Хуже некуда

Появление воспитателя в спальне поздним вечером почти всегда означает что-то плохое. Появление Ральфа — особенно. — Ты! — Первый ткнул в Слепого пальцем. — За мной. Бледный безошибочно определил, что обращаются к нему, спрыгнул с подоконника и незаметным для всех остальных движением провел ладонью по спине сидящего на кровати Сфинкса. Словно предвидел вопрос и этим коротким жестом просил сдержаться. — Куда вы его забираете? Сам Слепой своим ближайшим будущим интересовался мало. — Побеседовать, — хмуро бросил Ральф. Он опустил широкую трехпалую ладонь на плечо Слепого и слегка надавил, предупреждая, что сопротивляться не стоит. Слепой послушно вышел в коридор. За ними закрылась дверь, и на несколько секунд повисла нехорошая, напряженная тишина, которую нарушил с грохотом вломившийся в спальню Лэри. — Видали? Там Ральф Слепого на первый потащил! Лорд с тревогой посмотрел на Табаки. Быстрее у окна оказался Сфинкс. Сквозь стекло он смотрел, как Ральф вел Слепого к забору и ведущей наружу калитке. Бледный упирался ногами в землю, что-то говорил, то и дело откидывая с лица волосы, и пытался вырвать свою руку из сильного захвата. Первый молча тащил его вперед. Сфинкс прижался лбом к стеклу и беззвучно выругался. Горбач кинул на него очень уж сочувствующий взгляд. — Все будет в порядке… Сфинкс не хотел слушать. И ощущать липкую, безотчетную тревогу — не хотел. Предчувствие чего-то плохого повисло в четвертой, и все подавленно молчали, не решаясь даже шептаться между собой. Отрицательно мотнув головой Лорду, который протянул сигарету, Сфинкс молча вышел из комнаты. Ему было нужно остаться в одиночестве и, желательно, — ни о чем не думать. Черный нашел его в пустом классе, когда за окнами окончательно стемнело. Слепого все еще не было. — Твои волнуются. Сфинкс сидел за одной из парт, уткнувшись лбом в прохладную столешницу. Черного он узнал еще по тяжелым, громким шагам, по внушительной широкой тени, загородившей почти весь дверной проем. А вот голос казался чужим — в нем было слишком много сочувствия. Пес приблизился к Сфинксу и опустил ладонь на плечо. — Ральф вернет Слепого. Он мужик норма… — Убери руку, — голос прозвучал очень тихо. — Что? Конечно, Черный расслышал с первого раза. — Убери свою руку. Сфинкс четко выговаривал каждое слово, и в его тоне было столько брезгливости, что Черного затошнило. Руку он не убрал, только силой рванул Сфинкса на себя, заставляя встать. Короткий, вполсилы, удар пришелся по подбородку, зубы окрасились алым, и на лице Сфинкса, наконец-то, стали видны эмоции: несдерживаемая злость, страх, раздражение, тревога… — Тебя, блядь, поддержать пытаешься, а ты, как всегда, строишь из себя хер пойми что! — Черный почти кричал, держа Сфинкса за ворот рубашки, а перед глазами у него было красно — то ли от ярости, то ли от того, что вместо глаз он смотрел только на окровавленные губы. — Да иди ты со своей поддержкой, — прохрипел в ответ Сфинкс, собирая кровь с губ языком. — Сдалась она мне. Черный пытался бороться с собой. Честно хотел отшвырнуть к стене и уйти, куда послали, потому что ему-то точно не сдалось подтирать другим сопли. Он не мог перестать залипать взглядом на чужой рот, прижимать к себе сильное тело, блокируя движения, вдыхать запах кожи, пота и сигарет. Стоило уйти. Черный как раз собирался это сделать, напоследок ударив еще разок, но вдруг встретился взглядом со Сфинксовым. И ощутил мертвецкий холод. Он знал, что это было. Это был страх. — Боишься, что Слепыша не вернут, и ты останешься совсем один? Что облажаешься и будешь херовым вожаком? Правильно делаешь, что боишься. Ты ничего без него не можешь. Жестокость — именно эту черту характера Черного Сфинкс узнал самой первой, и с тех пор в нем мало что изменилось. Ни хрена не изменилось, на самом деле, несмотря на несколько проведенных в мирном соседстве лет, воспитательные драки, настойчивые просьбы Слепого держать себя в руках. Черный перестал избивать людей. Научился безжалостно давить по слабым местам другим способом, прочитав много-много умных книжек. Он знал: чем хуже человек относится к тебе, тем проще тебе самому игнорировать любые чувства к нему. Он изо всех сил старался, чтобы Сфинкс относился к нему хуже некуда. У него получалось. — Сука, — выдохнул Сфинкс тихо, почти ласково. Сперва был удар ногой, потом — головой, и через пару секунд они уже повалились на пол, беспорядочно молотя друг друга и снеся пару стульев. В движениях почти не было силы, только тупая злость. Черный крепко приложился затылком об пол, и теперь взгляд плыл, ни на чем не фокусируясь. Сфинкс с силой давил на его бедро коленом, не давая двигать ногой, а Черный стискивал руками его плечи, не позволяя снова врезать головой. В висках стучало, и все звуки вокруг заменило чужое дыхание, жаркое и прерывистое. Черный помедлил, замерев, и нервно облизал пересохшие губы. Мир все еще смазывался в неразборчивое серо-зеленое пятно: серым был потолок, а зеленым — глаза нависшего над ним Сфинкса. Он сжимал его плечи так сильно, что пальцы сводило судорогой. С усилием расслабил руки и провел ладонями по ребрам и чуть ниже, ощущая горячую кожу даже сквозь ткань. Слетевшая во время драки рубашка валялась на полу. Сфинкс шумно выдохнул, но даже не попытался отстраниться. Черный дернул майку на себя, заставляя наклониться еще ниже, и провел языком по запекшейся крови в углу рта. Сфинкс в ответ усмехнулся и коленом развел ноги Черного, упираясь ему в пах. Обоих вело, воздух становился гуще и горячее. Черный целовал быстро, торопливо, прикусывая губы, не дыша и по-прежнему затуманенно глядя в глаза. В одно движение он оказался сверху и сквозь джинсы потерся членом о чужой стояк. Сфинкс запрокинул голову и выгнулся навстречу движению, приподнимая бедра. Солоноватая от пота кожа под языком, сведенные напряжением мышцы живота, резким движением вырванные болты джинсов и несдержанный глухой стон. Черный двигал ладонью медленно, с силой сжимая член, и довольно скалился каждый раз, когда Сфинкс коротко стонал, подаваясь всем телом ближе. —Нубляяядь. Прекративший ласку Черный усмехнулся, разобрав в едва слышном ругательстве разочарование, и коротко провел губами по шее. Встал, поднимая за собой Сфинкса. — Дай руку, — хрипло велел тот. Он широко провел языком по запястью поднесенной к лицу ладони, затем обхватил два пальца губами и принялся вылизывать, мокро и горячо. Черный наблюдал, не в силах оторвать взгляда от окровавленного рта, растягивающегося вокруг его пальцев. Наконец, прервавшись, он кивком велел повернуться. Черный замер на несколько секунд, борясь с нестерпимым жаром, от которого мутнело перед глазами и пересыхали губы. Жар не проходил, а липкий, пристальный взгляд, которым смотрел на него Сфинкс, заводил до одури. Черный медленно повернулся к нему спиной, расстегивая свои джинсы. Сфинкс целовал его в шею, прикусывал кожу, оставляя следы, подстегивал и торопил, пока Черный не провел несколько раз по стоящему члену мокрой от слюны ладонью и не направил его в себя, нетерпеливо застонав от смеси боли и удовольствия. Сфинкс начал медленно двигаться, прижимаясь грудью к спине и уткнувшись губами в плечо. — Нормально? — Да пошел ты, — Черный тяжело дышал, прикусывая губы и жмурясь. Ритм стал быстрее, прикосновения — сильнее и жестче. Воздуха хватало только на короткие, жадные вдохи, удовольствие обострялось с каждым движением, а перед глазами темнело. Черный одной рукой впивался в бедро, оставляя на коже алые следы, а другой дрочил себе размашистыми движениями, доводя до оргазма. Он кончил молча, на мгновение перестав дышать, и откинул голову на плечо Сфинксу, позволяя тому сорваться на совсем несдержанный, быстрый темп. Тело приятно ломило, и было охренительно хорошо. Ни слова не прозвучало, когда Черный, подобрав с пола рубашку, накинул Сфинксу на плечи и застегнул ему джинсы. Они молчали, когда Черный прикурил сигарету и поднес ее ко рту Сфинкса, давая тому сделать глубокую затяжку. В этом жесте вовсе не было ничего личного, и от прикосновения губ к пальцам не стало жарко. Тишина становилась колючей и холодной. — Скажешь кому-нибудь — убью, — сухо пообещал Черный, уходя. Сфинкс остался в классе и рассматривал тлеющий на парте окурок до тех пор, пока где-то в коридоре не послышались вопли Шакала о том, что вернулся Слепой.