Чистая работа

Не то чтобы Зейн вдруг стал доверять Найлу или не ожидал от него какой-нибудь жестокой выходки, но он определенно не думал, что в его доме живет настоящее чудовище. Ну, или у Найла просто был талант превращать пробуждение Зейна в изощренную пытку. На секунду Малик подумал, что действительно нагрешил где-то, поэтому Хоран послан ему Небесами в качестве кары. Откинув эти мысли и мотнув головой, которая тут же отозвалась тупой болью, Зейн замотался в одеяло и побрел в душ. После этого тошнота отступила и даже головная боль беспокоила не так сильно. Ладно, возможно Найл все же не был таким ублюдком, каким посчитал его Зейн в первые минуты своего пробуждения. Дело в том, что Найл готовил завтрак. Он включил радио, покачивая бедрами в такт мелодии, и ловко пек блинчики, складывая готовые на большую тарелку. Зейн не упустил возможности стащить один прежде, чем вообще произнести хоть слово. – Эй, ты в курсе, что это мой завтрак? – возмущенно спросил Найл, отвлекаясь от готовки. – А ты в курсе, что танцуешь под мои песни? – насмешливо, но ужасно хрипло произнес Зейн, наслаждаясь вытянувшимся от удивления лицом Хорана и пользуясь этой возможностью, чтобы отойти к холодильнику и достать себе таблетки. Найл продолжал бурчать себе под нос, выключая радио и стараясь поскорее закончить с завтраком. Зейн откровенно рассматривал ирландца, прикладывая к голове холодную бутылку воды, а после делая несколько глотков, чтобы запить обезболивающее. Улучшение состояния почувствовалось практически сразу, и Зейн подумал, что ни за что не откажется от завтрака. – Так почему ты сказал "мой завтрак"? – вспомнил Зейн, складывая руки на груди. – Не собираешься поделиться с больным человеком? – Ты сам виноват в своей "болезни", – фыркнул Найл, даже не поворачиваясь к Зейну лицом. – И вообще-то не собираюсь, потому что я не обязан тебе готовить. – Но ты готовишь из моих продуктов, – возмутился Малик. – Я могу заплатить тебе за них, если ты в таком ужасном материальном положении, – безразлично пожал плечами Найл, выключая плиту и поворачиваясь к Зейну. – А теперь прости, у меня сегодня много дел. С этими словами Хоран забрал всю тарелку с блинчиками и проследовал к столу, где уже стояла бутылочка со сладким сиропом. Зейну оставалось лишь удивленно хлопать глазами и пытаться понять, как вообще так получилось, что его продинамили с завтраком. Найл тем временем смущаться пристального взгляда не собирался и быстро уплетал один блинчик за другим. Вскоре Зейн даже испугался, что Хорану станет плохо от такого количества, но ирландец виду не подавал, быстро уничтожая желанный завтрак. – Ты жестокий человек, – пробормотал Зейн, отходя к холодильнику и заглядывая в него в надежде найти что-нибудь подходящее для завтрака. Вообще-то в нем было полно продуктов, но все это нужно было готовить, а у Малика настроения не было совершенно. – Я все еще не понимаю, как поселил в своем доме такое чудовище. – Знаешь, Малик, чудовище тут только одно, – вспылил Найл, которому очевидно слишком надоели все эти упреки и незаслуженные мучения. – Дай мне спокойно делать мою работу, и я не буду тебе мешать! – Тебе не кажется, что ты наглеешь, Хоран? – Зейн прищурился и буквально вытянулся, напрягая все тело и будто готовясь к атаке. Найл мотнул головой и поднялся из-за стола, вставая напротив. От пожара, вызванного искрами из глаз обоих, дом спас звонок в дверь. Кажется, это становилось неплохой традицией. Зейн рыкнул, но развернулся на пятках и направился к двери, уже желая смерти пришедшему. Впрочем, на пороге оказался Саймон и, ладно, Зейн был совсем не рад этому сюрпризу. Сейчас даже компания Хорана казалась ему более симпатичной. – Мм, Коуэлл, ты так вовремя, проходи, – раскрыв дверь, закатил глаза Зейн и пропустил мужчину в дом, невольно задерживая взгляд на выглянувшем с кухни Найлом. Тот сейчас выглядел неожиданно заинтересованно и любопытно, будто зверек какой-то. Еще и взъерошенный, раскрасневшийся и, можно сказать, домашний. – Нам нужно кое-что обсудить. Всем, – Саймон бросил короткий взгляд на Найла и прошел в гостиную, вызвав в Зейне волну раздражения. – Всем? Он теперь тоже что-то значит? – фыркнул Малик, чтобы задеть ирландца, и развалился в кресле, внимательно смотря на мужчину. – Это стало касаться его после того, как он устроился на эту работу, – уверенно произнес Саймон. – Найл, я просил проследить за ним, а вчера он снова дал прессе материала на сотню статей вперед. «Зейн Малик напивается в дешевом клубе», «Кумир молодежи заливает алкоголем очередную любовную неудачу»… – Я не могу контролировать Зейна! Я убираюсь в этом доме, но на этом ведь все. Он ушел вчера из дома утром, очевидно с намерением погулять. Мне стоило расспрашивать о его планах, как сделала бы мамочка? – возмущенно засопел Найл, складывая руки на груди. – Да я бы и отвечать не стал, – хмыкнул Малик. – Золушка не виновата в моих косяках, Саймон. Я хотел расслабиться, вот и все. – Ты слишком долго расслабляешься, Зейн. Пора работать, – железным тоном ответил Коуэлл, поднимаясь с дивана. – Не заставляй меня приезжать к тебе из-за таких выходок. Ты сам утверждаешь, что хочешь исполнять свои песни, а не написанные чужими людьми, так постарайся для этого. Зейну оставалось только кивнуть, потому что возражать сейчас Саймону было себе дороже. Он прав. Пора сосредоточиться и приступить к работе, а не рассеивать свое внимание на таких, как Найл. – И да, Найл, я забыл отдать тебе это, – добавил Коуэлл, останавливаясь непозволительно близко к блондину и вкладывая в его ладонь связку ключей. – А то Зейн любит побыть сукой, не лишать же тебя из-за этого возможности выезжать в город. Саймон улыбался и прикасался к Хорану, что злило Зейна еще сильнее. Ему пришлось терпеливо дождаться, пока мужчина покинет его дом. Малика даже не расстроило то, что Найл больше не будет его принцессой в заточении. Скорее всего он, конечно, будет сбегать, когда выполнит работу за день, чтобы не контактировать с Зейном. Это даже хорошо, ведь у Малика появится время для работы. Найл, не дожидаясь реакции Зейна, быстро взбежал по лестнице и исчез в своей комнате, оставив Малика в одиночестве. Спустя десять минут он спустился и начал обуваться в прихожей, подтвердив догадки Зейна о его желании сбежать куда подальше. – Когда ты вернешься? – поинтересовался из гостиной пакистанец, даже не понимая толком, к чему ему такое знание. – Когда карета станет тыквой, – язвительно ответил Найл, а через пару секунд уже хлопнул дверью и поспешил по дорожке, попутно доставая телефон. Зейн остался один в чистом и тихом доме. Да, это именно то, что ему нужно было для работы. Сделав себе большую чашку кофе и тосты, Малик завалился на диван и листал ленту твиттера до тех пор, пока не заболели глаза. Конечно, это к творчеству не относилось, но первым делом нужно было привести мысли в порядок и прийти в себя после весьма неприятных последствий вчерашнего веселья. Это было только первым пунктом. За этим последовал получасовой душ, приготовление изысканного обеда (в виде жаренных наггетсов из пачки и зеленого салата), прослушивание прошлых альбомов и хождение по дому и участку в поисках вдохновляющих мелочей. В общем, Зейн никак не мог заставить себя сесть и заняться делом, что бы он ни делал и как бы себя ни уговаривал. В конце концов Зейн поднялся в свою комнату. Он даже почти не разозлился, когда понял, что Найл пользовался его отсутствием и убирался в комнате, трогал его вещи и, черт возьми, заглядывал в шкафы – в личную жизнь Зейна. Это было не очень страшно, но определенно неприятно, поэтому Малик в своем решении уж точно больше не сомневался. Зейн жалел лишь о том, что рядом нет Луи, который точно добавил бы во всю ситуацию веселья. Достав из шкафа коробочку, Зейн расположился на кровати и сосредоточенно скрутил себе косяк. Уже через пару минут он наслаждался им, выдыхая в потолок густой дым и чувствуя долгожданную расслабленность и пустоту в голове. Пожалуй, не было ничего плохого, что Найл уехал в город по своим делам, потому что Зейн сомневался, что хочет видеть его реакцию на это. Перебравшись в гостиную с тетрадкой и карандашом, Зейн больше не отвлекался, сначала просто выводя на полях узоры, а после и неаккуратно записывая пришедшие в голову слова. Им, правда, не хватало эмоций, и Малика это совершенно не устраивало, но единственным достаточно ярким чувством было раздражение на Хорана, а это явно не подходило. Нужно было совсем другое. Может, конечно, и раздражение, но хотя бы с каплей страсти. Зейн помотал головой и запрокинул ее на спинку дивана. Ему хотелось прогнать такие мысли, но сейчас он был не властен над собственным сознанием. Сознание Зейна было почти чистым, когда Найл тихо открыл дверь теперь уже своим ключом и зашел в дом, тут же начиная шуршать пакетами, одеждой и вообще производить непомерно много шума. Зейн раздраженно вздохнул и кинул тетрадь на столик, понимая, что на этом его работа окончена. Ладно, из этого на самом деле может выйти что-то достойное, если Зейн подумает на трезвую голову. – Ты что, тут так и сидел весь день? – усмехнулся Найл, заглянув в гостиную и заметив Зейна на диване. Малик недовольно нахмурился и смерил ирландца, разрушившего его вдохновение, злым взглядом. – О, ты опять не в духе. Ну, не буду мешать тебе вариться в котле собственной злости. – Знаешь, вообще-то я тут работал, – прошипел Зейн, поднимаясь с дивана и приближаясь к Найлу. – А ты не можешь даже раздеться тихо, чтобы не помешать мне! – Не строй из себя неженку, Зейн, – закатил глаза Найл, складывая руки на груди, когда Зейн подошел слишком близко. – Я не могу двигаться бесшумно. И, подожди, чем от тебя пахнет? – Это уж точно не твое дело, – фыркнул пакистанец, даже не думая прекращать своих нападок. Все было так хорошо, пока не пришел Найл. Он мог бы поработать еще, и на утро материал был бы действительно хорошим, но нет. – Ты бесишь меня одним своим присутствием! – Это я тебя бешу? Я хотя бы не веду себя, как истеричка, – возмутился Найл. – Или как сучка с недотрахом. – Еще поспорить можно, у кого из нас недотрах, принцесса, – хмыкнул Зейн, смеривая Найла насмешливым взглядом и заставляя его поежиться. – У тебя что же, все сорвалось? Бал не удался и никто не выебал мою Золушку? – Да это ты мне весь мозг выебал, Зейн, – огрызнулся Хоран, испепеляя пакистанца взглядом. – Поверь, я еще и не пытался, принцесса, – усмехнулся Малик, чувствуя свое превосходство. Дальнейшее возмущение Найла было прервано поцелуем. Нет, Зейн не любил решать проблемы так, но Хоран покраснел то ли от злости, то ли от смущения, а может от холодного воздуха на улице, его голубые глаза буквально прожигали Зейна, а губы были сжаты в тонкую линию, и Малик не сдержался. Он поддался мимолетному желанию и сейчас вжимал ирландца в стену, крепко держа его запястья и целуя мягкие губы. Найл совершенно не поддавался, норовя укусить Зейна, но этим лишь ослабляя свое положение. Стоило ему только приоткрыть рот, как Малик проник в него языком и углубил поцелуй, действуя решительно и настойчиво. Одна его рука переместилась на бедро Найла, чуть сжимая джинсовую ткань, а после пробираясь в задний карман джинс. Такая настойчивость обжигала растерявшегося Найла, но, почувствовав, что его рука свободна, он без промедлений залепил пакистанцу пощечину и оттолкнул его. – Не смей прикасаться ко мне, ублюдок, – прошипел Хоран, вытирая губы тыльной стороной ладони и быстро ретируясь из гостиной. Зейн остался в гостиной один, но на его губах играла улыбка, потому что это было чертовски горячо, и в этих секундах была так необходимая ему страсть. В конечном итоге поцелуй с Найлом подействовал даже покруче травки, которая была его способом поиска вдохновения. Малик с усмешкой напомнил себе, что вдохновения для альбома нужно много, очень много.