Чёрная роза

После обеда, который они поспешили съесть одними из первых, дабы не сидеть после в толпе, Эмиль вознамерился показать близнецам и другие интересные места в главном корпусе академии. Сейчас они, вслушиваясь в вой ветра и стук капель по крыше, сидели в местном зимнем саду – достаточно большом помещении, усеянном великим множеством самых разных растений, в самом центре которого была устроена небольшая площадка со скамейкой. На этой скамейке, где кто-то умудрился забыть утащенную с какого-то из кресел подушку, они и пристроились. - Что с тобой такое? – поинтересовался Хару, видя лёгкую тревогу на лице раньше беспечного Эмиля. Тот улыбнулся и слегка повёл плечами: - Да просто что-то дождь больно долго не заканчивается! Обычно он тут поморосит пару минут – и перестанет. А сейчас хлещет уже неизвестно сколько, и не прекращается… За большим, во всю стену, панорамным окном завывал ветер, и под сильными порывами угрожающе качались деревья. Одно из них, толстое, явно уже старое, то и дело задевало стекло своими ветвями, и раздавался мерный стук, пробивавшийся сквозь шум дождя. - Тут и в самом деле так редко бывают ливни? – тихо спросил Хару, придвигаясь поближе к Йори и обнимая его за плечи. В конце концов, если Эмиль что-то заподозрит, можно будет сослаться на то, что на их родине нормально так обнимать братьев и сестёр. - Почти никогда, - поёжился Эмиль. – Да и потом… Стук в окно нарастал, и в какой-то момент стал невыносимо громким. Йори, вздрогнув, обернулся – и, точно во сне, уставился на накреняющееся толстое дерево… - Вы чего встали, бежим! – заорал Эмиль, дёргая близнецов за плечи и почти сшибая их со скамейки своим весом. В следующий миг послышался оглушительно громкий звон разбитого стекла, грохот и треск, и в помещение ворвался резкий порыв ледяного ветра вперемешку с дождём. Хару и Йори, лёжа вместе с Эмилем на полу, тупо уставились на разбитое окно и здоровенное дерево, накрывшее ветвями скамейку, где они сидели пару секунд назад. Эмиль морщился, потирая плечо: одна из тонких ветвей хлестнула его по руке повыше локтя. Хару озадаченно моргал, почти не замечая порывов ветра и пытаясь понять: что сейчас произошло? Здравый смысл подсказывал, что если бы не Эмиль, их с братом попросту раздавил бы, как букашек, толстый ствол. В лучшем случае всё закончилось бы множеством переломов, почти раздробленными костями. Но… Выходит, всего секунду назад они могли умереть? Их могло просто не стать?.. Йори, едва приподнявшись, тотчас снова рухнул на пол и по-детски разревелся: видимо, ему в голову пришли те же мысли, что и старшему брату. Эмиль, присев рядом с подростком, аккуратно дотронулся до его вздрагивающей спины: - Эй, тихо, тихо… Заревев ещё отчаяннее, Йори вывернулся из-под чужой руки и повис на шее брата, тычась в его плечо и шею носом, точно беспомощный котёнок. Хару прижал его к себе, стараясь не думать о том, что какие-то пару мгновений назад он мог потерять своего единственного брата – навсегда. Ещё пару мгновений они стояли неподвижно, глядя на рухнувшее дерево. Наконец, Эмиль тряхнул головой: - Нужно рассказать тёте. То-то она взбесится – столько денег на реставрацию ушло… Хару бы возмутился подобному поведению Эмиля – они едва не погибли, а он думает о каких-то деньгах! – если бы не видел, как тот мелко дрожит. Похоже, парень здорово перепугался, как бы сейчас ни бахвалился. И, что ни говори… Он и Йори теперь обязаны племяннику директрисы своими жизнями. Ансоберт, один из последних учеников, прикончивших свой обед, тяжело вздохнул, глядя на тарелку. Ну вот, пообедал, теперь неплохо бы убрать за собой. Что бы ни говорил Дамиан, оставлять после себя немытую посуду на столе – дурной тон. За окном завывал ветер, всё громче и громче. Окружающая обстановка, несмотря на общую мрачность, не пугала аристократа по происхождению: дома у них интерьер не сильно отличался от местного. Молодой человек вошёл на кухню, и в этот момент погас свет. Ансо не беспокоился: он привык, что во время плохой погоды возможны перебои, и свет снова зажжётся через пару минут. Удивило его другое: кухня была пуста, и ворчливого повара нигде не было видно. Если учесть, что его спальня расположилась прямо за кухней, только с противоположной от морозильной камеры стороны, и то, что обычно Дамиан не уходил туда днём, такое зрелище несколько беспокоило. - Дамиан! – окликнул повара Ансоберт. Он бы обращался к ворчливому мужчине по фамилии, что более соответствовало бы правилам этикета, но вот беда – фамилию эту Дамиан всегда наотрез отказывался называть. На зов никто не откликнулся, зато в морозильной камере что-то упало. Ясно, он там! Решив, что неплохо бы узнать, во сколько сегодня будет ужин, Ансо направился к открытой двери. Заглянув в тёмное обледенелое помещение, юноша поёжился и снова окликнул повара. Сделав шаг вперёд, он огляделся, не понимая, откуда взялось это странное беспокойство. - Дамиан! Ты здесь? Ансоберт осторожно ступал по льду на полу стилизованной под погреб камеры, глядя по сторонам. Запасы продуктов, стеллажи, на которых устроились бутылки и ящики с фруктами и овощами… Куда же делся Дамиан?! Неожиданно сильные руки изо всех сил толкнули Ансо в спину. Не ожидавший нападения юноша рухнул вниз, обрушив при падении один из стеллажей и ободрав о него локоть и лоб. По полу весело запрыгали выкатившиеся из ящика яблоки, что, впрочем, не способствовало хорошему настроению – ящик от них приземлился на голову ученика из Германии. Сняв с головы сию конструкцию и выругавшись на родном языке, Ансо обернулся – и понял, что дверь морозильной камеры кто-то захлопнул прямо за его спиной. - Эй! – почти шёпотом произнёс Ансоберт. – Что за шуточки?! Откройте, сейчас же! Не смешно! Попытавшись подняться, парнишка вновь поскользнулся и растянулся на полу. Видимо, при падении он то ли подвернул, то ли ушиб лодыжку – нога сильно болела. Ансо неловко подполз к двери и принялся колотить в неё кулаками и закричал, срывая голос: - Выпустите меня! Выпустите! Я здесь! Мощная дверь, призванная не выпускать холод из камеры наружу, легко гасила вопли о помощи. Наконец, Ансоберт притих – не столько понял, что его не услышат, сколько уже не мог кричать от саднящей боли в горле. Юноша обессилено сполз по двери. В тёмной и холодной камере становилось трудно дышать: то ли холод постепенно сковывал юношу, то ли кто-то отрегулировал допустимую температуру до самого минимума. Съёжившись, чтоб сохранить побольше тепла, Ансоберт вцепился в дверь и зажмурился. Он знал, что настоящие аристократы не сдаются и не плачут ни в каких условиях, но сейчас из горла сами по себе вырывались сухие всхлипы.