект плацебы? – спрашивает он. – Хотя ты еще мелкий, с чего бы тебе знать. Я сажусь и смотрю на него удивленно. - Я учусь в мединституте и пишу научную работу про это, - улыбается он мне. – Плацеба – это таблетки-пустышки. Врач говорит что эти таблетки обязательно помогут, пациент верит и выздоравливает. А по настоящему в таблетках нет ничего. Это мел и витамины. В твоем случае – аскорбиновая кислота. Я в шоке. В накауте. Он что, правда надул меня? Я бессильно открываю рот, пытаясь что-то сказать, но слов не нахожу. - Ну, теперь похоже в моем деле продвижение, - смеется он, и я невольно начинаю смеяться с ним. – Смерть от плацебы невозможна. А вот простудиться можно. Он подхватывает меня на руки и кружит. У меня кружится голова, но я начинаю еще больше смеяться. И почему я так рад, что смерть меня не забрала. И почему я не обиделся на него за эту шутку. Глупую шутку. Жестокий обман, спасший меня в пятый раз. Он относит меня в комнату, разбирает кровать и закутывает в плед как маленького. Я доволен как кот. - Сделай мне, пожалуйста, какао, - прошу я. – У нас есть молоко? - Должно быть, - задумался он. – Ну слава богу, ты заговорил. А то я уж думал сводить тебя к психологу. У меня друг на психолога учится. - Я что для тебя, объект для экспериментов, - надуваюсь я. - В какой-то степени, - смеется он. – Все мы друг для друга подопытные кролики. - Значит я здесь поэтому, - опускаю глаза я. - Нет, вовсе нет, - улыбается он мне. – Ты – мой подарок на день рождения. Он неожиданно хлопает рукой себе по голове. - Кстати, чуть не забыл, - он протягивает мне мой паспорт. – Твои документы. Я забрал их. Я поговорил с полицией, они начали расследовать дело твоих родителей. Еще я уговорил их не забирать тебя. Тебе здесь лучше ведь, чем в детском доме. - Я твой должник, - вздыхаю я. – И чего это ты со мной нянчишься. - Нянчусь и все, - говорит он. – Может, ты мне нравишься? Я краснею. Он смотрит на меня непонятливым взглядом. Садится рядом, берет меня за руку. - Ну и чего ты краснеешь? – он заглядывает мне в глаза. – Что-то не так сказал? Извини. - Да нет, все нормально, - опускаю я глаза. Его губы нежно касаются моего виска. - Точно? – переспрашивает он. - Да, точно, - киваю я. - Кстати, ты сегодня провинился, - он склоняется к моему лицу. – Я ведь говорил – еще раз попытаешься уйти не попрощавшись и я лишу тебя кое-чего покруче, чем первый поцелуй. Я налился краской. Ну конечно же забыл. Ведь это долго меня держало. Я помнил эти его слова и честно побаивался, что так оно и будет. Я сглотнул и посмотрел на него выжидающе. - Шутка, - улыбнулся он. Я хлопнул глазами. - Я пошутил, - беззаботно сказал он. – Я не хочу оказаться за решеткой за растление малолетних. Он попытался встать, но я схватил его за руку и вернул на место. - Ты ведь какао хотел? – спросил он. - Не уходи. - Глупенький, я через пару минут вернусь, - улыбается он. - Ты дурак, - буркаю я. Он встал и направился было на кухню. Но я удержал его другим способом. - Я тебя люблю. Эти слова вырвались спонтанно. Он удивленно уставился на меня. Я налился краской и накрылся одеялом с головой. - Я маленький противный мальчишка, ничего не понимающий во всем этом, - бормочу я. – Это неправильно. Это неправильно. Так быть не должно. Я не должен был этого говорить. Но я по моему влюбился… Я не знаю, куда деться. Слова будто сами слетают с губ. Все, что я держал внутри себя за семью замками, боялся даже себе в этом признаваться,… все вылилось. В один миг я сказал столько страшных для себя вещей, сколько бы не решился никогда сказать ранее. - Я наверное тебя обидел, оскорбил, - продолжаю я после паузы. – Ты же парень. Нормальный парень. Ты просто добр ко мне. А я тут тебе такое говорю. Может лучше мне… Но он не дает мне договорить. - Глупенький, - смеется он. – Ты такой милый. И такой глупенький. Стал бы я тебя целовать? Стал бы я с тобой так возиться, если бы я не испытывал к тебе никаких чувств. Я высовываю нос из под одеяло и вижу его лицо совсем рядом с моим. Он осторожно спускает одеяло с моего лица, будто нечаянно проводя рукой кончиками пальцев по моим губам и подбородку. У меня перехватывает дыхание. Он каждый день и каждую ночь рядом со мной, он стал почти родным. Такой близкий и такой далекий. Каждую ночь мне хотелось прижаться к нему поближе, почувствовать тепло его рук на своей спине, но все никак не решался приблизиться. Такой желанный и такой недоступный. Мне всегда хотелось провести ладонью по его лицу, впустить пальцы в его мягкие шелковистые волосы, растрепать их. У него такое красивое лицо и такая мягкая кожа. Но я не решался и на это. Ведь он для меня все. БОЛЬШЕ ЧЕМ ВСЕ. Наши губы соединяются. Видимо, все мосты наконец рухнули и я наконец получил все, что хотел. Я якорь, прикованный многотонной цепью к многотонной гире по имени... - Извини, - вдруг отстраняюсь я немного. – Извини. Я живу с тобой уже больше недели. Но… - Что такое? – удивляется он. - Твое имя, - краснею я. – Я не могу поверить в то, что я так и не узнал, как тебя зовут. - И правда, - смеется он. – Я ведь твое только сегодня узнал. Из твоих документов. У тебя красивое имя, Ян. - У моих родителей была хорошо развита фантазия. По моему даже слишком хорошо. А ты? - Ну, я не могу похвастаться красотой и необычностью, - смеется он. – Всего лишь какой то Лешка. Леша. Можешь меня так называть. Он обнимает меня и залезает под одеяло. Я прикрываю глаза. За окном темнеет, зажигаются фонари. Темнота – это ведь хорошо. Я буду не так стесняться как при свете. Хотя наверное я не буду стесняться. Ведь я так давно об этом мечтал. Его руки скользят по моей коже. Я еле дышу. Это так приятно. Гораздо приятнее поцелуев. Целоваться мне не очень нравится. Прикосновения, легкие и нежные, поцелуи – осторожные. То ли он знает в этом толк, то ли я слишком чувствителен. Скорей уж второе. Мне не много надо для счастья. И для возбуждения тоже. Его ладонь скользит мне под одежду и я просто задыхаюсь. Прикосновения и поцелуи становятся более глубокими, более открытыми, более откровенными. Из губ вырывается стон удовольствия. Не могу больше. Сгребаю тонкими пальцами простыню и поджимаю губы. Его слишком много. Глотаю ртом воздух так, будто пробежал много километров… - Люблю… шепчет он мне на ухо, прижимая к себе покрепче. – Люблю и не хочу отпускать. Его дыхание горячее. Оно щекочет мне ухо. Я улыбаюсь и закрываю глаза. Ерошу ему волосы и провожу ладонью по лицу. Что же мне делать… Заключительная глава. На утро тело мое болело. Причем болело в таких пикантных местах, что я невольно покраснел и натянул одеяло до самых глаз. Мой коварный мучитель на второй половине кровати отсутствовал, однако по доносившемуся с кухни запаху еды я понял, что он дома и видимо в отличном настроение. Я завернулся в одеяло и шлепая босыми ногами по старенькому линолеуму направился к нему. Он стоял у плиты, в фартуком и с собранными в хвост волосами. Пара прядок выбивалась и падала ему на лицо. Светлые волосы, он ведь натуральный блондин. - Ты проснулся? – увидев меня, улыбнулся он. – Иди-ка, вымойся. А то выглядишь как выжатый лимон. Может после прохладного душа тебе полегчает. - Хорошо, - кивнул я. Он подошел, чмокнул меня в щеку, улыбнулся и вернулся к плите. Пока я плескался, Леша соорудил простой завтрак, все как я люблю. Мы уже давно ели вместе, каждое утро и каждый вечер. Молча сжевав все, что было на тарелке, я уставился на него, не зная, что сказать. - Ты чего? – спросил он, перехватив мой взгляд. - Просто задумался, - загорелся я. - И о чем же? – улыбнулся он. - О том, что будет дальше, - вздохнул я. – Скоро осень. В школу. - Ничего, я переведу тебя в школу поближе, - уверил он меня. – Считай, что я взял тебя под свою опеку. У меня есть некоторые связи в попечительском комитете, проблем с этим не будет. Устроюсь на работу… - Вот это не обязательно, - отмахнулся я. – Тебе должны деньги за меня выплачивать. Да и наследство у меня неплохое. - Наследство? – удивился он. - Понимаешь, мой отец крупный бизнесмен, - я вжал голову в плечи. – У нас богатая семья. Нужно только позвонить адвокату отца и он все сделает. - Но ты ничего об этом не говорил! – возмутился он. – Почему скрывал?! - Потому что я внебрачный сын своего отца, - буркнул я. – Сестра и мачеха меня ненавидели. А отец любил. А потом… ну сам знаешь что случилось… - Так вот за что их, - присвистнул Леша. – Ясно. Теперь все ясно. Ну, теперь можешь быть спокоен – я тебя никогда не обижу. «Хорошая же жизнь пошла, - вздохнул я про себя. – Не жизнь, а сахар. Днем опекн – ночью любовник». - Извини, - вдруг сказал он. - Эт еще за что? – уставился я на него. - За то, что украл у тебя и твой первый поцелуй, и… - Дурак, - оборвал его я. – Молчи, а то сейчас тарелку тебе об голову разобью… Он встал, засмеялся, обнял меня со спины и поцеловал в макушку. - Глупенький. Я тебя люблю. Люблю до смерти. - Я решил, что больше не уйду, - вздохнул я. – Считай, что ты доказал мне, что жизнь имеет смысл… Он уже приблизился к моим губам, и вчерашнее вполне могло бы повторится по новой, ведь огонь еще не погас… …как зазвонил чертов дверной звонок. Лешка открыл дверь и в кухню ворвался, быстро миновав коридор рыжий конопатый юноша в съехавшей кепке, с рубашкой нараспашку да в добавок ко всему босиком. - Эм… Ян… знакомься, это Женька, - еле сдерживая смех указал пальцем на чудик Леша. – И у него по ходу боооооооооольшие проблемы….