Things You Have To Get Used To When John Dorian Is Your Boyfriend

1. Публичность Позволь кому угодно подумать, что у тебя есть слабость, и о тебя вытрут ноги. Так можно было подытожить весь опыт, который он приобрел в жизни. Это не имело никакого отношения к тому, что он был гомофобом. Потому что он им не был. Он не был гомофобом ни в малейшей степени, и, в общем-то, это было к лучшему, учитывая, что теперь он спал с другим мужчиной. И все же, когда это началось, он подумал, что разумнее будет хранить это в тайне ото всех как можно дольше, потому что клиника никогда не была зоной «гомофобам вход воспрещен». Любая слабость или намек на слабость понизила бы его статус и поставила бы под угрозу его карьеру или карьеру Джей Ди, и он не собирался этого допустить. Он знал, что рано или поздно Джей Ди сломается. Начиная с утра того дня, когда это случилось впервые, он был как на иголках — Джей Ди почти летал по клинике с блаженной улыбкой на лице и пританцовывал, когда думал, что никто не видит. Что, надо признать, было довольно лестно. Джей Ди не умел скрывать своих чувств: это делало его отвратительным лжецом и потрясающим человеком для обожания. Как он ни пытался это скрыть, любовь и счастье все равно вырывались наружу, просачивались, как свет из-под двери. Это заставляло Перри чувствовать себя так, как когда он впервые спас жизнь пациента: подождите, это был я? Я это сделал? Но к восьмому дню начало казаться, что парню все-таки удастся сохранить секрет. В тот день пациенты Джей Ди и Перри были сконцентрированы в противоположных концах клиники, и они почти не виделись; в тот вечер Джей Ди ушел куда-то с Карлой и Тёрком, а Перри остался дома смотреть телевизор. На следующее утро Перри так громко кричал на миссис Гарсиа (хроническая эмфизема, обостренная сигаретами, курение которых она упорно отрицала), что Келсо услышал его с парковки, где он — …пытался наслаждаться своим сэндвичем с копченой говядиной! Меня не волнует, что тебя так взбесило, Перри: перепоручи миссис Гарсиа другому врачу, а если ты еще когда-нибудь нарушишь мой перерыв на копченую говядину, я заставлю тебя пожалеть, что ты вообще родился на свет! Перри что-то невнятно проворчал в ответ, не в силах собрать воедино подлинную ярость, необходимую для хорошего оскорбления. Он перешел черту, и теперь миссис Гарсиа никогда больше не доверится ему и не будет чувствовать себя комфортно в его присутствии, и все это потому, что он был чертовски напряжен из-за отсутствия Джей Ди в течение целых двадцати четырех часов. Жалкое ничтожество. Он написал Джей Ди, что ждет его в ординаторской, и побил сразу несколько рекордов по скорости, чтобы оказаться там первым, лишь для того, чтобы обнаружить, что она уже занята доктором Дагом «Как, черт возьми, этот придурок закончил медицинский институт?» Мёрфи. — Эй ты, Обоссанные Штаны, — сказал он со свистом, — я сегодня в великодушном настроении, так что даю тебе целых десять секунд, чтобы убраться отсюда. Десять… девять… восемь… семь… Доктор Мёрфи схватил бумаги, над которыми он раздумывал, и вылетел из комнаты в унизительном порыве. Перри начал прохаживаться. Через пять минут вытаптывания плитки на полу и отпугивания любого, кто пытался сунуться в ординаторскую, Джей Ди наконец появился. Перри схватил его за воротник рубашки и втащил внутрь, подальше от двери и окон. — Почему так долго, черт возьми? Я написал тебе целых пять минут назад! — Я срезал путь через педиатрию… — Придержи эту мысль, — сказал Перри, притягивая Джей Ди к себе и крепко его целуя. Рот Джей Ди на вкус был слаще, чем обычно. Когда он прервал поцелуй, он усмехнулся и легонько шлепнул Джей Ди по затылку. — Новичок, ты что, стащил леденцы? Джей Ди смущенно улыбнулся. — Голубые на вкус как малина. — Синди, я знаю, что это легко, но поверь мне: кража конфет у малышей заставляет чувствовать себя подлецом. — Проверял на личном опыте? — Клянусь Богом, ты можешь подумать, что Джек усвоил важный жизненный урок, который я ему преподал, но нет. Парень четыре часа не затыкался, — он покачал головой. — Но я позвал тебя не для того, чтобы читать лекции по этикету. — А для чего, для поцелуя? Потому что я всеми руками за. — Нет, это была просто премия. Вот, — он передал Джей Ди историю болезни миссис Гарсиа. — Этой пациентке необходимо одно твое умение, которого у меня нет. — Жонглировать бутылками? — Вежливо разговаривать с людьми, которых я презираю. Палата 165. Пошел-пошел! Джей Ди кивнул, развернулся и ушел, не отрывая глаз от истории болезни. Перри несколько секунд смотрел ему вслед, а затем встряхнулся. Нельзя, чтобы люди подумали, будто ему нравится задница Джей Ди, даже если это так. Особенно если это так. Через несколько секунд он осознал, что без миссис Гарсиа на руках ему практически нечего делать в ближайшие полчаса. У него было много бумажной работы, поэтому, естественно, он отправился к сестринскому посту донимать Карлу. Карла на секунду оторвалась от кипы бумаг и чуть нахмурилась, увидев, что Перри широким шагом направляется к ней (он весь сиял; черт, но поцелуй с Джей Ди заставил его почувствовать себя настоящим королем). — Разве у вас нет пациентов? — спросила она, вновь возвращаясь к документам. — В сущности – нет. Поэтому я и стою здесь и разговариваю с тобой, — он прислонился к стойке. — Клянусь Богом, у этой женщины в 165-й осталось не больше пяти квадратных сантиметров действующих легких, а она до сих пор не собирается бросать курить. Можешь в это поверить? Карла улыбнулась, все еще не глядя на него. — Привычка есть привычка, даже если она тебя убивает, — сказала она. — У многих людей не хватает силы воли остаться в жизни без опоры. Он энергично кивнул. — Да уж, это точно. Люди в большинстве своем такие слабаки. Она приподняла бровь. — А сколько в месяц вы тратите на виски? — Эй, ну это совсем другое. Я не зависим от виски. Она взглянула на него и изогнула шею, как персонаж какой-нибудь плохой комедии. — Да неужели? — Я употребляю виски. Да, иногда я употребляю полбутылки за вечер. Но это совсем не то же самое, что… Карла неожиданно встала и коснулась его лица. — О Господи, у вас губы синюшные! Вам холодно? Вы были на улице? — Что? Синюшные? О чем это она, черт возьми? Он огляделся в поисках зеркальной поверхности и заметил, что Лаверн с помощью компакт-диска подглядывает за сестрой Тисдейл, флиртующей с доктором Микхедом; он выхватил его, игнорируя протесты Лаверн, и высунул язык. Язык был окрашен в неприятно-синий оттенок, как и губы. Это могло означать переохлаждение, если не учитывать того, что он был тепло одет и чувствовал себя превосходно; или это могла оказаться какая-то циркуляторная проблема, если не учитывать того, что раньше ничего подобного не случалось и никаких других симптомов не было. — Странно, — сказал он, кладя диск на место. — Возможно, мне стоит… — Не знаю, почему вы так злились на миссис Гарсиа, — сказал Джей Ди, подходя к нему сзади с историей болезни в руке. — Я сказал ей, что если она не бросит курить, то не доживет до вечеринки в честь пятого дня рождения ее внучки, и она разрыдалась и попросила никотиновый пластырь. Честное слово, доктор Кокс, быть милым с людьми не так уж трудно. Почему вы все на меня пялитесь? У меня что-то на лице? — он засунул историю болезни под мышку и обеими руками потер лицо. – Все, убрал? ВШУХ! Карла оглянулась через плечо. Перри проследил направление ее взгляда: Лаверн исчезла, ее стул все еще вращался. Карла повернулась к Перри и устремила взгляд сначала на рот Джей Ди, потом на его. — Я очень надеюсь, что у вас есть невинное объяснение для этого. Джей Ди нахмурился. — Для чего? — он перевел взгляд на Перри. – Ой, класс, мы сочетаемся! О черт. Перри тихо застонал и начал биться головой об стойку. Сквозь глухой стук в голове он едва слышал, как Карла быстро говорит с Джей Ди, задает один вопрос за другим все более и более высоким голосом, и невнятное бормотание Джей Ди в ответ. На пятом ударе он умудрился стукнуться тем же местом, что и на четвертом, и на этот раз получилось действительно больно. Он резко выпрямился и зажал ладонью рот Джей Ди. — Да, — сказал он Карле. — Около недели назад. Не твое дело. Теперь ты закончила совать нос в чужую личную жизнь? Он опустил ладонь. Карла уставилась на него, потом на вытаращившего глаза Джей Ди. — Вы! У вас двоих будут большие неприятности! — сказала она, переводя палец с одного на другого, а затем унеслась прочь. — О Господи, — простонал Джей Ди. — Как думаешь, сколько времени пройдет, прежде чем она снова заговорит с кем-нибудь из нас? — Не знаю, но это будет гораздо дольше, если ты прямо сейчас не догонишь ее и не извинишься. — Извинюсь? За что мне извиняться? Это была твоя идея держать все в секрете! — Первое: она злится на тебя сильнее, чем на меня, потому что не ждет от меня, что я буду рассказывать ей хоть что-то, если это не вытаскивают из меня клещами, в то время как ты, в противовес, с трудом удерживаешься от того, чтобы не поведать миру во всех подробностях о том, как ты утром сходил в туалет. Второе: как только у нее появится возможность, она расскажет обо всем своему мужу… — О, Тёрк уже знает. — Что?! — Я не говорил ему! Он просто — у нас с Тёрком что-то вроде духовной связи. Единственным вариантом, при котором он бы не узнал, было бы мне провести всю последнюю неделю в Абу-Даби. И даже в таком случае, думаю, он бы все равно догадался. В смысле, если бы я собрался уехать в Абу-Даби ни с того ни с сего, это бы определенно означало, что у меня есть что… Перри свистнул. — Давай вернемся к той части, где ты собирался извиниться перед Карлой. — Да, я должен… Перри подтолкнул его. — Да, ты должен. Джей Ди вздохнул, сделал глубокий вдох и быстрым шагом направился вниз по коридору. — Новичок! — крикнул Перри, прежде чем он скрылся из виду; Джей Ди развернулся, чуть запнувшись. — Ты свободен сегодня вечером? По лицу Джей Ди расплылась улыбка, и у Перри опять возникло это чувство «только-что-спас-чью-то-жизнь». — Еще бы! — крикнул он в ответ, поднял два больших пальца, вновь развернулся, споткнулся о собственную ногу и рухнул на пол. Перри пришлось развернуться и начать идти, лишь чтобы скрыть то, как сильно он смеялся. Когда он завернул за угол, он натолкнулся на пугающе высокого уборщика-без-имени, который шваброй преградил ему путь и сунул диктофон ему под нос. — Ходят слухи, что у тебя роман с Неуклюжим Доктором, — сказал он. — Можешь это подтвердить? Или, — запоздало добавил он, — полагаю, ты начнешь это отрицать, но я знаю, что ты лжешь. У меня есть особые силы. Перри сверкнул глазами, схватил диктофон, выключил его и швырнул через плечо. — Без комментариев, — ответил он, и выражение лица уборщика, когда он опустил швабру и нагнулся за диктофоном, практически стоило осознания того, что к этому времени Лаверн наверняка уже охватила всю аудиторию клиники, включая лаборантов, работников кафетерия и того лысого парня в очках из местного комитета по управлению недвижимостью. И Келсо, который использует это как еще один повод делать жизнь Перри несчастной. Чертов Новичок и его чертовы леденцы. Он облизнул губы, на которых все еще сохранялся едва уловимый вкус малины. В любом случае, никто не отменял компенсации. ~ 2. Близость Однажды утром образовался некоторый промежуток между временем, когда Перри проснулся, и временем, когда зазвонил будильник и разбудил Джей Ди, и в этот промежуток Перри не мог не обратить внимания, что они переплелись, как носки в ящике. Это было странно, потому что он был уверен, что засыпали они раздельно, возможно, чуть соприкасаясь, но не обжимались. А именно это они сейчас и делали. Обжимались. Кхм. Он начал выпутываться, осторожно, стараясь не разбудить Джей Ди, но тот лишь прижался к нему ближе, когда он попытался отодвинуться. Перри не мог придумать способ выбраться из этого дурацкого узла из двух человек, не побеспокоив парня, а будить его ему не хотелось, ведь у Джей Ди на носу была двенадцатичасовая смена. Поэтому он просто лежал и мысленно ворчал до тех пор, пока будильник не разразился звоном, и Джей Ди не зашевелился у него в руках, невнятно пробормотав что-то вроде «ванильный крем?». (Джей Ди иногда разговаривал во сне, обычно неполными предложениями. Он бормотал фразы типа «блохи гориллы», или «вечеринка в нижнем белье», или «сожги мой тост» Перри в грудь или шею, или в подушку, и когда Перри просыпался и слышал это, ему всегда становилось любопытно, что же снится Джей Ди. Но, разумеется, не настолько любопытно, чтобы спрашивать об этом или хотя бы слушать, когда Джей Ди сам делился информацией. Нельзя позволять людям рассказывать тебе о своих снах, если, конечно, они не достаточно неприличные — чтобы собрать материал для шантажа.) — Пора вставать, Новичок, — сказал Перри, чуть толкая его. — Надо идти на работу. Джей Ди потянулся и встряхнул головой, как собака после купания. — Доброе утро, — сонно произнес он. Он отвернулся, зевнул, затем снова повернулся к Перри и улыбнулся. — Рад видеть тебя. Он говорил это каждое утро, и Перри не мог понять, почему. — Ты же видишь меня каждый день. Джей Ди пожал плечами. — Я рад видеть тебя каждый день, — ответил он, выскользнул из узла, в который они сплелись, так легко, будто они вовсе не соприкасались, и направился в ванную. (В ванной теперь образовалась целая батарея продуктов по уходу за волосами, большую часть которой Перри даже не мог идентифицировать, расставленная на столике в алфавитном порядке; иногда он переставлял их, отчасти потому, что ему нравилось пакостить Джей Ди, а отчасти в качестве напоминания, что это все еще его территория, хотя Джей Ди и перетащил сюда добрую половину своих вещей и чаще спал здесь, чем дома. Иногда он поднимал этот вопрос; Перри все отрицал. «Стефани, ты правда думаешь, что меня настолько волнует твой личный салон, который ты тут устроила, что я захочу организовать диверсию? Честное слово, меня это вообще не колышет».) Перри зевнул, потянулся и начал одеваться. Он подвез Джей Ди до работы. (— Можно выбрать музыку? — Нет! Нет! Тысячу раз нет! Хочешь, чтобы у меня в голове весь день играли «Backstreet Boys»? И даже не думай подпевать. Я предупреждаю, если ты это сделаешь, то кое-кто будет выпотрошен, а вряд ли можно заниматься сексом с человеком после того, как ты его выпотрошил, так что ради нас обоих держи рот на замке!) В связи с невиданной щедростью Бога, в которого Перри верил только по четным вторникам при убывающей луне, они в последнее время нечасто виделись в клинике, а это означало, что они могли проводить время вне работы вместе, не доводя друг друга до белого каления. Но часы их работы все равно оставались примерно теми же, и Перри надеялся, что, как обычно, встретит Джей Ди в кафетерии в обеденный перерыв. (Обычно они не ели вместе, потому что обедать с Джей Ди означало обедать с его друзьями, и хотя Перри обожал Карлу и, хоть и не признавал это, но все же испытывал уважение к Тёрку и больше не был одержим мыслями об убийстве при звуке голоса Эллиот и даже мог смириться с присутствием Нервного парня, если тот не приближался к живым пациентам, вещи, которые они обсуждали, заставляли его чувствовать себя… ну… старым. Именно поэтому в тех редких случаях, когда он мог достаточно расслабиться в присутствии такого количества жутко раздражающих людей, чтобы они могли разговаривать, не заканчивая каждое предложение пронзительным «правда, доктор Кокс?», после второй попытки он признал это неудачной идеей и теперь ограничивался кивком Джей Ди из-за собственного столика и изредка встревал в диалог, когда слышал что-то любопытное.) Но в тот день он не видел Джей Ди, когда стоял в очереди за гамбургером, или когда ел гамбургер, или когда игрался с фруктовым салатом, или когда кидался кусочками фруктов в Нервного парня. К тому времени, когда ему стало скучно, он уже смирился с тем, что не увидится с Джей Ди до вечера, и теперь морально готовился забрать результаты анализов мистера Джонсона. Он был на 99% уверен, что у парня рак яичек, и не слишком-то предвкушал предстоящий разговор. (Вообще-то это было еще одной из причин, по которой ему не хватало Джей Ди: теперь, когда период наставничества Перри закончился, они, по сути, больше не работали вместе, и Джей Ди должен был быть самостоятельным врачом без спасательного круга, но они пришли к бессловесному соглашению — Перри вмешивался, когда Джей Ди нужно было припугнуть или принудить к чему-то своих пациентов, а Джей Ди вмешивался, когда Перри нужно было успокоить или подбодрить своих. Это значительно упрощало обоим жизнь, потому что им не приходилось делать то, что у них выходило отвратительно.) Он забрал результаты, и, к его радости и удивлению, у мистера Джонсона не оказалось рака яичек, и вообще ничего более опасного, чем просто избыток жидкости, удаление которой — обычная амбулаторная процедура. Он сообщил приятные новости и отправился на поиски Джей Ди, чтобы поделиться с ним, но когда он увидел его в интенсивной терапии, тот как раз реанимировал пациента, и Перри точно знал, что лучше не прерывать его. (Джей Ди был уверен в себе в экстренных ситуациях больше, чем когда-либо раньше; он не стал таким же хладнокровным, как Барби, но неплохо справлялся самостоятельно. Это всегда заставляло Перри с болью задумываться о тех случаях, когда Джей Ди больше в нем не нуждался, а потом он вспоминал: Джей Ди любит его. Так что случится, если парень сможет сам управиться с умирающим пациентом без Перри, стоящего за плечом и указывающего, что делать? Ему не грозит забыть, откуда берется секс.) Остальные его пациенты любезно показывали неплохую живучесть: никто из них не умер, ничье состояние не ухудшилось, трое оправились настолько, что их можно было выписывать, а одна женщина, которая восстанавливалась после операции, даже поблагодарила его — его, а не хирурга; неужели чудеса все-таки случаются? — за спасение ее жизни. К концу дня он был чертовски доволен собой. Да, он знал, что в основном дело было в удаче, и что совсем скоро у него случится самый хреновый из всех хреновых дней для восстановления справедливости, но в данный момент он чувствовал себя лучшим врачом на земле. — Не видела Новичка? — обратился он к Карле, проходя мимо ее поста на пути к парковке. — Он на улице, — отозвалась она, — ждет вас. Хорошо провести ночь! — Можешь не сомневаться в этом, — он практически проскакал через дверь и вниз по крыльцу, к скамейке, где сидел Джей Ди, и уже готов был выкрикнуть «Эй, Барбарелла, не желаешь прокатиться на Оргазматроне?». Но слова застыли на его губах, когда он повнимательнее пригляделся к Джей Ди: плечи опущены, лицо бледное и изможденное. — Здравствуйте, доктор Кокс, — сказал он, вяло махнув ему рукой. Перри замедлил шаг и остановился напротив него. — Смена закончилась, Новичок. Видишь? Я уже не в халате. Джей Ди моргнул и измученно улыбнулся. — Привет, Перри. И все? — подумал Перри. — Я, гм… Я видел, что одного из твоих пациентов реанимировали при остановке сердца, — сказал он, осторожно прощупывая почву. Джей Ди поднял правую руку с загнутым большим пальцем и растопыренными остальными. У Перри ушло несколько секунд на то, чтобы понять, что он имеет в виду. — Четыре? Четыре остановки сердца? — Джей Ди кивнул. – Ого. Это… это тяжело. Кто-нибудь умер? — Джей Ди поднял один палец. – Ну, если ты потерял всего лишь одного из четырех, то ты неплохо справляешься. Джей Ди кивнул, но выражение его лица все еще оставалось мрачным. Перри сел рядом с ним. — Ты в порядке? — тихо спросил он. — Ее звали Рейчел, — слабо, почти неслышно ответил Джей Ди. — Она вязала крючком какую-то вещь для своих детей, чтобы у них сохранилось что-нибудь в память о ней. Она почти закончила, ей оставалась всего пара часов… — он вздохнул и впервые за вечер взглянул Перри в глаза. — Я в порядке. Я просто устал. Перри положил руку Джей Ди на плечи. Джей Ди обхватил Перри рукой за талию и обмяк, опустив голову в изгиб его шеи. Через несколько минут Перри сжал плечи Джей Ди и встал. — Пойдем, — сказал он, — я подвезу тебя домой. Он не был уверен, что Джей Ди его услышал, пока Джей Ди не поднялся и не взял его за руку. — Можно выбрать музыку? Перри фыркнул. — Нет, — твердо ответил он. — И даже не думай подпевать. ~ 3. Многословность …подумал, что у мистера Гернсбека может быть опухоль мозга, но хотел услышать еще чье-нибудь мнение, прежде чем попрошу сделать МРТ, потому что тот новый специалист по МРТ — полный засранец, в смысле, он с первой минуты просто ополчился на меня без всякого повода, и, честно говоря, в обществе уборщика и того парня и еще той рыжей медсестры из онкологии я чувствую себя так, будто меня прокляли, когда приходится работать с людьми, ненавидящими меня, так что если бы ты мог просто подтвердить диагноз… …еще, конечно, был тот раз в футбольном лагере, но это было странно, потому что в то время я вообще ничего не понял, в смысле, тогда это казалось просто чем-то вроде очень близкой дружбы, а в лагере это обычное дело, правда ведь? И лишь теперь, задним числом, я не могу перестать гадать, были ли мы… …стиральный порошок ты используешь, потому что, кажется, у меня на него аллергия. Видел это? Очень чешется. У тебя есть присыпка? Как думаешь, похоже на аллергию? Это была моя первая догадка, но может оказаться и инфекция. Возможно, мне надо сходить к дерматологу… Иногда Перри целует Джей Ди, просто чтобы заткнуть его. О, Перри, о Господи, блять, да, да, да, как хорошо, как… о, я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя… Иногда – нет. ~ 4. Ревность Через три дня после ее появления в «Святом Сердце» новая блондинка-стажер начала ошиваться поблизости, когда Джей Ди находился в комнате. Бросать любопытные взгляды в его сторону. Задавать ему вопросы, хотя гораздо ближе были более опытные врачи. И не просто задавать вопросы: хлопать ресницами и накручивать волосы на палец и пялиться на него с благоговейным восторгом. Не настолько сильно, чтобы показаться глупой, потому что эта девочка была достаточно умна, чтобы понять, что Джей Ди на это не купится, но достаточно, чтобы показаться старательной, внимательной и готовой сделать что угодно, чтобы угодить этому чудесному, привлекательному, умному, веселому, отзывчивому молодому врачу с бледной кожей, уложенными волосами и огромными глазами. Доктор Кокс отметил ее присутствие. На четвертый день она неожиданно столкнулась с Джей Ди в кафетерии. Апельсиновый сок пролился, грудь была поспешно вытерта, неловкие извинения были принесены. Эллиот закатила глаза. Тодд отпустил пошлую шуточку. Доктор Кокс нахмурился. На пятый день она сделала глупейшую, элементарную ошибку, из тех, что любой стажер совершает хотя бы однажды, а Джей Ди совершил три раза за первый год. Никто не умер и не пострадал, даже не осталось ни одного шрама, но она казалась на удивление травмированной случившимся, до такой степени, что разрыдалась в руках у Джей Ди, не оставляя ему выбора, кроме как поглаживать ее спину и бормотать необходимые слова утешения, пока ее слезы оставляли влажное пятно на его плече. Доктор Кокс прорычал что-то нечленораздельное о проклятой соплячке, у которой еще молоко на губах не обсохло, падающей в обморок при виде крови и заставляющей всех сотрудников клиники прервать работу из-за того, что она сломала ноготь. На шестой день, после окончания смены, она появилась у сестринского поста с вызывающе-скучающим видом. Она вела бессвязный диалог с Карлой и Лаверн ровно до тех пор, пока к ним не присоединился Джей Ди — в ту же секунду она оживилась и начала говорить о чем-то, включающем множество улыбок, активной жестикуляции и хватаний за руки Джей Ди, и время от времени по-девчачьи наклоняла голову. Тодд вставил какое-то замечание, заставившее Карлу поморщиться, а Тёрка — прыснуть, прикрыв рот рукой, и остроумный ответ стажерки заставил Джей Ди расхохотаться. Девушка вновь схватила его за руку, и они протанцевали несколько шагов по коридору, а потом Джей Ди пришло сообщение на пейджер, он оторвался от нее и убежал, без конца извиняясь. Стажерка проследила за ним взглядом с выражением где-то посередине между жаждущим любви щенком и оголодавшим волком. Доктор Кокс заткнул своего пациента резким «Ладно, умрете от почечной недостаточности — посмотрим, плевать мне или нет» и широким шагом направился к стажерке, щелкнув пальцами прямо у нее под носом. — Эй, блондиночка! Да, я с тобой разговариваю. — О, доктор Кокс! Я могу вам чем-то помочь? Я просто… — Слушай сюда, — прорычал он, утаскивая ее в чуть менее многолюдный угол, — ты здесь новенькая и пока не знаешь, что делать, поэтому я пока сделаю тебе поблажку и не буду вытряхивать из тебя все внутренности прямо сейчас, но вот это тебе лучше усвоить, если ты хочешь выбраться из этого места живьем: доктор Джон Дориан, также известный как «Джей Ди», также известный как «Бэмби», также известный как «Новичок», также известный как «надоедливый тип», занят. Под этим я подразумеваю «зарезервирован». Под этим я подразумеваю: не. Твой. Нет. Ничего подобного. Даже в самых твоих бредовых фантазиях. Даже если ты будешь молиться каждую ночь в течение ста лет. Даже при помощи духов с феромонами. Ты скорее получишь пони, мир во всем мире и способность смеяться, не заставляя собак выть в агонии, чем хоть малейшую надежду переспать с этим парнем. — Но я… Он поднял руку. — Я сказал, что тебе можно говорить? Сказал? Итак, на будущее, это означает: никакого секса, никаких поцелуев, никаких прикосновений, никакого флирта, никаких неожиданных задеваний грудью его руки, никаких игривых шлепков по заднице, никаких прижиманий в очереди в кафетерий, никакого подписывания как «Миссис Джон Дориан» на полях конспектов, никаких танцев, никаких задушевных баллад на караоке-вечеринке, никаких цветов, шоколадок или прочих таинственных подарков, никаких милых прозвищ, никаких томных взглядов, никаких обнажений в его присутствии, и никогда не смотри на него так, будто у тебя есть хоть один шанс на миллион заполучить его, потому что, о блядинистая из блондинок, у тебя его нет. Все ясно? — Эм, доктор Кокс, я… — И раз уж мы об этом заговорили, что ты, по-твоему, делаешь, черт возьми? Ты для этого потратила столько лет на обучение медицине? Бог ты мой, женщина, пора взрослеть! Эта клиника тебе не брачное агентство. Если ты здесь не для того, чтобы помогать больным людям, ты стоишь у кого-то на пути — вполне возможно, у меня. Так что заканчивай! Позади него кто-то выразительно кашлянул. Доктор Кокс обернулся и обнаружил лучезарно улыбающихся Джей Ди и Карлу. Ну, Джей Ди лучезарно улыбался. Карла просто выглядела страшно довольной собой. — Двадцать баксов, Бэмби, — сказала она. Джей Ди, все еще светясь от счастья, передал ей купюру, которую она сунула в задний карман и неторопливо удалилась с оскорбительно довольным выражением. Доктор Кокс попытался что-то сказать, но в цепи мыслей в его мозгу словно произошло короткое замыкание, и ему удалось лишь выдохнуть воздух с невнятным «А?». Стажерка-блондинка прочистила горло, и Джей Ди передал ей банкноту — кажется, пятидесятку. — Спасибо, Лиза! — сказал он, и девушка, улыбаясь и заправляя волосы за уши, поспешила прочь. — Это Лиза, — пояснил он, когда она ушла. — Когда-то она профессионально занималась актерским мастерством. К доктору Коксу наконец вернулся дар речи. — Как тебе удалось проиграть этот спор? — сказал он. Джей Ди почесал затылок. — Я думал, что ты сломаешься через два дня, — признал он. Доктор Кокс покачал головой. — Салли-Энн, ты заплатишь за это. Жестоко заплатишь. — О, я знаю, — отозвался Джей Ди. — Но это однозначно того стоило.