И глядя в небо...

Никогда не возможно угадать, что ждет тебя в очередном подъезде. Он и еще двое таких же юных, совсем зеленых парней, которым, казалось бы, только вчера объяснили, как обращаться с оружием, должны были проводить осмотр и зачистку некоторых жилых домов данного квадрата. Каждый раз, заходя в квартиру в очередной многоэтажке по уже отработанной схеме, он уже даже не задумывался о том, что нужно делать. Его мысли тогда находились где—то там,где он оставил свою семью и ушел, ушел сражаться за идеи правящих классов… Зачастую он оставался на лестничной площадке прикрывать тыл, в то время, как его товарищи осматривали квартиру. Нередко бывало, что возвращались они с карманами,туго набитыми всякой всячиной, которая,может быть,им никогда и не пригодится. Он всегда спрашивал,что они будут со всем этим делать, но в ответ слышал лишь смех и подколы. В этот раз все было точно так же. Невзрачный многоэтажный опустелый дом, расположенный рядом с железнодорожной прямой веткой… Казалось, что ничто не могло бы вновь привести его к жизни. Они зашли во двор, и, двигаясь перебежками, оказались на детской площадке. — Поверить не могу, — сказал один из них во время остановки, — что когда—то здесь играли дети. Наверное, целая куча маленьких милых детишек бегала и резвилась на этой площадке. А теперь… Где—то со стороны железнодорожной станции раздался сильный взрыв, который прервал ход его мыслей. — Пойдемте, нужно торопиться. Первый подъезд, квартира на первом этаже. Все идет по плану. Он стоит, размышляя о бессмысленной трате своего времени, тогда как его товарищи проводят осмотр. Он стоял, прислонился к стене, достал из карману пачку «Winston» и закурил. Он был заядлым курильщиком, но в роте курение находилось под строгим запретом, поэтому всякий раз, когда он находился в вылазке, он старался найти где-нибудь хотя бы одну пачку. В этот день ему повезло, потому что во время осмотра в предыдущем доме один из его товарищей вынес целый блок нетронутых сигарет. Каждый из них взял по пачке, остальное решено было оставить там. — Чёрт бы побрал эту войну, — пронеслось в его голове после первой затяжки, — мы уже несколько недель занимаемся этим бесполезным делом. Все население уже давно сбежало, кого же мы ищем, в конце-то концов? Определенно, правительство просто занимается «отмыванием» денег, заставляя нас по нескольку недель топтаться на одном и том же месте… Сделав еще пару затяжек, он нервно выбросил сигарету на площадку и растоптал ее ногой. В этот момент из квартиры вышли его напарники. Он сразу углядел алчный блеск в их глазах: в этот раз они нашли что-то определенно стоящее. — Смотри, Кирюх, чё мы нашли, — сказал один из них, довольно плотного телосложения, высокий и коренастый, и достал из нагрудного кармана наручные часы Rolex, — вообще не понимаю, как можно было забыть такую ценную вещицу. — Хе-хе, это они для нас специально оставили, — сказал второй. Хоть ростом он был повыше первого, из-за привычки вечно держаться настороже он казался пониже. Они дружно засмеялись. Кирюха тоже слегка улыбнулся, отвернулся, на некоторое время задумался и сказал: — Ладно, пойдемте дальше. Нам нужно закончить с этим домом, пока не стемнело. Одинокая птица парила в воздухе над железобетонным прямоугольником многоэтажки. Затем она приметила себе отдельно стоящую липу и опустилась на нее. Холодный октябрьский ветер раскачивал полуголые ветки, заставляя их потихоньку сбрасывать с себя груз пожелтелых листьев. Из этих листьев образовался маленький вихрь, который кружил около детской площадки, якобы напоминая о былой живости этого места. Этот и следующий подъезды они прошли по обыкновению тихо и спокойно. В одной из квартир на четвертом этаже парни нашли откупоренную бутылку коньяка. Грех было не воспользоваться возможностью, и они позвали с лестничной площадки только что закурившего Кирилла. — Угощайся, Кирюха, — сказал тот, что повыше, — а то тебе наверняка наскучило вечно пялиться на эти ступеньки. Давай на следующем подъезде поменяемся: вы с Андрюхой будете зачищать, а я прикрою, давай? При этих словах он извлек из рядом стоящего серванта три стопки и мерно разлил по ним остатки коньяка. — Да не, Дэн, мне так даже больше нравится, - с загадочной улыбкой ответил ему Кирилл, достал пачку сигарет и предложил парням. — Ну, за то, чтобы нас наконец-то отправили по домам, прочь из этой дыры! - провозгласил тост Андрюха, и, не услышав ответа, сразу же осушил свою стопку. В свою очередь выпив коньяк, Дэн закурил и подошел к окну. Солнце потихоньку катилось за горизонт, и его блеклые лучи осветили изможденную физиономию, глядевшую на него из окна на четвертом этаже. — М-да… Нужно поторапливаться, - задумчиво заключил Дэн. — Ты прав, дружище, ты чертовски прав,- потрепал его по плечу Андрей. — Ну, пойдемте. Все это время Кирилл стоял, потупив взгляд и полоскал зубы обжигающей жидкостью. Он не знал, о чем он думал, и никак не мог схватить эту мысль, которая так навязчиво крутилась в его голове. — Кирюх, че с тобой? — прервал его раздумье Андрей, — Нужно идти, так что допивай живей. — Да не знаю… Какое-то предчувствие дурное… Впрочем, это, наверное, город на меня так действует. — заключил Кирилл и улыбнулся. Правда, улыбка эта вышла какой-то искаженной и неестественной, и, заметив это, он сразу же выпил остатки своего коньяка и, поморщившись, направился к выходу. Андрей и Дэн молча переглянулись и последовали за ним. Солнце медленно двигалось вниз, все меньше и меньше освещая небольшой дворик рядом с многоэтажкой. После очередного порыва ветра с одинокой липы медленно взлетел полупрозрачный силуэт, сделал пару кругов над детской площадкой, и, увлекаемый ветром, не спеша полетел навстречу закату. Парни вошли в четвертый подъезд. Первый этаж они прошли в неловком молчании, каждый из них наверняка думал о чем-то своем. Может быть о том, как, вернувшись домой, они со своей семьей обязательно махнут куда-нибудь отдыхать, может быть о том, какая все-таки глупая штука эта война, а может быть и том, как они устали изо дня в день проделывать одну и ту же глупую, бессмысленную работу. Все квартиры, в которых они сегодня побывали, были донельзя похожи одна на другую, иногда даже мебель стояла одинаковая. Обязательно был длинный-предлинный коридор, из которого в разные стороны, как ветви у той липы, отходили двери в комнаты. И в конце коридора обязательна находилась одна комната, которая, по задумке застройщиков, должна была быть спальней. В этой комнате Андрей с Дэном обычно разживались всем тем хламом, который своим наличием доставлял им огромное удовольствие. После нескольких недель зачистки подобных домов они уже на опыте, бегло проглядывая остальные комнаты, стремились к этой самой комнате в конце коридора. Они поднялись на четвертый этаж четвертого подъезда, последнего в этом доме. Кирилл, не дожидаясь, пока его товарищи уйдут, достал из кармана уже изрядно помятую пачку «Winston», достал из нее последнюю сигарету, окончательно смял пачку и бросил ее в окно. Закурив, он сказал с дружеской улыбкой: — Парни, возвращайтесь скорее, мне уже не терпится снова вернуться обратно. Неподалеку снова прогремел взрыв. Стены в доме затряслись так, будто совсем рядом с ним проехал многотонный грузовик, груженый металлическими балками. Стекла в окнах задрожали, а остатки штукатурки с потолка посыпались на парней. Кирилл отряхнулся, посмотрел на друзей и отвернулся к окну. Андрей и Дэн вошли внутрь. Неизвестно, сколько времени прошло с того момента, как они разошлись. Может быть, полчаса, а может, всего несколько минут. Кирилл стоял, задумчиво смотря в окно. Его предчувствие даже не думало покидать его, но Кирилл тщетно пытался его отогнать. В конце концов, он встряхнул головой, отбросил окурок в сторону и стал следить за полупрозрачным силуэтом, не торопясь улетавшим туда, к солнцу. Вдруг из квартиры раздался хлопок, и сразу за ним еще один. Кирилл встрепенулся и сразу же схватился за автомат. В голове его была каша из самых неожиданных мыслей. «Черт, да это наверняка Дэн нашел какие-то шутихи и решил их повзрывать. В квартире? Черт!». Его охватила паника, но он быстро овладел собой, и медленно, как его учили, двинулся в квартиру. — Черт возьми, где же эти двое? Что, если они просто вздумали меня напугать, а я взял и оставил свой пост… Эй, Дэн! Андрюха! — выкрикнул он в квартиру. Ответа не последовало. — Черт, это уже не смешно, — мысленно продолжил он. Осторожно, держа оружие наготове, Кирилл пошел вперед. Все двери были открыты, кроме одной – той, что в конце коридора. Бегло осмотрев все эти комнаты, он направился к закрытой двери. В коридоре лежал половик, который частично заглушал его шаги. Кирилл старался контролировать каждый свой вздох, каждый звук своего тела. Сердце бешено колотилось, обещая выскочить из груди и убежать туда, откуда пришли парни. Время тянулось до невозможного медленно, а коридор, казалось, никогда не закончится. Кирилл пытался понять, как долго он идет по нему, но никак не мог этого сделать. Ему казалось, что с того момента, как он вошел в эту квартиру, прошла целая вечность. И вот наконец он достиг цели. Он стоял прямо перед закрытой дверью. Его лоб покрылся испариной, и он быстро обтер его рукавом. Сердце билось настолько быстро, что, казалось, могло бы заменить машине двигатель. Он быстро прокрутил в голове все, чему его учили, поднял свой взгляд к потолку, на мгновение закрыл глаза, и, исполненный решимости, вынес дверь и ворвался в комнату. Яркий свет ослепил его на миг, но этого мига хватило, чтобы он ощутил у виска ледяной ствол пистолета. — Ох, не выходи из комнаты, не совершай ошибку, — иронически прохрипел басом голос прямо ему в ухо, и через секунду увесистая рукоять опустилась ему на затылок. Кирилл потерял сознание… Адская боль в области затылка долго не давала Кириллу открыть глаза и сообразить наконец, где он находится. Он пробовал сменить позу, но его руки сковала какая-то неведомая сила. Позже он понял, что находится пристегнутым к батарее. «Как же я влип…» — эта мысль заглушала даже нереальную боль, а следом за ней пришла другая: «Что с Дэном и Андрюхой?». В конце концов, он пересилил себя и наконец-то открыл глаза. Он оказался в довольно-таки уютной, хотя и небольшой комнате, обставленной со вкусом, но лишь самым необходимым. В углу от посторонних глаз пряталась небольшая кровать, напротив нее около стены стоял огромный стол, рядом с ним всего одна видавшая виды табуретка, под ним же стоял мощный генератор, у стены напротив двери стояла огромная многоваттная лампа, которая, как он догадался, и ослепила его. Недалеко от двери также стоял холодильник, а в холодильнике рылся какой-то тип, лет семнадцати на вид, тощий, с длинными спутанными волосами. Из-за массивного ремня его торчал пистолет, видимо, тот самый, которым не так давно оказался отключен Кирилл. Затем Кирилл повернул голову направо, и с ужасом отпрянул — рядом с ним на полу лежали два безжизненных тела, от которых веяло смертельным холодом. У каждого из них зияла неописуемая дыра в черепе. К своему ужасу, Кирилл узнал в них своих друзей: Андрея и Дэна, и слезы навернулись ему на глаза. — Ну, чего ты, ну умерли они, так что ж теперь, плакать что ли? — покровительственно раздался голос откуда-то со стороны холодильника. — Да не переживай ты так, главное, что ты сам жив, а на остальных… не плевать ли? С этими словами, человек двинулся к Кириллу, подошел к нему и присел на корточки. На руке его тикали те самые часы, которые недавно вынес Андрей из одной из квартир. Он небрежно взял Кирилла за голову, тот дернулся, но ударился затылком об батарею, от чего боль стала еще более невыносимой. — Кто ты такой? — не своим голосом от боли взвыл он. — Что ты здесь делаешь? — То же самое я могу спросить и у тебя. Я здесь живу вообще-то. А вы со своими дружками пожаловали ко мне, хотя я вас и не звал. — Ты вообще в курсе, что город захвачен? Все из вас давно уже должны были смыться, — прорычал Кирилл, понемногу осознавая всю сложность своего нынешнего положения. — Прошу прощения, но я бы не стал на твоем месте разговаривать со мной в таком тоне. Как тебя зовут? — Кирилл. — Меня Никита. Я знаю, что ваши придут за мной уже через несколько часов. Послушай, Кирилл… Что за дурацкое имя такое — Кирилл? Ладно, это неважно. Ты говоришь, что мы должны были, как ты выразился, «смыться» отсюда, да? Так вот, ты не учел, что это вообще-то наша земля. Подумай своей головой, пусть она и раскалывается от боли, — и с этими словами он толкнул голову Кирилла на батарею, — подумай, что бы ты сам стал делать на моем месте, когда к тебе в город врываются какие-то кретины, обещая отобрать последнее, что ты имеешь? А ведь все это из-за чего? — и он, встал, начиная блуждать взглядом по стенам, а ногами по комнате. — Из-за того, что какие-нибудь жирные ублюдки не поделили между собой, кому из них дальше вести свой народ к полному упадку. Я вижу, ты со мной согласен, — иронически улыбнулся он, взглянув на Кирилла, который, не смотря на всю ненависть к этому человеку, стал понимать, как они с ним похожи. — Согласен, — сквозь зубы процедил он, — Да только ж разве, убивая друг друга, мы сможем что-то улучшить? — Ты задаешь очень правильные вопросы, только неправильному человеку. Спроси это у себя. Я тебе вот что расскажу, — и Никита вновь пошел к холодильнику, отыскал бутылку воды, отпил и швырнул ее Кириллу. — Когда я был маленьким, отец всегда учил меня защищать мою мать и мою сестру. Я тогда еще был слишком мал, чтобы понять, как это может мне пригодиться. А сейчас я очень часто вспоминаю его уроки и наставления, и как видишь, — он указал на трупы, — они не прошли даром. — Это все, конечно, хорошо, — начал было Кирилл, жадно выпив всю воду из бутылки, неудобно держа ее в скованных руках, — но… — Не перебивай меня! — нервно прокричал на него Никита. Кирилл понял, что этот парень не совсем нормальный, и что ему, Кириллу, лучше всего тянуть время как можно дольше, в надежде на то, что его все-таки найдут прежде, чем этот сумасшедший пристрелит и его. — А потом началась эта хренова война. Отца сразу же призвали и отправили на фронт. А я остался дома, выполнять свой долг — защищать мать и Вику (как Кирилл понял, так звали сестру Никиты). Я думаю, ты даже лучше меня знаешь, как стремительно развивались события на фронте. Вскоре мы получили известие о том, что отец погиб во время защиты Богом позабытого населенного пункта. С тех пор я пообещал себе, что, что бы ни случилось, я никому не дам в обиду свою семью, что я теперь ее защитник. Боль Кирилла немного утихла, и он стал обдумывать, как можно было бы освободиться от наручников. — Очень скоро бои перенеслись и к нашему городу. Хорошо ведь, что мы находимся на железной дороге, поэтому население начали эвакуировать заранее. Мы с матерью и сестренкой тоже решили выехать отсюда как можно скорее. Во время посадки на поезд мне срочно нужно было отлучиться ненадолго, и я оставил их. Меня не было всего пять минут. Ты даже не представляешь, какая иногда цена бывает даже у такого небольшого промежутка времени. — Никита присел на табурет и уставился куда-то в окно, припоминая тот день, — Как сейчас помню, перед глазами эта картинка стоит… Как летит снаряд, как он врезается прямо в тот вагон, в который я только что посадил мать и сестру. Как же я убивался, как же я тогда был зол на себя, что не умер вместе с ними! — со злостью вскрикнул он, ударяю кулаком по столу, а потом заплакал. — Я… я понимаю, что ничем не смог бы им помочь… — и вдруг его взгляд наполнился демонической злобой, и он взглянул на Кирилла, — и я сказал себе, что я должен отомстить, отомстить за них. Кирилл испуганно глядел на парня. Он не знал, насколько далеко зашло его безумие и что он сможет предпринять, поэтому решил, что лучше для себя будет сейчас помалкивать. Тем временем, Никита, продолжая плакать, подорвался с табурета и стал ходить взад-вперед по комнате, извергая то проклятия, то непонятные рыдания. Вдруг он выхватил пистолет, подбежал к Кириллу и приставил его к самому его виску. — Скажи, почему люди такие твари? Отвечай! Кирилл перепугано косился то на парня, то на пистолет, облизывая пересохшие губы и уже определенно растерялся. Он прекрасно осознавал, что от его действий сейчас зависит его судьба. — Погоди, Никита, я понимаю, какие удары преподнесла тебе судьба. Мне тебя искренне жаль, поверь, но я не могу простить тебе того, что ты сделал с моими друзьями. Ты говоришь, что люди такие твари… А разве ты, ты сам не такая же тварь, как и все мы? Разве ты не преступил эту черту между человеком и тварью, разве ты сам не убил? Никита испуганно слушал Кирилла, рука его задрожала, пистолет стал опускаться все ниже и ниже. — Да, ты не виновен в смерти своего отца, в смерти матери и сестры… Но ты виноват в смерти двух ни в чем неповинных людей. Я знал их с самого детства, и на их руках не было ни капли крови, как и на моих, понимаешь? Да, ты не смог спасти три невинных жизни, но, кроме этого ты еще и загубил пока только две, но точно такие же жизни. После этого, мне кажется, ты не можешь говорить ни о какой справедливости. После этих слов Кирилл перевел дух, и стал искоса наблюдать, какое воздействие имела его речь на Никиту. А эффект-то был налицо. Еще каких-то пять минут назад этот юноша тряс пистолетом рядом с лицом вражеского солдата, а теперь он стоит перед ним на коленях и плачет, плачет, как дитя. Кирилл решил немного выждать, и мысленно вспоминал строки какой-то недавно услышанной им песни: «от звуков города с ног валился, куски из памяти вырывал, и, глядя в небо, я не молился, а просто тихо…» Но Никита не дал ему окончить. Внезапно он подскочил как ужаленный, с рыданиями вынул из кармана какой-то ключ, швырнул его Кириллу, отошел и сел на кровать. После недолгих раздумий, он поднес к виску пистолет. Раздался выстрел. Очень скоро Кирилл Бородин был отправлен домой по состоянию здоровья. На следующий день после того случая разведгруппа обнаружила его шатающимся по детской площадке напевающим какую-то непонятную песенку. Когда она подошла к нему, он твердил: «Четвертый подъезд, четвертый этаж, направо, прямо, четвертый подъезд, четвертый этаж…». Затем, когда несколько человек из разведгруппы пришли в злополучную комнату, они увидели два тела, лежащих у батареи, и труп одного совсем молодого парня, на вид лет семнадцати, с длинными спутанными валасами. Разведгруппа доставила Кирилла в штаб, откуда он направился примиком в медкорпус. Спустя неделю, он уже совсем оправился от произошедшего, и единственный раз, когда он в деталях вспоминал об этом случае, был его рапорт. Он бросил курить, и больше никогда не брал в рот спиртного. Вернувшись домой, Кирилл сразу же направился к родителям Андрея и Дэна, передал им его соболезнования и сказал, что их смерть помогла спастись одной невинной душе и обрести покой второй.