Гитара

      С собой в Нью-Йорк Ани берет гитару. Филипп совершенно не может понять, зачем, но не спорит, а, может быть, и вовсе не замечает ее, будучи поглощен заботой об инвентаре, по крайней мере до тех пор, пока не спотыкается о нее как-то утром по пути на кухню, что приводит к обрушению еще каких-то вещей и сопровождается страшным грохотом и недовольными возгласами Пети. После этого случая, Ани убирает ее, прячет между шкафом и стеной. Конечно, было бы куда надежнее убрать в шкаф, но все шкафы забиты чем-то "невероятно важным", так что девушка старается их вообще не открывать, дабы не быть погребенной под грудой вещей.       В Нью-Йорке у Ани практически нет времени играть. Все ее мысли заняты заботами и волнениями о Филиппе, заняты предстоящим трюком, заняты проблемами быта, которые никуда не уходят, и она, как единственная девушка, считает своим долгом вести хозяйство. Чего стоит одна только подготовка костюмов Филиппа для его наблюдений. Филипп утверждает, что не осталось в этих башнях неизведанного уголка, и, видимо, со всех этих уголков Пети собирает собой строительную пыль или мелкий мусор, который в немыслимых количествах отыскивается на пиджаках, куртках, брюках и даже водолазках.       А еще практически каждый вечер превращает их съемную квартирку в место всеобщего сбора для обсуждений плана, которые затягиваются так, что ребята остаются на ночь. Все они без возражений остаются в гостиной, оккупируют кресло или диван или так и спят на полу, предоставив Филиппу и Ани в распоряжение всю спальню. Какая уж тут гитара!       За стеной идет бурное обсуждение, которое Ани покидает еще на этапе: "Ты совсем сдурел? - Это ты несерьезно относишься к моей мечте!". Она устает слушать участившиеся в последнее время перебранки. Естественно, по мере приближения заветной даты все начинают нервничать и срываются по пустякам. Ани тоже была готова сорваться, но понимала, что должна поддерживать ребят, а не подливать масло в огонь. Сегодня было совсем тоскливо: Филипп и Жан-Луи разругались в хлам, Альберт и Дэвид старательно игнорировали все происходящее, Джей Пи безрезультатно пытался успокоить то одну, то другую сторону. Джефф смотрел растерянно. Он чувствовал всеобщее напряжение, но сути проблемы понять не мог.       Ани сидит на кровати, сжав виски и смотрит в пол, пытаясь не сорваться. Ей кажется, что она сейчас близка к тому, чтобы выйти, перекричать спорщиков и разогнать всех по углам, но она не сделает этого, конечно же. Вместо этого она осторожно подходит к забытому чехлу с гитарой, берет инструмент и возвращается обратно. Расстегивает молнию на боку медленно, аккуратно, как в полусне. Гитара довольно старая, немного шершавая и с наклейкой в виде птички. Эту наклейку принес когда-то Филипп, он тогда сказал, что сразу же вспомнил Ани, как только увидел эту птичку. Пальцы зажимают ля минор просто по инерции, и девушка некоторое время медлит, как будто бы первый звук после столь долгого молчания инструмента невероятно значим. Пускай этот мир до безумия странный, Здесь взглядами плавят сильнее огня. Пускай все решенья глупы и спонтанны, А только ты все же Держи меня. Почему именно эта песня пришла в голову? Кто знает. Ани давно не возвращалась к ней просто потому, что однажды ей ответили: "не пой тех песен, которые не можешь понять". И сейчас она словно бы открывает для себя ту самую единственно верную интонацию. Темные стены отражали и словно усиливали пронзительное отчаяние, звучащее, как натянутая до предела струна, готовая лопнуть в любую секунду.       Ани резко оборвала куплет на середине, потому что дверь скрипнула. Девушка вскинула голову, но, увидев Джеффа, заметно расслабилась и даже легко и немного печально улыбнулась. -Я не слышал, как ты играешь раньше, - сказал он, кивая на гитару, и Ани предлагает ему сесть и послушать, если он хочет. Потом она думает, что было бы лучше спеть что-то французское, но неожиданно для себя чувствует, что Джефф все понял и так. Он сидит, подогнув одну ногу, и взгляд у него необычайно глубокий и задумчивый. Потом приходит Джей Пи: - Чрезвычайное положение миновало, баталии на сегодня закончены без смертоубийств, - радостно объявляет он и тут замечает гитару, - о, у вас тут музыкальный вечер? А присоединиться можно? Ани усмехается.       У этого человека невероятное умение сделать любой разговор легким, и обстановка в комнате сразу же будто становится совершенно домашней. Джей Пи включает свет и садится на кровать с другой стороны от Ани. И она улыбается в ответ, чувствуя, как струны отзываются на движения пальцев. И новая песня льется совершенно иначе, тихо и тепло. Чуть погодя, у стены устраиваются Альберт и Дэвид. Они не знают этих песен, но, кажется, им тоже нравится. Вопреки обыкновению, они не шумят, а просто спокойно сидят и слушают.       И под конец дверь открывается, и спальню шагают хмурые Жан-Луи и Филипп и расходятся по разным углам комнаты. Жан старательно делает вид, что ничего не произошло, а у Филиппа все на лице написано. То самое выражение: "все-как-всегда-лучше-всех!" и недовольный взгляд. Джей Пи фыркает в кулак, поскольку выглядит это все действо действительно забавно. И Ани поет старую, знакомую ей с детства французскую песню, которую она очень любила, и замечает, что Джефф со своего кресла тихонько подпевает.       В Нью-Йорке у Ани практически нет времени играть, но в такие вечера она абсолютно не жалеет, что взяла с собой гитару. Она перебирает струны и чувствует, что ей вдруг становится необычайно легко. И верится, что все обязательно получится, когда она видит, как улыбается Джефф, как покачивает головой в такт музыке Джей Пи, как Филипп ерошит волосы Жана-Луи, когда они сидят рядом на полу. Мир все-таки восстановлен. Какая общность в этом есть? Какие зыбкие нас связывают нити?...