Божественный ветер. Возмездие греха.

      Способность двигаться ко мне вернулась уже скоро. Однако, ходить я пока не могла. Когда Дофламинго пустил сквозь мою ногу нити, он, кажется, что-то сильно повредил, и теперь я не могу встать нормально. Шрамы останутся серьёзные — четыре вертикально находившиеся на моей ноге дыры спереди и одна с обратной стороны мышцы. Видимо, остались, как он коснулся моей ноги. И зачем ему это надо было? Псих какой-то.       Однако, проблемы с ногами — мелочи, в сравнении с тем, что происходит вокруг. Оказалось, что это не Карро притащила меня на остров. Какой-то мужик, рыбочеловек, по-моему. И что он тут вообще забыл? И кожа у него странная. Синяя, в голубых пятнах-пузырьках. Да и волосы поразительно белые. Странно все это. Карро отвесила мне подзатыльник, ибо я спросила у неё, не она ли меня спасла. Подзатыльник за недогадливость, потому что, цитирую, призраки бестелесные, безмозглая твоя голова. И ноги мне бинтовал тот рыбочеловек. Говорит, Пиетро звать. И он доктор. Доктор-учёный, если быть точнее. Что-то в последнее время слишком много докторов развелось. Востребованная профессия, что ли?       На архипелаге было очень холодно, как на Тель Розе. Видно, не судьба мне отдохнуть на теплом острове, по крайней мере, пока не восстановится нога. Да ещё и тошнит постоянно. В пещере, выйти из которой я не могу, было теплее, так как её каменные стены защищали меня от хлесткого ветра, а жаркое, ярко-алое пламя костра не давало замерзнуть вконец. Комфортнее всех себя чувствовала Карро. Ей ни тепло, ни холодно. Впервые завидую мертвому. ***       Следующий день ничем не отличался от предыдущего. Тот же холод, те же стены пещеры, из которой я не могу выйти, та же тошнота, та же злая Карро, тот же дружелюбный и меланхоличный Пиетро, та же страшная, написанная кровью эпитафия, к которой я стараюсь лицом не поворачиваться, и от которой в жилах кровь стынет. Как я не пыталась узнать, но никто из моих спутников ничего об этом не знает. От этого становится её страшнее. А по ночам, когда меня уже клонит в сон, я слышу, будто бы кто-то рядом со мной шипит, мелко топает, стучит по стенам и тихо-тихо хрипит, но из-за эха пещеры это слышится ещё более зловеще, после такого я не могу уснуть ещё долго. Карро говорит, что ничего не слышит, хотя и никогда не спит, а Пиетро просто спит, как убитый, и потому ничего не слышит, пока не проснется.       На утро после одной из таких ужасных ночей появилась новая надпись на противоположной стене, которая находилась параллельно старой. На этот раз содержание было ещё более непонятным, чем предыдущее. Вот, что я должна понять из слов: «Берегись греха похоти»?       Сначала, я думала, что это так Карро шутит, что в её стиле, а это она просто умело притворяется, но что-то мне подсказывало, что это вовсе не так. Позже до меня дошло, что даже на таком непригодном для жизни острове мы можем быть не одни. Эта мысль по сей день не дает мне покоя. Кажется, я начинаю уже параноить из-за недосыпания.       Прошли уже две недели с тех пор, как я сижу в этой чертовой пещере безвылазно. Пиетро постоянно таскал пропитание, непонятно откуда берущееся на этом жутком острове. В принципе, это не так уж и важно. Важно то, что нога уже практически не беспокоила меня, и мне нужно было срочно принять ванну. Собственный запах меня жутко раздражал. Что уж говорить о рыбочеловеке? К счастью, синекожий тактично молчал, а призрак просто не могла чувствовать запахи. С ее слов, при ней остались только зрение и речь, что иногда доставляет дискомфорт. Но она, говорит, привыкла.       Первые дни, когда я уже хотела отмыться от всего этого, Карро предлагала доктору отнести меня к берегу. Купаться среди льдин мне не казалось блестящей мыслью, поэтому я просто терпела. По прошествии всех этих дней я поняла, что это не такая уж и плохая идея. У нас ведь на крещение люди в проруби купаются, и ничего, живут же… Конечно, я бы с удовольствием добежала до Абергрина или до ближайшего теплого острова Паучьего архипелага, но, боюсь, что нога еще не до конца восстановилась и по-пути может дать о себе знать, а в море меня никто не спасет, как в тот волшебный раз, когда я спрыгнула за Ло. А риск — дело всегда опасное.       По сугробам топать мне не привыкать, но в тонких штанах и свитере в морозы не так уж и комфортно, особенно когда поскальзываешься на каждом шагу, ибо обувь тоже не зимняя. А ледяная вода не такая уж и ледяная. Или это я вконец замерзла? Не важно. Важно то, что я, наконец, могу оттереть с себя грязь. И мне плевать, что вместе с двумя слоями кожи.        В итоге я вылезла на снег вся продрогшая и почти синяя, как Пиетро. Он ужаснулся и тут же накинул на меня свой белый плащ, который оказался довольно тёплым, несмотря на то, что Пиетро хладнокровный, а плащ не выглядит плотным.       Я жутко замерзла, но была довольна, ибо я, в кой-то веки, вымылась. Доктор уже умчался, пожелав мне не заболеть и быть осторожнее. Что ж, надо возвращаться обратно. Там тепло, костёр… Пока я мечтала о горячих согревающих углях костра, успела, кажется, свернуть не туда и врезаться во что-то. Это что-то мягкое… и, кажется, живое. Я с замиранием сердца подняла голову и поняла, почему архипелаг назвали «Паучий». Сверху вниз на меня всеми своими двенадцатью лилово-алыми глазами-бусинами смотрел гигантский паук. Метра три или четыре в высоту. Он клацнул своими хелицерами, встал в угрожающую позу, ощетинил на передних лапках головогруди щетинки и зашипел, едва слышно… Но это шипение я узнала.       — Ты… Это же ты все время приходишь к нам в пещеру? — тихо спросила я и тут же почувствовала себя странно. Впервые говорю с пауком.       Он же, поняв, что я не представляю для него угрозы, выпрямился, за счёт чего стал казаться ещё выше и мощнее, и резво помчался через снег. Я завидую такой резвости в рыхлом снегу. Он мне напомнил скорпионов, которые так же ловко передвигаются по песку. Я сглотнула, осознав, что на острове, как и на всем архипелаге, он может быть не один такой, и побрела по мелким следам паука, ибо они вели в сторону пещеры, которая была уже видна сквозь белый покров снега. Мне кажется, что паук неспроста убежал в сторону пещеры… ***       Как я и думала… Вот почему Кида тогда так сильно мутило, вот почему меня тошнит беспрерывно уже вторую неделю… Карро обеспокоенно передо мной замелькала. Я, наверное, настолько плохо и бледно выгляжу, что даже она заволновалась. Пиетро заинтересованно потирал подбородок перепончатыми пальцами, рассматривая находку в самой глубине пещеры. В принципе, находка меня не удивила, но спокойнее мне от этого не стало.       Паучье гнездо кишело пауками самого разного размера. Скорее всего, вывелись не так давно, ибо все эти отродья были ничтожно маленькими в сравнении с тем, кого я видела не так давно. Теперь я понимаю, что это не паук к нам приходил, а мы к нему забрели. Липкая паутина покрыла стены пещеры, на ней висели остатки коконов и многократной линьки. Меня затошнило ещё сильнее, кажется, вот-вот вырвет.       Скорее всего, нам с Кидом тогда просто не повезло проплывать рядом с островом в момент рождения пауков. Запах, или, проще сказать, феромоны, которые источают эти создания при рождении, ужасно тошнотворный. Запах похож на смесь тухлой рыбы и ацетона. И почему я раньше не подумала пройти вглубь пещеры? Зато теперь понятно, из-за чего я не могла нормально спать. Это пауки, живущие тут, шипели. Ладно, это ещё полбеды. Покоя мне не дают ещё эти странные надписи на стенах пещеры. Вряд ли эти пауки умеют писать… Так что мне лучше стоит начать искать местного жильца, который пишет эти «послания», и хорошенько у него расспросить мотивы. А пока стоит уйти отсюда подальше, ибо я не хочу однажды оказаться обедом этих насекомых. Странно, что за все это время нас ещё не съели.       Пиетро едва удалось вытащить из пещеры под его же возгласы, что он такого ещё не видел и ему нужны материалы для исследований. Вот ведь, сразу видно, что человек предан делу и не упустит ни одного шанса раздобыть подопытных. Карро только кинула в его сторону несколько колких фраз, которые он с успехом проигнорировал.       Надо бы нам отыскать место для ночлега, а то быть заметенной снегом мне не хочется, но и быть съеденной огромным пауком и его потомством тоже. Надо что-то придумать и быстро. Солнце уже садилось, кидая на одинокие голые каменные глыбы и снежные холмами последние лучи, благодаря которым они отбрасывали друг на друга тёмные зловещие тени. Ночь — это время для сюрпризов, кошмаров и страхов, с которыми люди постоянно сталкиваются, и мне кажется, что и я не исключение…