Чистая работа

Шорох преследовал Зейна не только весь вечер, но и ночь, и Малику удалось задремать только под утро, но счастье не продлилось долго – Пряня вернулся в половину десятого утра, и для Зейна это было невыносимо в столь ранний час. Пес выискивал что-то в коридоре, поскребся в дверь, а после умудрился как-то открыть ее и следующие полчаса возился под кроватью пакистанца, раздражая его все больше. На самом деле, Зейн любил собак и прочую живность, особенно шерстяную – чтобы можно было погладить, потрепать, а заодно вычистить из ковра такое количество волос, которого, наверное, должно было бы хватить на нового питомца. Проблема была даже не в том, что Пряню приволок Найл, причем без разрешения, предупреждения или вообще хоть какого-то права на это. Дело было в том, что пес был абсолютно невоспитан. Зейну надоело сталкивать его с постели, надоело шикать, когда тот решал попускать слюни на пол, и следить за тем, чтобы Пряня ничего не погрыз. Ну, или дело было в Найле. У наглого ирландца, кажется, была слабость к кареглазым – такой вывод Малик сделал, когда спустился на кухню и обнаружил на ней не только Хорана, но и еще одного гостя. На этот раз хотя бы человек, не напоминающий бездомного, что еще лучше. – Я приготовил тебе крепкий кофе. Ну, ту гадость, что ты пьешь по утрам, – бросил Найл, даже не повернувшись к пакистанцу. – Я Лиам, – в свою очередь представился шатен, пожав Зейну руку и внимательно проследив за тем, как парень наливает себе в кружку горячий напиток и с расслабленной улыбкой делает несколько больших глотков. – Приятно познакомиться, Лиам, – буркнул Малик, смерив Пейна изучающим взглядом и хмыкнув. – И какого хрена ты здесь? – Не будь сучкой, Зейн, – попросил Найл, недовольно взглянув на Малика. – Лиам же тебе ничего плохого не сделал. Если мы тебе так мешаем, то можем уйти. Тебе же нужно работать, да? – язвительно произнес Хоран, скрыв улыбку за чашкой чая. – Сидите тут, – закатил глаза Зейн, показательно присаживаясь за стол с хлебом и банкой джема и собираясь, наконец, позавтракать. – Так что, Лиам, чем ты занимаешься? – Работаю в ветеринарной клинике, – ответил Лиам, неловко поглядывая на Найла. – А ты, как я понял, музыкант, да? Моя помощница слушает тебя буквально все время. Не хотел бы я оказаться на твоем месте, – хохотнул Пейн. Зейн предпочел проигнорировать это, хотя Лиам, кажется, не особо расстроился из-за отсутствия ответа. Его куда сильнее занимал Найл, который смеялся над любой глупой шуткой, выводя Малика из себя. Он уже планировал уйти заканчивать завтрак к себе в комнату или хотя бы в гостиную, но тут на кухне появился последний обитатель дома – Пряня. И тогда Малик стал ревновать еще сильнее, потому что Найл смотрел на то, как Лиам играется с псом, будто он спасает жизнь человеку или превращает воду в вино. Никто не должен был завладевать вниманием Хорана, пока в одной комнате с ним находился Зейн. Малика это бесило. Ему хотелось доказать Лиаму, что именно на его прикосновения Найл реагирует так ярко, что именно ему принадлежит этот шебутной ирландец – это его игрушка, его собственность, его вдохновение. А Лиам может поискать кого-то подобного себе – с щенячьими глазками и любовью к гелю в волосах. Зейну бы следовало уйти, оставить этих двоих и не выходить из себя, но он никак не мог заставить себя сдвинуться с места. Кофе в чашке закончился, голод давно отступил, да и в разговоре Зейн не участвовал – только сверлил флиртующую парочку взглядом. И если Лиам не понимал, почему Малик все еще тут сидел, то Найл явно догадывался – посматривал иногда в его сторону, улыбался хитро и не переставал восхищаться Лиамом. Зейн может быть и сам заинтересовался бы в Пейне, если бы он не отнимал у него Найла. Когда Лиам откровенно предложил Найлу свидание, Малик потерял над собой всякий контроль. Резко выдохнув, он поднялся и двинулся на Хорана, который выглядел слишком спокойно, будто ему ничего не угрожало. Он, очевидно, просто еще не понял, насколько сильно Зейн не любит делиться. И насколько глубоко уже засела уверенность в том, что Найл – его собственность. Его принцесса. К которой сейчас подкатывал рыцарь, а этого Зейн допустить не мог. Вздернув ирландца за шиворот, Малик развернул его к себе и впился в губы жестким, настойчивым поцелуем. Не дав парню даже возможности сопротивляться, Зейн протолкнул свой язык в его рот и настолько крепко сжал его талию руками, что Найл пискнул ему в губы. – Пошел вон, – рыкнул Зейн, оторвавшись от покусанных губ блондина и взглянув на Лиама. – Дверь можешь открытой оставить. Не дав Найлу даже пикнуть в свою защиту, пакистанец крепко сжал его руку и потащил наверх, уже не обращая внимания ни на Лиама, ни на Пряню. Он услышал приглушенный хлопок, с которым закрылась входная дверь, и победно ухмыльнулся, вжимая ирландца в ближайшую стену, что была как раз напротив его комнаты. – Решил поиграть со мной, принцесса? – прошептал Зейн на ухо Найлу, накрывая его пах ладонью и жестко сжимая. – Думаешь, если позволил тебе пса притащить, то и парня позволю? – Ты же в курсе, что я тебя за такие действия засудить могу? – срывающимся голосом спросил Найл, пялясь в глаза Зейна, который на это только ухмыльнулся. – Попробуй, принцесса, – шепнул Зейн, накрывая губы Найла очередным поцелуем. Его рука быстро справилась с застежкой на джинсах ирландца, и вскоре Малик просунул ладонь в белье Найла, обхватывая член длинными пальцами и делая несколько движений на пробу. Найл удивленно выдохнул, пропуская в свой рот язык Зейна, и попробовал выбраться, но Малик лишь сильнее впечатал его в стену, больно ударив лопатками о жесткую поверхность. Горячие прикосновения пакистанца вызывали в теле парня неконтролируемую дрожь. Хоть он и боялся Зейна, но отрицать привлекательность его настойчивости было глупо. Зейн брал то, что хотел, и Найл даже не думал, что немного ревности так подействует на него. Малику не хотелось анализировать свои действия, ведь сейчас наслаждаться Найлом было так просто. Он податливо открывал рот, позволяя целовать себя, и так быстро возбуждался от ласк Зейна, краснея от собственной реакции. Брюнет решил не комментировать это, чтобы Хоран не начал вновь вырываться. Он перешел на соблазнительную шею, засасывая бледную кожу и прикусывая ее, чтобы оставить темное пятнышко, метку, которая не позволила бы больше никому клеиться к ирландцу. Тем более в присутствии самого Зейна. Надавив большим пальцем на головку, Зейн получил первый полноценный стон, на который Найл распахнул глаза и попытался вырваться. Но пакистанец лишь усилил хватку и активнее задвигал ладонью, размазывая по стволу естественную смазку и усмехаясь ощущению твердого горячего члена в своей руке, который никак не соответствовал жалким попыткам Хорана вырваться и показать, что ему это не нравится. На шее Найла расцветали засосы, а его стоны становились все более несдержанными. Зейн старался изо всех сил, не давая ирландцу даже подумать о том, чтобы выбраться или оттолкнуть его. Хотя это вряд ли бы получилось, ведь ноги Найла и так подкашивались, и держался он только засчет Малика, прижимающего его к стене. Услышав вымученный стон и почувствовав на ладони теплую жидкость, Зейн поднял взгляд на лицо Найла, который жмурился от острого удовольствия и кусал и без того красные губы. Он выглядел разбито, растрепанно и даже немного подавленно, особенно когда открыл глаза и встретился с чистым, победным взглядом Зейна. Все его тело дрожало, и Найл чувствовал, как горели его щеки, а осознание произошедшего медленно отравляло сознание. – Не забудь убраться на кухне, – прошептал Зейн, невесомо коснувшись щеки Найла губами и отстранившись. Он самодовольно улыбнулся и молча ушел в свою комнату, оставив Хорана в коридоре. Первым делом Зейн поспешил в ванную, потому что, Бог знает, каких сил ему стоило оставаться спокойным и сдержанным рядом с Найлом. Его собственный член болезненно ныл, натягивая ткань домашних штанов, хотя едва ли Хоран успел заметить это. Ополоснув руку, Зейн уперся ей в раковину и запустил другую в белье, сжимая себя. Смотря на себя в зеркало, Зейн всеми мыслимыми и немыслимыми словами проклинал Найла, который довел его до такого состояния. Он напоминал себе безумца, одержимого лишь одним человеком, который по какой-то непонятной причине пробуждал в нем столько эмоций. И кончая с именем блондина, Зейн клялся себе, что Найл поплатится за свою особенность и неповторимость.