***
Им девять, и дела в школе не ладятся. Диппера зовут «эй, ботан!», и никак иначе, но это не самое страшное — даже в начальной школе у каждого второго есть прозвище; хуже то, что Диппера каждый день зажимают в школьном туалете, просто так, для развлечения, поджигают его шкафчик, воруют пенал и вырывают из рук стопку книг. Просто так, для веселья. Для развлечения. Диппер ничего не говорит, только хмурится больше обычного — родители заняты, родители не замечают, но когда Мэй обнимает брата перед сном, он сжимает зубы и тихо-тихо стонет, она почти все понимает. И когда Диппер ссылается на головную боль на следующее утро, а сам кряхтит, поворачиваясь на другой бок, Мэйбл тихонько стаскивает его кепку из шкафа и надевает ее на себя. Прячет волосы под нее, кривляется перед зеркалом и быстро выскальзывает за дверь. Она сжимает кулаки и вспоминает, чему когда-то учил дядя Стэн, приезжавший на их пятилетие. — Мэйбл, ты знаешь Эдисона и Мориса? Представляешь, я сегодня только вышел во двор, а они тут же от меня… Как от огня, понимаешь? — Диппер радостно кидает сумку на пол и падает на кровать. — Интересно, почему… — тут же добавляет он и косится на Мэйбл. — Не знаю, бро, — усмехается она и наклеивает новые стикеры в «Памятный альбомчик». Кепка Диппера уже три дня лежит у него на полке. Диппер счастлив. Мэйбл улыбается. Они победили. Вместе.***
Им одиннадцать, и Мэйбл получает по почте новенький, совершенно нераспакованный и ужасающе блестящий диск Джастина Бибера с записью его новых песен. Счастливая, девочка за вечер выучивает все песни и распевает их во все горло, изрядно мешая отцу закончить проект, а ночью жарко спорит с Диппером о том, какая же группа все-таки лучше: брат уверен, что «Бибер, он Бибер и есть, а ВАВВА — музыка на века», Мэйбл же громким шепотом напевает Джастина, и в конце концов все доходит до драки подушками, нагоняя от родителей, обиженного сопенья в темноте, и кошмаров не то с солистами ВАВВА, не то с Джастином Бибером. Утром Мэйбл, молчаливая и воротящая нос от брата и несладкой овсянки на завтрак, тащит драгоценный диск в школу — она уверена, что кто-нибудь да поддержит ее, и Диппер признает свое поражение, и уж тогда Мэйбл порадуется, Мэйбл повеселится, а Диппер больше никогда не посмеет оскорблять… …девочка плачет на плече брата, а он успокаивающе поглаживает ее по мягким волосам и хрупким подрагивающим плечам. Обломки диска, растоптанные детской жестокостью и тяжелыми ботинками сына директора, лежат на кровати, поблескивая в свете солнечных лучей из окна. Слезы падают на обломки, отдаваясь послевкусием в рыданиях Мэйбл. Диппер не знает, как утешить сестру, и поэтому просто шепчет что-то, а когда Мэйбл перестает плакать (ох, нескоро), молча вытаскивает из-под подушки диск с ВАВВА и протягивает сестре, смотрящей в одну точку. Мэйбл улыбается ему из-под завесы мокрых слипшихся ресниц, и осипшим голосом говорит, что ВАВВА, быть может, и не так плоха. И шутливо толкает его в плечо. Диппер толкает в ответ и смеется. Этим вечером они поют только любимые песни Диппера (а теперь и Мэйбл), и их отец, не выдержав балагана, взмахивает руками, потрясает чертежными приборами и уходит доделывать проект в другую часть квартиры. Мама ругается. Диппер и Мэйбл смеются и поют. Вместе.***
Им почти тринадцать, на дворе май, тепло и пахнет любовью. Воздух пропитан свободой и запахом мятной жвачки, а в портфелях школьников едва ли есть тетрадки. Вокруг Мэйбл всегда вертится слишком много парней, и когда она заявляет Дипперу «по большому секрету» о каком-то там Джеке, который «ну слишком милый для отказа», Диппер даже имени его не запоминает — все равно дня через три «по большому секрету» он узнает другое имя. А сейчас он говорит «ага, Мэйбл, здорово, рад за тебя», и вновь утыкается в интереснейшую «Квантовую физику в двух словах, том 1». Он молча позволяет ей брать его карманные, списывать домашку почем зря, пропадать где-то дни напролет, пахнуть дешевым мужским одеколоном и лакричными конфетами;, а через четыре дня так же молча позволяет ей забраться в свою кровать, залить слезами почти стерильную подушку и стащить на себя все одеяло. Утром он заваривает ей ромашковый чай с пятью ложками сахара и печет блинчики, а на следующий день ему пишет девочка, которая давно ему нравилась. Диппер смотрит на Мэйбл, почти читая в светящихся глазах «да не за что, бро». Завтра Диппер идет в кино с той самой девочкой, а Мэйбл шепчет ему на ухо очередной «большой секрет». На улицах пыльно и душно, учеба подходит к концу, близнецы справляются с несуразицами нелепой подростковой жизни вместе. Как всегда.***
Они сбривают сами себе целые пряди и хохочут над этим; на склеенных скотчем валентинках криво написано блестящим маркером «Любимому брату»; Диппер заклеивает Мэйбл разбитую в борьбе с гномами коленку; Мэйбл клянется, что уже ищет Дипперу «подходящие варианты»; они дерутся подушками едва ли не каждый день, меняются телами, взрывают сотни просроченных петард, спят на одной кровати и разгадывают недетские загадки — они делают это вместе, потому что так и устроены близнецы, и иначе никак не выйдет, и Диппер улыбается, захлопывая альбом. Мэйбл с слишком серьезным лицом убирает руки от ушей. — Мы уйдем отсюда вместе, — Диппер протягивает руку. — Раз уж мы пришли за тобой сюда, то я не приму предложение Форда. Давай, Мэйбл, пора покинуть эту радужную иллюзию. Победим Билла и будем вместе! Картонный человек, Звездочка, живые маршмеллоу, клоны Мэйбл и жираф-полицейский перешептываются, судья Мяу-Вау стучит молотком что есть сил, но тот только пищит, а Мэйбл идет Дипперу навстречу, не замечая шума вокруг. — Правда? Ты это серьезно? — Абсолютно, — ухмыляется Диппер. — Неловкие обнимашки-стесняшки? — Нет, не смей! — кричит судья. — Не делай этого! — визжат клоны. — Остановись! — шумят зрители, но Мэйбл улыбается, обнимая Диппера и похлопывая его по спине. Неловкие обнимашки-стесняшки разрушают иллюзорный мирок, и тот с черным хлопком взрывается яркими конфетти. Мэйбл встает с земли и отплевывается. Диппер уже на ногах и смотрит на пирамиду Билла, висящую прямо под разломом. Мэйбл подходит к брату и берет его за руку, он сжимает ее ладонь в ответ. Что ж, если они почти протолкнули Стэна в мэры Гравити Фолз (вместе), то одолеть демонический равнобедренный дорито будет не так уж и сложно.Волосы Диппера развеваются на ветру, он морщится и отбрасывает их назад. Мэйбл стряхивает конфетти со свитера и упирает руку в бок. На губах обоих играет едва заметная улыбка. Потому что они вместе.