Десять признаний

В 5 лет ты смотришь на мир, как на нечто бесконечно и бескрайне волшебное. В 10 лет голова забита амбициями, а грудь переполнена сверкающей мериадой эмоций, когда кажется, что стоит протянуть руку и на пальцах заискрится сияние звёзд. В 15 лет всё вокруг выглядит, как одна большая серость. Амбиции превратились в прах, оставшись позади, и теперь не кажутся чем-то таким уж прекрасным. В 20 лет заморачиваешься только тем, что будет на ужин. И только где-то на задворках сознания теплится мысль - дома преданно ждут, ты не одинок. Аомине в свои 25 был доволен жизнью более чем. Работа пусть и не радовала зарплатой, и ограничивалась бумажной волокитой, да изнуряющими патрулированиями, всё-таки любима. Какие его годы, в конце концов. Не всё же должно пасть к ногами по щелчку пальцев. В университете было, конечно, многим круче - никаких забот. Денег в достатке, квартира подарена родителями, а о готовке тоже можно было забыть, спасибо Кисе, который оказался вполне неплох на этом поприще. На последнем году старшей школы после длительных и сложных отношений, им всё же удалось придти к гармонии, оставив споры и обиды позади. После выпускного Аомине предложил жить вместе, стараясь скрыть лёгкое волнение за шаткое будущее, в котором так хотелось видеть пресловутое "мы". Ответ не заставил ждать и отодвинул тревожные мысли о дальнейшем развитии отношений. Сожительство - не самая простая штука, а уж, когда дело касается двух встречающихся друг с другом парней, знакомых со средней школы... превращается в настоящие военные действия. Всё это, конечно, разбавлялось тёплыми вечерами зализывания ран, полученных в ходе очередного сражения и жарким сексом. Квартира успела пережить многое: и страсть, когда кажется, что всё вокруг плавится от звонких криков и судорожных вздохов; и ярость, что сжигала дотла своей мощью двух сильных личностей. Тем не менее университетские годы вспоминаются сейчас с тяжестью на сердце, вкупе с щемяще нежной ностальгией. Учёба закончилась и они разбрелись в поисках работы. Сначала под сокращение попали совместные обеды, после и ужины, а теперь Аомине мог не видеть своего сожителя днями и неделями, когда тот уходил в очередной длительный рейс. Кисе это расстраивало, он плакался и выл от досады, получая свой график на новый месяц, но поделать ничего не мог. Он любил эту работу: ему нравилось путешествовать по миру и общаться в свободное время с людьми из разных стран. Аомине же переживал не меньше по этому поводу, но эмоций как таковых не проявлял, только тоска снедала, расплываясь тёмной кляксой в душе. Непроизвольно всплывали мысли о том, что отношения так и закончатся. Расставание - это лишь вопрос времени. И Аомине с горечью понимал, что начал отвыкать от Кисе. Процесс пошёл: личные вещи сожителя, разбросанные по углам, перестали вызывать улыбку; а чувство одиночества, возникающее при виде пустого и тёмного коридора уже не тяготит, как раньше. А ведь когда-то Аомине готов был взвыть, отсчитывая дни, в ожидании прилёта Кисе. - Кажется, он должен скоро вернуться... Сколько прошло уже? - в уме прикидывать числа в соответствии с днями недель оказалось не простым занятием. В голове накладывались друг на друга предыдущие рейсы, запутывая. - Тц, надо придти домой и глянуть в календаре.

***

Коридор встретил Аомине необычайным теплом и слабым ненавязчивым запахом свечей, что насторожило, но заставило сердце биться чаще. Рука уже поторопилась к рубильнику, чтобы прогнать-таки, царствующую в квартире, темноту, но замерла, наткнувшись на шероховатую поверхность бумаги.

1. Я люблю тебя за твоё невероятное обаяние, сохранившееся с первой нашей встречи.

Аомине широко распахнул глаза в удивлении, но, моргнув пару раз, закатил их, старательно скрывая улыбку, тронувшую уголки губ, будто её кто-то мог увидеть. Думать о том, где же остальные записки, не было смысла. Кисе слишком хорошо знал своего сожителя и точно расклеил в нужных местах. Он ведь хорош в "копировании", а когда дело касается любимого - тем более. Небрежно разувшись, Аомине повесил куртку на свой крючок, одним движением сорвав следующее послание.

2. Я люблю тебя за то, что ты заставляешь меня восхищаться твоим мастерством в баскетболе. Но это совершенно не значит, что я тебе уступлю!

Смешная зарисовка в уголке с мини-Кисе, задорно показывающим язык, вызывает смешок. Так по-детски, словно не ему уже стукнула четверть века. В его репертуаре. Да, и вся эта романтическая чушь в его характере, но, как бы не старался Аомине скрыть это, ему нравились проявления чувств Кисе. На кухонном рубильнике нашлось следующее послание.

3. Я люблю тебя за то, что ты стараешься внимательно слушать мои рассказы о старых знакомых и новых, хотя тебе, в общем-то, нужно всё это, как Мидориме - старый талисман.

На кухонном столе, куда лёг пакет с полуфабрикатами, пестрила новая записка.

4. Я люблю тебя за то, что, когда говорю тебе об этом, в твоих глазах горит уверенность. Правильно, будь уверен в моих чувствах.

Аомине всегда лукавил, лениво жалуясь, когда Кисе вытворял подобные романтические штуки, но они оба знали, что Аомине думает на самом деле - это чертовски круто. Улыбаясь, как последний дурак, - слишком уж устал, чтобы придерживаться своего сурового вида - он прошёл к холодильнку. Желание по скорее добраться до автора записок было нестерпимым, но и пить хотелось жутко. На пакете с соком нашёлся ещё один стикер.

5.Я люблю смотреть, как лучики солнца утопают в синеве твоих волос, что забавно топорщатся ёжиком каждое утро.

У раковины мелькнула новая записка.

6. Я люблю тебя за твою решительность, ведь именно ты делаешь первые шаги после наших ссор. Ты знал, что можно просто сказать "Извини", а не устраивать мне ночной марафон?

На дверце шкафчика напротив ещё одна.

7. Я люблю тебя за твои собственнические замашки, за твою ревность и все эти «Я тобой делиться не намерен!». Ты так горяч в эти моменты.

Аомине очень хотелось пристукнуть своего сожителя за эту надпись. Ему лично не очень нравились сцены ревности, которые приходилось устраивать. Само вырывалось. Кисе слишком ярок и к нему тянуться все кому не лень, хотя... в этом плане Аомине может понять окружающих. Погреться, укутаться в тепло, ощутить, как оно пробирается под кожу, хотелось и ему. У входа в ванную комнату новое послание.

8. Я люблю тебя за то, что мы можем крыть друг друга матом, драться до синяков и ссадин, а в следующее мгновение находить более интересное занятие. Когда-нибудь эта страсть сожжёт нас, оставив пепелище, но, надеюсь, это будет не скоро.

Ещё одно на дверце едва-едва приоткрытой спальни, откуда клином лилось тёплое свечение.

9. Я люблю тебя за то, как хрипло ты произносишь моё имя ночью, находясь на самом пике наслаждения, и за то, как "Рёта" срывается с твоих губ по утрам, когда ты жадно зарываешься носом в мои волосы. Хотя засосов ставить можно и поменьше, а что, если бы я продолжал работать моделью?

Аомине не считал себя сентиментальным никогда, но сейчас явственно ощущал, как припекает переносицу и как болит прокушенная губа в попытке сдержать расплывающуюся всё шире и шире улыбку. Кисе, чёртов придурошный романтик, не позволит их отношениям разрушиться. Он сделает всё, но не даст им расстаться так просто и никакое время им не соперник. В их соперничестве больше нет места ни для кого. Аомине решительно открыл дверь и его взору предстал Кисе, сидящий на кровати в своей форме пилота. Белоснежная рубашка, уже местами смятая постелью, была растёгнута наполовину, обнажая соблазнительно выглядывающие ключицы и гладкую кожу груди. Ноги, облачённые в строгие брюки со стрелками, лежали одна на другой. Два тонких длинных пальца держали последнюю бумажку с каллиграфическим заострённым почерком. Глаза цвета лесного ореха , обрамлённые вереницей пушистых светлых ресниц, глядели насмешливо, но по-доброму. Искренне. Любяще. - С возвращением, Аомине-чи, - счастливо улыбаясь, обратился с восторгом Кисе, как в первый раз, словно и не было пяти лет совместной жизни. - "Я люблю тебя за то, что ты - это ты, Дайки", - прочитал Аомине, взятую записку, и засмеялся беззлобно, обнимая. - Боже, Кисе, а чего-нибудь поинтереснее придумать не мог? Впрочем, какая разница. Я не такой языкастый, как ты, и не умею придумывать все эти романтичные штучки-дрючки, потому прими от меня простое мужское признание: "Я люблю тебя". - Хэй, что ты имел ввиду под "мужским"? - мгновенно взвился обиженно Кисе, слабо сопротивляясь объятиям любимого. - Как были у тебя девчачьи замашки в школе, так и остались, - дразня, прошептал на ухо Аомине, игнорируя чужое пыхтение и фырканье. - Дурак ты, Аомине-чи! - И я тебя люблю, Рёта. В свои 25 Аомине видит свою жизнь исключительно с Кисе и это неизменно.