Градиент

      У Ксавье есть традиция: в каждом своём фильме он должен переспать с кем-нибудь из актёров.       На самом деле, это не традиция, а вопиющая закономерность. Безосновательная система, но всё же система.       Думал ли он об этом до своих первых съёмок? Планировал ли? Нет. Или да. Он позволял себе размышлять об этом, заигрывая с воображением, фантазировал, так что, в общем… Нет. Можно сказать, он ни о чём таком не думал, потому что когда Нильс зажимает его в углу коридора, в его голове не возникает мысль: «Отлично, как я и планировал».       И уж точно Ксавье не ожидает подобного исхода минутами ранее. Ведь они разговаривают на каждом перерыве. Рядовой случай. Выходит, и подвох ожидать странно. Но Нильс делает шаг на юношу — и у того закрадываются полубезумные предположения. Нильс гладит взглядом его ноги, руки, шею — Ксавье предполагает, что предположения не так уж безумны. Когда Нильс доходит взглядом до губ, когда они доходят до стенки за спиной Ксавье, тогда понимание накрывает его. Ещё секунду занимает принятие решения и полсекунды перед поцелуем уходит на метаморфоз ожидания в предвкушение.       Он нагловатый малый, этот Нильс, но это та самая очаровательная наглость, которая бывает у молодых мужчин. Она не снесёт тебе голову единым порывом, не опустит жёсткою рукой на колени и ни в коем случае не ранит.       Они мешают поцелуи со взглядами так самозабвенно, что Ксавье даже не замечает: участия в перемешивании он не принимает. Это Нильс целует его страстно. И это он отстраняется, трогает его волосы, смотрит в глаза, словно видит юного режиссёра так редко и счастлив каждой их встрече.       Ксавье принимает и отдаёт, хотя его не спрашивали. Его и не просили.       Очаровательная наглость.       От секса у стены они отказываются, как и от поцелуев — разница в 11 сантиметров не играет на руку, когда тебя вжимают в стенку. Поэтому диван в гостиной воображаемого интерната — да, то, что нужно.       Парни не забывают, где они, потому торопятся, не раздеваются полностью, закусывают губы или топят стоны в поцелуях. Тем не менее, Ксавье не представляет себе секса без поцелуев: он ловит губы партнёра, кусает его за плечо, сходя с ума от ощущения напряжённых мышц, подставляет шею под язык Нильса.       И он кончает, когда Ксавье поднимает на него свой взгляд. Бесстыжий Нильс.       Это так дико для него. Конечно, Ксавье не девственник с букетом комплексов, готовый, скорее, променять этот букет на венерический. И у него был секс вне романтических отношений, потому что помимо этого он и не ханжа.       И всё равно дико. Спонтанно и вероломно. А на вопрос «Что на тебя нашло?» Нильс отвечает до обидного просто:       — Ты сексуальный.       Как будто этого достаточно для перепиха.       Но, похоже, Нильсу действительно этого достаточно, поэтому и Ксавье принимает всё, как должное. В конце концов, это скудная тема для философии.       Ты слишком много думаешь. ***       Ксавье до чёртиков гордится своей постельной сценой. Он не новатор — и что ж? Новое не значит хорошее. А вот хорошо спланированное, продуманное и, наконец, исполненное никакого иного значения иметь не может.       И его постельная сцена именно такая. Как режиссёр он рад, что его актёры достаточно смелы показать хрупкое, но всеохватывающее юношеское удовольствие. Как актёр же — рад, что в нём есть смелость быть откровенным.       Ксавье знает, что в процессе монтажа наложит на эту сцену музыку, и уже знает какую, но всё равно делает в сценарии заметку о стонах. Он квинтэссенция аудиала, визуала и кинестетика. Стоны помогут прочувствовать партнёра и сам момент.       Уже на полу Ксавье понимает, что не думал об этом прежде: реальный секс на одних лишь газетках неудобен. Но он актёр, а не нытик, с небольшим дискомфортом он справится. Особенно легко справиться с этим, когда Франсуа, этот высоченный парень с огромными ладонями, прижимает его к себе, будто и нет в нём веса. Он оглаживает мальчишескую талию Ксавье, сжимает на ней пальцы и целуется так же — с самоотдачей.       Всё идёт по сценарию, хотя Франсуа добавляет немного своего, что лишь приближает их к нужным образам, нужной ситуации. Например, его тяжёлое дыхание над ухом или то, как близко он к юноше, когда их герои трутся друг о друга через одежду.       Или, вот, стояк.       Этого не было в сценарии, но от этого у Ксавье только лучше получается стонать под ним — всё же щёлкает в нём какой-то гей-тумблер, когда он чувствует чужой член. Они снимают футболки, приспускают штаны, повторяются, Ксавье переворачивается и спиной чувствует опытность Франсуа — его выверенные движения, плавные, но уверенные. Они жадно целуются, хотя неудобно и в сценарии нет, но так бывает с творцами. Их просто захватил процесс.       Ксавье думает, что нужно будет переснять. Чтобы получить эпизод, лишённый опытности Антонина.       Или не для этого.       «Всё же не для этого», — плывёт где-то у берегов сознания, пока большие руки Франсуа трогают его везде, до куда достают.       Их разница в росте — 18 сантиметров, но на этот раз Ксавье лишь заводится от этого и, быть может, заранее — от одного понимания. Ему нужно становиться на носочки, чтобы дотянуться до губ Франсуа, но он такой добрый — хватает его под ягодицы и сильнее притягивает к себе, подтягивает выше. Такой добрый, добрый и сильный, словно принц.       В какой-то момент Ксавье оказывается на коленях перед ним. Он понимает, что никогда ещё не было в нём такого острого желания отсосать кому-то. Также он узнаёт, что ему нельзя присаживаться на колени, чтобы доставать до члена Франсуа, — только стоять на них.       В чулане тесновато, но это вряд ли отражается на качестве минета. По крайней мере, если это не так, парень профессионально это скрывает, когда шипит, громко сглатывает и дёргает его за волосы в порыве. Немного больно, но: Ксавье не нытик. Он всё принимает как мужчина. Особенно по-мужски он принимает за щеку и поток спермы в его рот.       Юноша встаёт с колен, с радостью понимая, что ноги в такой позе не затекают. Франсуа вытирает ему сперму с подбородка, зажимает между собой и стенкой — на весу — и отдрачивает ему, беззастенчиво целуя в губы. Добрый и сильный Франсуа.       — Какой же ты сексуальный. — Раздаётся над ухом знакомый голос, когда они просматривают отснятое.       Франсуа смотрит свысока, трёт коренастую шею широкой ладонью, но улыбается светло.       Ксавье больше не чувствует себя маленьким рядом с ним. Франсуа — он просто большой ребёнок.       Ты слишком много думаешь. ***       Когда встаёт вопрос, кому же отдать главную роль… никогда. Уже прописывая сценарий «Воображаемой любви», уже на середине Ксавье поймал себя на мысли, что давно представляет своего героя определённым образом.       Золотистые вьющиеся волосы и светлая кожа подстать им, карие глаза и яркие губы — что-то детское, но не невинное. Он точно знает, как выглядит его Николя.       Ксавье и Нильс встречаются в кафе у дома последнего. Ксавье — чтобы обсудить сценарий и уговорить актёра на съёмки, Нильс — чтобы трахнуть Ксавье. Сценарий хороший, и он уже согласился участвовать в проекте. Только режиссёру это согласие не озвучил.       Нильс думает, что Ксавье похорошел, повзрослел за чёртов год, не утратив притом хрупкости и нежности. Думает, как славно будет разложить его ещё раз.       Ксавье думает, что знает этот взгляд.       Нильс возмужал. Взгляд — острее, редкие углы в его теле — пропали, движения стали спокойнее, стали — взрослее. Они оба стали взрослее, и это ощущается чертовски остро не в момент, когда они обнимаются при встрече, конечно, нет. И не когда их колени случайно касаются под столом. Пока они идут к Нильсу, это тоже ещё не чувствуется.       Понимание приходит вместе с первым поцелуем.       Нильс больше не вжимает его в стены. Он вжимает в себя, и это не менее нагло, но ещё более сексуально. Чтобы коснуться губами шеи, ему надо пригнуться, а Ксавье — встать на цыпочки, но оно того стоит.       Юношу опускают на огромную мягкую кровать, такую, где можно заниматься сексом часами без устали. Ему возбуждённо дышат в самые губы, пока раздевают, и не отводят взгляд от лица.       — Всё такой же сексуальный, — ухмыляется Нильс и вставляет в него первый палец. Всё тот же наглец.       Он не стонет — тяжело дышит, а ещё следит за каждым вздрагиванием Ксавье. Всё тот же бесстыдник.       Нильс смотрит на него, словно любит. Его руки не беспричастны: они гладят, сжимают, ласкают так нежно. На шее горят засосы, из-под чёлки за ним наблюдает пара звериных глаз, член просто нещадно долбит его, но руки всё равно остаются ласковыми.       Они не отпускают друг друга взглядами, загнанно дышат, трутся мокрыми телами.       Они лежат на кровати, пылинки светятся в воздухе. Ксавье гладит парня от плавной линии запястья до всё ещё костлявых пальцев, и ему кажется, что сегодня он увидел межу, по одну сторону которой — юнец, по другую — молодой мужчина.       — Ты знаешь, какой ты невинно-горячий, или до тебя не доходит? — звучит интимный шёпот над ухом.       Ксавье чувствует себя несмышлёным ребёнком.       Ты слишком много думаешь. ***       Он улыбается сам себе, когда просит кастинг-менеджера предложить роль красавчика Луи Гаррелю. Это будет превосходно. По сценарию ничему не научившиеся Франсис и Мари очарованы новым парнем, из-за которого также готовы соревноваться. В голове Ксавье простая мысль: в будущем новый парень достанется Франсису. Его голова — не сценарий, но он режиссёр и ему виднее.       Его персонаж заслужил принца в конце своей сказки.       Ксавье кажется, что и он заслужил внимание секс-символа всея Франции.       Луи Гаррель — это мрачно-романтичный образ. Идеальный мужчина нового поколения.       Луи не попадает во вкусовой диапазон Ксавье — совсем немного промахивается, но как режиссёр тот падок на таланты. Луи — безусловный талант. А контраст, что создают гибкое тело юнца и повадки опытного мужчины… Да, он понимает, что в нём нашли все женщины Франции. Но одного понять он не может: кто же Луи на самом деле?       В Монреале август, +35 градусов, и только поэтому Ксавье надевает шорты, когда вечером он и Луи полушутя обсуждают синдром Лолиты главных героев фильма, хотя начиналось всё с обещания кратко обсудить персонажа самого Луи. Ксавье понимает: приглашение в дом означает «Я даю тебе возможность сбежать сейчас, прежде чем мы зайдём дальше, или эффектно уйти после, как и положено идеалам». Понимает это и Луи.       Ксавье не собирается отдавать актёру все лавры, но может позволить ему сохранить немного своего образа. Наверное, это делает его ещё больше похожим на подростка. Словно 15-летняя девочка, он хочет заполучить себе принца, что нравится другим, а не ей. Потому что она ещё глуповата. Но при этом девочка не хочет оставлять себе принца насовсем, хочет мелькнуть в его жизни и запомниться, поставить на место. Потому что начинает реалистично смотреть на вещи.       Когда Ксавье возвращается из мира самоанализа, оказывается, что он просто пялился на Луи. Сигарета в его руке почти дотлела без его участия. Сигарета «не его принца» — тоже.       Юноша сглатывает.       Секса с мужчинами у Луи было очень мало, но это становится ясным позже. Когда он упирается в колени Ксавье, сидящего на столе, или когда простым движением притягивает его голову к себе… Тогда молодой режиссёр не замечает этого.       Луи сухой и горячий, его смуглые руки заставляют Ксавье свесить бёдра со стола, они забираются в шорты. Он совсем не касается любовника языком, но жёсткие губы всегда где-то на его коже.       Тем не менее, Луи вставляет Ксавье в рот большой палец, пока работает бёдрами, и позволяет вылизать своё запястье. С досадой и восхищением юноша видит: французский идеал не утрачивает свой гротеск даже сейчас.       Конечно, ведь он идеал.       И этим идеалом нужно греться в январе: в августе для секса с Луи слишком много зноя. Он держит юношу за шаг до оргазма очень долго, выжимает из него всё. Ему это нужно, ведь сам он — сухой.       Идеалов не существует. Их вырезают из журналов и таких, бумажных, клеят на стены.       Луи — сухая бумага.       Ксавье ломает в оргазме, а когда он лежит на столе, в неутомимом мозгу происходит анализ. За секунду до понимания: это самый утомивший его секс, — Луи гладит его по волосам, целует в щёку и произносит низким голосом:       — Это было горячо. Ты был горячим…       Через минуту он остаётся один. Засосы горят на коже, словно ожоги.       Из-за гротеска Луи никогда не скроет черту в себе между парнем и мужчиной. Тягучими, чёткими движениями не скрыть мальчишеский страх показаться меньшим, чем тебя преподносят фанатичные умы.       И уж конечно — не словами.       Ты слишком много думаешь. ***       Ксавье наивно думает, что с традицией покончено, после съёмок «И всё же Лоранс». Наивно.       Он берёт Пьера на роль Франсиса почти не думая.       Будучи дома, прописывая Франсиса, Ксавье видел его опасным и отвратительным.       Пьер же в этом образе заставляет ненавидеть его в одну минуту и желать отсосать — в следующую.       Будучи в роли, мужчина смотрит на него тяжело и долго. Он открыт, но это пугает хлеще трупов в гардеробной. Людям нравится Пьер и не нравится Франсис, но Ксавье видит всё как никогда чисто.       Это один человек.       Он мог бы кричать людям: «Бегите, глупцы!», дёргая их за рукава, но это абсурд. Согласно правилам жанра, к нему никто не прислушается.       Ксавье упускает момент, когда жуткий взгляд Франсиса на Тома превращается во взгляд Пьера на него.       Это тот тип мужчины, с которым не боишься никого и ничего. Кроме самого мужчины. С таким ты в безопасности только в двух случаях: когда не знаком и когда находишься у него под боком. И кто знает, что он тебе разобьёт. Сердце или голову.       Потому Ксавье решает, что у него один выход — сблизиться окончательно.       Юноше нравится танцевать с Пьером. В его жизни бывали танцоры и получше, но это не лишает Пьера его привлекательности.       Он давит ладонью на талию Ксавье, хотя достаточно лишь положить её. Прижимает к себе там, где нужно держать дистанцию. Забывает отводить взгляд, как это прописано в сценарии, и пялится. Он рушит всё танго, но это всего лишь репетиция, так что режиссёр не уделяет этому внимание.       И это не единственное «но».       Юноша робеет перед Пьером, таким мужественным, не смеет лишний раз вздохнуть. Он загипнотизированная змеёй мышка. Он просто стоит и ждёт, когда его возьмут.       Они остаются в зале до вечера, прогоняя каждый поворот головы. Их взгляды направлены на губы друг друга, а Пьер волочёт его, безвольного, за собой. Они останавливаются — по сценарию их поцелуй прерывает Агата.       У Ксавье всегда много идей вне сценария.       Он просто стоит и ждёт, когда его возьмут.       Пьер быстрый и грубый. Он не щадит юношу. Его язык, руки, губы — не ласкают. Мужчина заваливает Ксавье на кресло бёдрами кверху, не заботясь об опоре для него. Ксавье выдёргивают из штанов, а когда Пьер задирает ему футболку, её швы трещат.       Ксавье кажется, что это его собственные швы.       На секунду, у Пьера есть девушка. Он серьёзный, мужественный гетеросексуал. Но этого по нему не скажешь, когда он ебёт Ксавье, рыча и разводя в стороны ягодицы.       Пьер слишком много смотрит: на сам процесс, на изгиб спины юноши под ним. В настенное зеркало по левую руку. Вместе они похожи на пару порноактёров любой студии со словом «папочка» в названии.       Его движения жёсткие, никакой прерывистости или потери ритма. Пьер со знанием дела доводит их до оргазма.       Когда всё кончается, он вытирает член о ягодицу Ксавье, целует за ухом и словно извиняется:       — Ты не должен был быть таким горячим.       Сексуальное напряжение между ними сохраняется. Так оно сохраняется между Томом и Франсисом. И всё же Пьер не подходит теперь так же близко, не смотрит долго, как прежде. И не хочет говорить о произошедшем.       Это малодушие.       И оно исключает зрелость.       С грустью и неким удовольствием Ксавье понимает: Пьер всё ещё не мужчина.       Ксавье затягивается, прищуривается, думает. Пьер тушуется под этим взглядом, как любой другой человек. Все тушуются, когда незнакомец видит тебя насквозь.       Ты слишком много думаешь. ***       Ксавье подкуривает сигарету. Он ловит взглядом распечатанный сценарий и вдруг вспоминает своих мужчин. Единственное, что он вынес за свои годы, — все они действительно были мужчинами. Все они были правильными. Ксавье может смотреть на вещи объективно, а потому сознаёт: неправильного не существует. И если мужчина — это то, чего он желает, почему ни с кем из них, столь разных, у него не сложились отношения? Он не одиночка, но и не жаждущий любви юнец. Если бы только кто-нибудь из них пошёл дальше.       Если бы Ксавье чувствовал, что готов пустить их дальше.       Здесь проступает человеческая субъективность. Всё это просто… не то. Мальчики, парни, мужики. Мужественные снаружи — дети внутри, дети снаружи — суровые мужчины внутри. Ксавье не нужно это. Ему хватает этих перепадов в своей жизни, в себе самом.       Если столько разных мужчин — не его тип, то кто же — его? ***       Сценарий готов настолько, что его страницы запачканы исправлениями, связи налажены, подобраны локации и бòльшая часть актёров. «Бòльшая» значит «все, кроме одного». Ксавье делает вид, что просто не знает, кто бы подошёл на роль, разыгрывает спектакль «У меня нет кандидатур» для себя самого. Но он знает. Он знает наверняка, кто будет выглядеть идеально в этом проекте.       Кто-то безусловно красивый. Кто-то высокий. Кто-то с сильными руками и ясными глазами.       Кто-то, в ком сексуальность переплетается с мягкостью, скромность — с уверенностью в себе.       Кто-то, чей номер Ксавье дала Джессика Честейн.       Кто-то, кто не против звонка.       Но Ксавье мешает ещё один «кто-то». Это парень, который сидит над сценарием с сигаретой между пальцев и боится набрать номер, данный ему неделями ранее.       И где его былое бесстрашие?       Он выдыхает, тушит сигарету и берёт телефон.       — Алло?       — Эм, здравствуйте, Себастиан. Это Ксавье Долан, я… я собираюсь снимать фильм, не хотели бы вы прочесть сценарий и, быть может…       — Ксавье, да. Джессика говорила, что ты должен позвонить, месяц назад. Когда можно будет взглянуть на сценарий?       Ксавье слышит улыбку в низком голосе, и у него перехватывает дыхание. ***       Они назначают встречу в небольшом ресторане, куда Ксавье приходит за 10 минут до. Ничего в нем не выдает волнения: пальцы спокойны, спина, обтянутая белой рубашкой, прямая, ноги не дрожат. Ничего, кроме раннего прихода. Впрочем, он думает вовсе не о своём внешнем виде. Ему нужно суметь заинтересовать актёра, а значит, красочно описать его персонажа и дать понять, о чём именно его…       В поле зрения появляется Себастиан, и Ксавье уже не помнит, о чём его фильм.       Боже. ***       Это удивительно для Долана — Себастиан соглашается на участие в проекте за считанные часы. Актёра не смущают ориентация персонажа и наличие постельных сцен в сценарии. Даже тот факт, что партнёр по этим сценам — сам Ксавье.       Когда Себастиан говорит: «Это очень чувственно», просматривая их описание, режиссёр опускает взгляд, непроизвольно закусывает губу. Ресницы трепещут, а щёки краснеют, так что тяжело сказать, двадцать семь ему или семнадцать.       Ксавье уже знает: они сработаются. Только какой ценой ему это дастся? ***       Вся съёмочная группа в восторге от скромного Себастиана. Даже Долан старший высказал восхищение сыну, увидев, какого актёра тот подобрал. Всем всё нравится. Ксавье — тоже. Особенно ему нравится, как Себастиан произносит его имя, как шепчет ему заметки и как трогает за руку.       Да, Ксавье умеет разглядеть талант.       — Ксавье, — слышит он, и сердцебиение учащается, — чем планируешь заняться?       Юноша планировал наконец-то выспаться, но чутьё подсказывает ему ответить иначе.       — Прийти домой и ничего не делать, а что? — неловко улыбается он, и Себастиан возвращает ему нормальную улыбку.       Похоже, этим вечером он скажет своему чутью спасибо. ***       Они сидят на кухне Ксавье — рядом — и иногда касаются коленями. Когда Себастиан начинает говорить, юноша наконец расслабляется: разговоры — это его ниша.       Хотя, на самом деле, ему редко удаётся поговорить с кем-то дольше десяти минут. Чаще всего люди не смотрят так глубоко, как он. Боятся делать это или не задумываются о том, что могут — Ксавье не знает. Но обычно разговоры для него кончаются фразой: «Ты слишком много думаешь».       Он привык, и если сейчас мужчина ответит так же, как все до него, он даже не расстроится. Будет немного больно, однако это только его вина: он сам возложил на Себастиана столько надежд.       Но тот не возникает, и Ксавье продолжает говорить, внимательно слушает, когда с ним соглашаются или критикуют. Он забывается. Ему кажется, что всю жизнь он ходил по полю, собирая нектар в огромный мешок, искал человека, желающего увидеть его старания. И вдруг нашёл.       Свист чайника напоминает о реальности.       — Точно, чай, — вспоминает юноша, и Себастиан вновь улыбается ему. Просто так.       Ксавье достаёт лучший свой сервиз и заваривает свой лучший чай. На душе легко, как не было давно.       Он поворачивается к Себастиану, чтобы спросить про сахар, и остаётся так стоять. Никогда его дом не был столь полноценным, как в этот момент. В момент, когда он видит, как гармонично смотрится этот мужчина в его доме.       Его сердце скачет.       Ему больно дышать и одновременно с этим — он выдыхает от облегчения.       Юноша молчит довольно долго, что заставляет мужчину напрячься.       — Ксавье, всё в порядке?       — Да, — отвечает тот и пытается скрыть участившееся дыхание, — просто не знаю, пьёшь ты чай с сахаром или без.       — Ты поэтому не двигался минуту?       — Да. — Они оба понимают, что Ксавье врёт. Они смотрят друг другу в глаза и видят это понимание.       Никто из них не смеет сказать об этом вслух. Пустяковый момент оказывается важным. Они чувствуют, словно ставят себя на скользкую дорогу этим молчанием.       — Без.       Ксавье ставит перед ним чашку, добавляет в свою ложку сахара и возвращается на место. На своё место рядом с Себастианом.       Забавно, как серьёзно звучит эта мысль в его голове.       Они возвращаются к своему разговору, но теперь Ксавье говорит гораздо меньше. Между ними висят нити напряжения. Не того напряжения, от которого хочется избавиться, не те липкие ниточки. Их тянет друг к другу, и напряжение появляется из-за их сопротивления этой тяге.       — Иногда у тебя такое беспомощное выражение лица, будто ты пытаешься думать обо всём сразу, но человеческий мозг так не умеет, — беззлобно замечает Себастиан.       Ксавье смеётся над этим чуть дольше, чем положено, после чего понимает: он плачет.       Горячие слёзы сразу обжигают его щёки. Они запутывают. Он не понимает сам себя, закрывает лицо ладонями, не в силах остановиться.       Мужские руки касаются его волос, оглаживают, а тёплый голос спрашивает, что случилось.       Ах, если бы Ксавье знал.       Так, поглаживая, руки спускаются на его кисти, убирают их и поднимают его лицо. Ксавье не успевает разобраться, что к чему, когда бросается к губам напротив.       Они мягкие и невероятные. Юноша не столько целует, сколько гладит их своими. И Себастиан отвечает. Он обхватывает его губу, ласкает, аккуратно зажимает между зубами, пока ладони продолжают держать его лицо. Ксавье выдыхает и, расслабляясь в этих руках, приоткрывает рот. Мужчина скользит в него языком осторожно, но без сомнений. Он оглаживает язык партнёра, а руки гладят его скулы.       Они движутся медленно, их поцелуй — мёд. Ксавье отдаёт свой нектар, а Себастиан даёт соты.       Лёгкие словно ужались, поэтому им приходится возвратиться к простому поцелую, чтобы отдышаться.       Ксавье кладёт пальцы на ключицы Себастиана, ладонями касается мышц груди. И они тёплые. Это смешно. У него было множество мужчин, но тёплый Себастиан Стэн, с его сильным телом и мягкими губами, — это всё, что потребовалось, чтобы выбить Ксавье из колеи.       Себастиан отпускает его лицо и отстраняется, но лишь для того, чтобы притянуть юношу ближе. Ксавье садится боком на его колени, удивлённый и даже смущённый. Но покорный. Мужчина смотрит в его глаза так искренне, что у юноши не остаётся сомнений насчёт серьёзности происходящего. Его тянет обратно к этим губам.       Теперь они касаются друг друга каждой частью тела. Новый поцелуй интимней. Они становятся смелее: Ксавье пропускает пальцы через тёмные волосы, а Себастиан сжимает пальцы на мальчишеской талии. Второй рукой он держит его загривок, предугадывая желание партнёра с каждым поворотом его головы.       Ксавье выпускает дрожащий вздох, и мужчина пользуется случаем — припадает к его шее. Сзади он давит на неё кончиками пальцев, а спереди — целует и горячо в неё выдыхает. Юноша в его руках издаёт непонятный звук: протест или разрешение? Он благодарно хватается за его запястье, и Себастиан понимает: это разрешение.       Ксавье чувствует, как мужчина осторожничает. Эта нежность разбивает ему сердце, потому что тяжело вспомнить, когда в последний раз с ним так обращались. Одновременно с этим ему хочется, чтобы Себастиан был напористей. Ему хочется, чтобы тот оставил засосы на его теле.       Ксавье тянет к губам его кисть и покрывает её поцелуями в приступе поклонения.       Они сидят так, пока в комнату не закрадываются сумерки.       Себастиан отрывается от него и серьёзно смотрит в глаза. Серьёзно и грустно. Ксавье понимает, что ему нужно отпустить мужчину, но понимание не придаёт сил. Тем не менее, после ещё одного поцелуя он встаёт с его колен и застывает. Так и стоит спиной к Себастиану. Слышит, как он поднимается, как сглатывает, но не чувствует в себе силы обернуться.       Себастиан словно понимает то, чего не может понять Ксавье, потому что перед уходом он кладёт руки на бёдра юноши и в последний раз целует его в шею, долго и сильно.       Ксавье возвращается в реальность, только когда хлопает входная дверь.       Он выпадает из неё вновь, когда перед сном видит в зеркале засос на шее. ***       Когда Джессика рассказывает ему про какого-то Долана, который приходится ему будущим мужем, Себастиан сдерживает порыв повертеть пальцем у виска. Девушка добавляет, что это замечательный парень, за которого она ручается, и советует посмотреть пару его фильмов или хотя бы на него. Очевидно, она шутит, но всё же актёру кажется: веет с её стороны некий дух авантюризма. Поддаваясь ему, Себастиан гуглит фотографии этого Долана. Впоследствии он поддаётся красоте юноши — мужчина смотрит фильмы, им срежиссированные.       Каждая картина для него — удивление. Претенциозные диалоги и смелый взгляд на отношения мать-сын в «Я убил свою маму», переживания и подавленность героев в «Воображаемой любви», не отпускающее напряжение и недосказанность в «Томе на ферме».       Или так: занимающийся сексом Ксавье, дрочащий Ксавье, танцующий танго Ксавье.       Даже если Себастиан развлекался с парнями прежде, он никогда не западал на них. Тем более в Интернете.       С другой стороны, как здесь не стать одержимым? В одном фильме юноша скулит, работая рукой, в другом — обдолбанный повинуется рукам партнёра, в третьем он и вовсе закидывает голову, мнёт руками спину партнёра, пока тот его трахает.       После этого Себастиан узнаёт о твитах, ещё чуть погодя он выслушивает вопросы фанатов и, по-видимому, шипперов о Ксавье. Этот ажиотаж вокруг их «парочки» не силён, но стабилен. Так что мужчина не удивлён, что в один из дней Джессика говорит ему:       — Я дала твой номер Ксавье Долану, если помнишь его. Он позвонит насчёт участия в фильме.       Себастиан может сказать, что не волнуется об этом, но не может сказать, что не ждёт звонка.       Через три недели ему определённо надоедает ждать. Взять у Джессики номер одарённого режиссёра и позвонить самому тоже не представляется возможным. Может, Ксавье уже передумал, а он будет ему докучать и навязываться.       Но Ксавье не передумал и не отказался от него. Он звонит в начале четвёртой недели и, прежде чем успевает объяснить ситуацию, слышит: «Когда можно будет взглянуть на сценарий?»       Так Себастиан узнаёт, что у Ксавье голос, как у задумчивого подростка.       Двумя днями позже Себастиан узнаёт, что в жизни Ксавье такой же красивый, как и на экране.       Они сидят в ресторане, обсуждают работу, и Себастиан просит взглянуть на сценарий уже сейчас. Конечно, это желание накатывает, когда он узнаёт, что претендует на персонажа, парня которого собирается сыграть Ксавье.       Неужто этот грустный канадец не шутил, когда говорил о Себастиане в романтическом контексте?       Актёр находит в сценарии постельную сцену. «Клеман прижимает Тьери грудью к стене», «Тьери выставляет бёдра», «Клеман шепчет ему на ухо свои планы на эту ночь».       Себастиану не нужно напрягать воображение, чтобы представить Ксавье на месте Тьери, а себя — на месте Клемана. Он уже видел, как стонет Ксавье, как выгибается и как раскрывает губы, когда ему хорошо.       — Это очень чувственно. — Говорит он, но лжёт.       Это горячо.       В тот же день актёр даёт своё согласие. Через неделю они приступают к работе. Ещё через неделю он знает всё о Ксавье, что можно знать постороннему. Он слушает каждое его слово и каждое слово о нём. Весь мир неожиданно сужается до грустных глаз и неловкой улыбки. Себастиан знает о Ксавье чертовски много: факты из детства, трагические истории из школы, значения тату. Он даже рассказывает мужчине о моментах в своих фильмах, за которые ему стыдно перед самим собой.       Чем он заслужил это, Себастиан не понимает всего пару дней. Вскоре он замечает долгие взгляды в его сторону и короткие — на его губы.       Похоже, Ксавье действительно не шутил ещё месяцами ранее. Ему нравится Себастиан.       А Себастиан… Себастиан плывёт рядом с Ксавье и не может найти себе места, когда того нет поблизости, ищет встречи с ним и не хочет прощаться в конце рабочего дня. Да, ему определённо нравится Ксавье.       Поэтому однажды ему надоедает выжидать, и он попросту напрашивается к юноше на чай. День изо дня они общаются всё больше, но им этого мало. Себастиан видит это и собирается исправить.       Его дом обставлен, словно здесь живут подросток и бабушка. Наверное, это потому, что в Ксавье живут мрачноватый подросток и зрелый человек. Чётче всего Себастиан видит это, когда юноша находится рядом с ним, потому что именно тогда он больше всего похож на подростка: невысокий, с мышцами, но тонкой — для мужчины — фигурой, растрёпанный. Он смотрит снизу вверх своими большими умными глазами, и Себастиан не помнит, чтобы видел что-то столь же очаровательно-сексуальное прежде.       Для него не удивительно окончание вечера: он и не думал, что сможет удержаться. Но напор собственных чувств — вот что удивляет. Если в начале всего этого Себастиану казалось, что им движет любопытство, то теперь… Мужчина не знает, что им движет, когда он сажает юношу на колени, направляет его, касается каждой части тела.       Но если быть честным, ответ приходит сам. Сразу после осознания, что он оставил засос на юноше.       Он влюбился в Ксавье. ***       Следующие два дня у Себастиана выходные, и юноша думает отменить их на правах режиссёра. Он не находит себе места первое время, но страх испортить аутентичность своей работы сильнее, потому Ксавье заставляет себя работать головой. Игнорировать сердце.       Ксавье думает о границах Себастиана, думает, где кончается в нем мужчина, а где начинается мальчик, парень. Размышления на удивление ни к чему не приводят. Юноша чувствует себя беспомощным и окончательно запутавшимся. Он разобрал на детальки столько мужчин, а теперь не может разобраться в одном единственном.       Кажется, с Себастианом всё будет иначе.       Они видятся на третий день после произошедшего в доме Ксавье. Их встреча происходит уже на площадке, потому что Себастиан проспал. Это не даёт Ксавье узнать, был ли их поцелуй единичной акцией или это продолжится. Тогда, в сумерках, всё казалось серьёзным. При свете дня его одолевает скептицизм. Порой ему даже кажется, что мужчина обо всём забыл.       Себастиан улыбается юноше украдкой, и тот выдыхает.       Он не забыл. ***       Когда работа закончена и все собираются по домам, Себастиан ловит Ксавье за трейлерами и заталкивает между ними. Они страстно целуются, мужчина зажимает его между своим горячим телом и холодной стенкой трейлера. Чувство времени отступает под напором Себастиана.       Проходят минуты, прежде чем они успокаиваются. Прежде чем горячие руки исчезают с его талии, Себастиан слышит:       — Все дни мечтал об этом.       Так он и исчезает.       Вечером Ксавье вспоминает руки, отдрачивая себе, вспоминает длинные пальцы, проникая в себя своими. Кончает, вспоминая взгляд.       На следующий день Себастиан приходит раньше нужного, поэтому когда Ксавье заходит в гримерку, его встречают поцелуем.       — Больше никаких тебе выходных. — Шепчет юноша, и Себастиан смеётся в его губы.       Он сходит с ума. ***       Они говорят о развитии персонажей, о том, как противофазно у них это происходит и как они не могут подстроиться друг к другу углами и впадинами. Обсуждают детали предстоящей сцены, планируя сделать отсылки. Тренируются чувствовать, говорить на одном языке тела и сбиваются на поцелуи. Это тоже хорошая тренировка.       Двое делают всё, но молчат о том, что между ними происходит. Ни слова на эту тему, ни попытки обсудить. Быть может, им не хочется рушить ту лёгкость и тот трепет, что бывает только в начале отношений. Оба понимают: этой ночью они пойдут до конца.       И оба молчат.       В конце концов, им так же хорошо молчать вместе, как и разговаривать. ***       Между щелчком замка и крепкой хваткой на его бёдрах проходит миллисекунда. Ксавье позволяет Себастиану прижать их к своему члену. Мужчина не раздумывая смещает одну руку на пах, другой он хватает шею юноши, заставляет наклониться в его сторону. Губы припадают к шее, и Ксавье ахает, когда понимает: Себастиан обновляет его засос. Это так возбуждает юношу, что он не сразу замечает, как медленно расстёгиваются все пуговицы на его одежде.       Мужчина поворачивает его к себе. Ксавье не успевает остановиться — он протягивает руки к телу напротив, жадно оглаживает, спешит раздеть. Пуговицы поддаются моментально и даже расстёгиваются сами на широкой груди.       Господи, он готов прямо сейчас встать на колени перед этим мужчиной.       Вместо этого Себастиан сам встаёт перед ним на колени. Он снимает с юноши штаны, не забывая провести ладонями по ногам. Смотрит снизу вверх, но взглядом, обещающим выебать.       Ксавье кажется, что это он на коленях.       Себастиан поднимается, чтобы снять с него рубашку, и хватает за скулы, с силой сминая его губы. Он разрывает поцелуй, лишь чтобы удостовериться: возбуждённый Ксавье с влажным покрасневшими губами и прикрытыми глазами — мокрый сон. Он подхватывает этот мокрый сон на руки. Найти спальню в небольшом доме — не проблема. Это всегда самая дальняя комната. Пока Себастиан несёт своё тяжкое бремя, он покусывает его ухо, и по вздохам можно понять, что бремени это нравится.       Вопреки ожиданиям Ксавье, мужчина осторожно кладёт его на кровать. Осторожно до последнего миллиметра между ним и одеялом. Потому что Себастиан Стэн — это сильные заботливые руки. В них Ксавье чувствует себя защищённым от всего мира, но беззащитным перед этим мужчиной. И он соврёт, если скажет, что от этого у него не встало ещё больше.       Мужчина ложится сбоку и обнимает его за талию, тогда как вторая рука оказывается у его губ. Она гладит их, мнёт, позволяет целовать себя и обхватывать кончики пальцев. Себастиан чему-то улыбается, неосознанно закусывая губу, и Ксавье в порыве берёт его пальцы глубже.       Он не представляет, как кто-либо может быть ещё горячее.       Пальцы выскальзывают из его рта. Они нежно скользят вниз, оставляя подбородок влажным, ещё ниже, по груди и до резинки трусов.       Ксавье кажется, это затишье перед бурей.       Он не успевает подумать о своей правоте, когда Себастиан сжимает его эрекцию. Ксавье никогда не было так хорошо от простых прикосновений к члену, но с этим мужчиной его матрица даёт сбой. Ему кажется, что он застревает в текстурах от того, как же хорошо чувствовать всё это вокруг: руки, пресс, губы, дыхание и взгляд. О да, как же он на него пялится.       У Себастиана в жизни так не стояло. Юноша послушно подаётся бёдрами за его рукой, держится за его шею, он старается поймать его губы, но стоны и опытные ладони мужчины этому мешают.       Ксавье прекрасен.       В памяти всплывает, как юноша изгибался под другим мужчиной в своём первом фильме, каким сексуальным он казался уже тогда, будучи двухмерным. Сейчас же он возбуждает настолько сильно, что на секунду у Себастиана темнеет в глазах.       Наконец он стягивает бельё с крепких бёдер и смотрит на член с блестящей головкой. На белых трусах остаётся большое влажно пятно. Всё это похоже на хорошую порнушку, в которой актёры не притворяются.       Мужчина видит, как рука Ксавье нащупывает что-то под подушкой. Смазку, как ни странно. Себастиан лишь надеется, что она появилась там не из-за схожей ситуации с другим мужчиной.       Откровенность, присущая Ксавье везде, не даёт ему задуматься над этим серьёзнее:       — Думал о тебе вчера, — признаётся он, — вспоминал твои пальцы.       — А ты у меня плохой мальчик, да, Ксавье? — Спрашивает мужчина и выгибает бровь.       В этой фразе слишком много всего и сразу, и, если бы он был девчонкой или омегой, он бы сказал, что течёт от Себастиана Стэна.       — Боже, трахни меня, — вместо этого молит он.       Мужчина встаёт на колени рядом с ним, чтобы выдавить на пальцы смазку, и тогда Ксавье замечает, что он всё ещё в джинсах. Юноша оценивает размеры, понимая: с ними тяжело уместиться в джинсах. Он стягивает разом штаны и бельё, оглаживая выпуклость по ходу дела. Когда Ксавье наконец видит огромный член таким, каким и представлял, он моментально тянется к нему, но Себастиан предупреждает его действия. Уже свободный от одежды, он нависает над ним, и юноша дрожит.       Себастиан шепчет:       — Какой же ты красивый.       И вставляет в него пальцы. Не выжидая, он откровенно заталкивает их в Ксавье, не щадит, потому что знает, знает заранее, как нравится ему подобное обращение.       — Не могу дождаться, когда войду в тебя, — произносит он с прищуром. Каждое его действие всё дальше уносит крышу Ксавье.       Мужчина хватает его за талию, переворачивается вместе с ним так, словно это легко, и вот, юноша уже на его коленях, потерянный, такой горячий.       — Садись.       И в этой комнате не находится тех, кто может отказать этому мужчине.       Ксавье осторожно опускается на Себастиана и понимает, как давно в нём не было такого большого члена. Края его входа растягиваются так, что сомнений не остаётся: он поплатится за своё наслаждение завтра. Но это только заводит. Себастиан держит его за бёдра, направляет при каждом движении, задаёт ритм — делает всё, чтобы у Ксавье была иллюзия необходимого ему контроля, и не было понимания, что весь контроль давно в руках у мужчины.       Он перестаёт отдавать себе отчёт о происходящем, когда начинает скакать на члене Себастиана.       Ответная реакция разжигает его ещё больше.       Его челюсти сомкнуты, взгляд исподлобья не отрывается от Ксавье ни на секунду, руки держат его, как никогда жёстко. И, Господи, как же охуенно он трахается.       Юноша отклоняется назад, высоко стонет, пока Себастиан остервенело вгоняет в него свой член. У них обоих стоит так, что можно сыграть в теннис, думает Ксавье, но удар о простату прекращает поток мыслей и развязывает ему язык.       Он возвращается к широкой груди мужчины. Он стонет во весь голос. Он просит дать ему ещё.       Себастиан с силой опускает юношу на себя, подчиняя, но тот не может просто перестать двигаться на этом крепком члене, поэтому он продолжает елозить бёдрами.       Неугомонный.       Себастиан кусает его за тонкую кожу на ключицах, тут же засасывает её в рот. Так у Ксавье появляется новый засос.       — Блять, блять, чёрт, — как в бреду стонет он.       Мужчина не ослабляет хватку на его бёдрах. Он двигается, не выходя, раз за разом попадает по простате. Себастиан просто наслаждается видом обезумевшего Ксавье.       С его умом тоже не всё в порядке. Он приставляет большой палец к мягким губам и, когда его впускают, наслаждается сразу двумя вещами: мягким языком на подушечке пальца и видом сосущего Ксавье. За хорошую работу он позволяет юноше вновь объезжать его член.       Стоит ему убрать палец, Ксавье проталкивает свой язык в его рот, кусает его за губы, получает за это шлепок. И стонет, стонет, стонет. Твою мать, почему он стонет, будто обучался этому в школе порноактёров.       — Кончи мне на лицо, — выдыхает он, жалостливо сводя брови, словно его не трахают здесь, а пытают.       — Нет, — низко отвечает ему Себастиан, когда удивление проходит.       — Пожалуйста, — пищит Ксавье.       Мужчина готов дать ему всё, но сдерживает себя.       — Нет, ты не получишь этого, — с тенью улыбки говорит он, — но если будешь послушным, я кончу тебе в дырку.       — Чёрт, Себастиан, пожалуйста.       Мужчина действительно готов дать ему всё.       Одной рукой он отдрачивает Ксавье, а другой хватает его за волосы, не позволяя двинуться. Так юноша оказывается неподвижен, пока Себастиан ебёт его с новой силой. Всё, что ему можно, — это трогать его руками, поэтому он цепляется за широкие плечи, колотит мужчину по спине, когда терпеть натиск невмоготу, даже царапает пару раз.       Себастиана это лишь подстёгивает.       Юноша выстанывает его имя, и мужчина понимает, что не выдержит этого больше. Оставляя синяки на влажных бёдрах, он наполняет Ксавье спермой. Как и обещал.       Ксавье кончает в руку Себастиана с вымученным стоном и падает ему на плечо. Мужчина не опускает руку. Он обнимает его и не даёт отстраниться. Хотя тому и не приходит подобное в голову.       Себастиан аккуратно укладывает их на кровать. Ксавье чувствует себя хорошо. С каждым разом всё лучше, когда Себастиан рядом. И потому мысль, яркая, как вспышка молнии, осеняет его. Она почти осязаемая и освещает всю комнату.       Все его мужчины всегда стояли на границе возрастов, категорий зрелости. Их жизнь — градиент от мальчика к мужчине, поэтому они всегда на какой-то меже.       А Себастиан?       Он настоящий. Все его переходы Ксавье видит собственными глазами. Себастиан не боится быть собой, потому он весь — градиент. Он весь — гармония.       Себастиан гармоничен.       Ксавье смешно от того, какой долгий путь он проделал до простого понимания, что ему нужен мужчина, который сделает его мир гармоничным. Дополнит собой то, что неугомонный юноша никогда не дополнит в одиночку.       Он поднимает голову, чтобы рассказать ему обо всём, но Себастиан его опережает:       — Ты очень много думаешь, — слышит он в который раз за свою жизнь, но впервые в этой фразе нет упрёка.       Тяжело в это поверить.       Кажется, Себастиану ничего не нужно объяснять.       Кажется, Себастиан знал куда больше всё это время.       Ксавье испытывает непреодолимое желание раствориться в поцелуе.       — А сегодня будет чаепитие?       — Если только оденешь меня в маленький костюмчик.       От тёплого смеха над ухом Ксавье счастливо вздыхает.