Тук-тук.

Девушка лежит посреди комнаты, совершенно не подавая никаких признаков жизни. Она просто лежит. Просто существует в потоке времени на белом кафеле. Как она тут оказалась, никто не знает. Не знает даже и она сама, к слову. Неожиданно воздух в комнате содрогнулся. Тонкие пальцы девушки слегка задергались, будто она попыталась размять их после долгого онемения. Спустя пару минут разминки, рука медленно поползла вверх по бедру, дальше — по животу, пока не достигла своей цели. Тук-тук. Она слегка постукивает по ребрам точно метроном. Размеренно и с одинаковым интервалом. Звук такой глухой, будто кто-то стучит изнутри. Тук-тук. Темп постукивания ускоряется, но на лице самой девушки ничего не меняется — абсолютно никакого выражения ее плотно сомкнутые губы, расслабленные брови и слегка подрагивающие веки не предвещали. То было Абсолютно Невыразительное Лицо. Она не делала никаких других движений, кроме ритмичного четкого постукивания по собственным ребрам. Тук-тук. Темп снова замедляется. Ее белоснежные волосы сливаются с полом, впиваясь в плитку жадными корнями деревьев, высасывая всю белизну до последней капли. В комнате ничего не было. Ни окон, ни стульев, ни телевизора, ни книжной полки. Только на одной из стен ярко-рыжая дверь. Здесь, в этой совершенно белой комнате, она выглядело кричаще, вычурно, безобразно. Будто кто-то специально капнул чернила на рукопись с идеальным почерком, оставив уродливую кляксу. За дверью послышались шаги. Цок-цок. Так цокали каблуки где-то за рыжим недоразумением. Тук-тук. Так стучала она по своим ребрам все чаще и все быстрее. Чем ближе и звонче становились каблуки, тем чаще стучала она по бедным костям, не в силах остановиться. Когда каблуки цокали уже в комнате, глухой стук ее ребер стал голосом сумасшедшего отчаяния. Так билось ее сердце. Невидимый человек навис над девушкой, покрывая ее плотной тенью своей фигуры. В комнате все еще слышится голос отчаяния. Тук-тук. На ее лице по-прежнему не дрогнул ни один мускул. Тук-тук. Невидимый человек достает огромный блестящий меч, обвитый тяжелыми цепями — не каждый бы утащил такую ношу. Однако Человек достал его из кармана (да-да, из кармана), так же легко, как скажем, ключи от квартиры или новенькую пачку сигарет. Он подносит меч к ее ключицам. Тук-тук. Ничего не меняется. Человек аккуратно надрезает кожу девушки цвета белесой пыли. Тук-тук. Он ведет свой меч все ниже и ниже, разрезая ее грудную клетку, ломая каждую кость, словно хрупкую ветвь на дереве. Ее Отчаянное Сердце все так же звучит глухим криком. Из раздробленной грудной клетки валит густой пар, обволакивая все вокруг. Невидимый человек достает из другого кармана конверт, напичканный бумагой, сухой соломой и еловыми иголками. С минуту он рассматривает его, гипнотизируя пустыми глазами, а затем выуживает увесистую блестящую зажигалку из рукава. Несколько искр, и огонь послушно вылезает из дома, начиная ласкать своими языками уголок помятого конверта. Человек бросает горящую бумажку в зияющую дыру груди девушки, и пожар разгорается в сырой темноте. — Это моя любовь, — шепчет он напоследок, дрожащими руками потирая веки. Рыжая дверь хлопает. Но цоканья каблуков больше нет: только густой пар, запах ели и… Тук-тук. Тук-тук.