Цель визита Командора

Ну, дорогие читатели, а я опять посмотрела оперу, снова вдохновилась, но на сей раз вдохновение вылилось не в сентиментальную историю с типа древнегерманским (норвежским, турецким – нужное подчеркнуть) колоритом, а в статью, где я постараюсь разобрать некоторые детали финала оперы Моцарта «Дон Жуан». Сразу говорю – исключительно с сюжетной точки зрения, музыку я не трогаю. Понятно, что если бы финал был не таким, а другим, не было бы одной из самых поразительных по драматическому напряжению сцен у Моцарта. Знаете, есть анекдот: «Игорь, беги из плена! – Не могу, половцы ещё сплясать должны». Ладно, это к слову. Так что аргументы в стиле «не пришла бы статуя – не было бы того финального трио» не то чтоб не принимаются совсем, но не принимаются здесь во внимание. Это всё была лирика, теперь перейдём к собственно анализу. Что мы имеем в финале? 1) К Дону Жуану приходит статуя Командора, призывая его покаяться. Он наотрез отказывается и низвергается в пропасть. 2) Лепорелло всё это время сидит под столом (или где он там в разных постановках сидит) и разве что вяло пытается подсказать господину, что делать. После гибели Дона Жуана благополучно из-под стола вылезает и идёт в трактир. Какие к этим двум пунктам есть вопросы? Ну, во-первых: зачем Командор явился Дону Жуану? Нет, понятно, что наказать его за гордыню и дерзость, после того, как он шутки ради пригласил статую на обед. Но, пардон, почему Командор призывает его к покаянию? Мог бы эффектно показаться, эффектно что-нибудь спеть, и Дон Жуан бы эффектно погиб. Вспомним: Дон Жуан едва не обесчестил дочку Командора, его самого убил – со стороны Командора вполне справедливо, казалось бы, желать ему провалиться пропадом, и побыстрее, а не хлопотать о его покаянии. Но дело в том, что, как Командор сам напомнил, будучи приглашённым за стол – земному миру он уже не принадлежит, его место в мире небесном. А там уже нет места мстительности. Его послали дать последний шанс погибающей душе, а не продолжать разборки с прижизненным врагом. Примечательно: Командор ни полсловечка не говорит ни о себе, ни о дочери. Это не значит, что он обо всём этом забыл. Но у него другие, выражаясь по-модному, приоритеты, а времени в обрез. Ну хорошо. А почему Дону Жуану дали возможность раскаяться даже в последний миг? Он ведь вроде как настолько завяз в своём разврате, что надежды не было на это никакой. А вот нет. Абсолютным мерзавцем он на самом-то деле не был. То есть близок был к этому, гм, идеалу, но всё же не был им на сто процентов. В опере есть два очень показательных момента. Прежде всего, Дон Жуан в самом начале не хочет сражаться с Командором. И это не трусость – он ведь, не растерявшись, впоследствии перехитрил целую ватагу разъярённых крестьян (то, что сделал он это, по чисто оперной логике, с переодеванием, сейчас непринципиально), да и перед тем же Командором в каменном виде он храбрился до последнего. В первой сцене, напротив, он знает о своём превосходстве – и однако же не хочет убивать. Можно предположить, что он страшится преследования за убийство. Но это правомерно разве что для «режоперных» постановок с перенесением действия в современность. В наши дни, да, от обвинений Донны Анны в попытке изнасилования он бы ещё мог с помощью хороших адвокатов отвертеться, а убийство – это уж извините. В описываемом же времени (и мире) месть за поруганную честь женщины (в том числе когда основанием для обвинения были только её слова – мы же не видим, что именно происходит между персонажами, пока Дон Жуан не появляется, преследуемый Донной Анной) была не менее страшна, а бывала в отдельных случаях и похлеще мести за убийство. За соблазнение Церлины (насколько удачное и насколько далеко продвинувшееся – вопросы к режиссёру) на Дона Жуана поднялось целое ополчение. Так что ему, с его свирепыми брошенками – вот ни в жисть не поверю, что за ним гонялась по всей стране из двух тысяч жертв одна Эльвира! Она просто единственная умудрилась его найти! – в общем-то одно убийство погоды бы не сделало. Так, всё это было к тому, чтобы доказать: Дон Жуан до последнего не хотел убивать Командора. А посмотрим на второй акт. Дон Жуан показательно так обезоружил Мазетто и… всего-то его слегка поколотил. Почему слегка? Ну ведь через пять минут Мазетто уже встаёт, а через десять вместе со всеми ловит Лепорелло. Ладно, спишем это на то, что в хронологической последовательности сделан монтаж, а также на классическую целительную силу любви, и тем не менее. В то время как гораздо проще было бы прибить взбунтовавшегося мужичка – учитывая, что у Дона Жуана были от него же полученные пистоль и мушкет. И Мазетто, между прочим – это вам не Командор с замком и слугами. Это мелкая сошка. Феодальные порядки ещё цветут и пахнут (вспомним либерального графа Альмавиву, отменившего право первой ночи, и то с колебаниями!). Короче, убийства Мазетто вообще никто бы не заметил. Если бы его тело и нашли, мало кто из дворян озаботился бы расследованием – только, может, Донна Эльвира, которая на тот момент единственная из высокопоставленных положительных персонажей знала его в лицо и знала, что он жених Церлины. Но, в отличие от истории с Командором, тут даже и доказательств бы особых не было. Все крестьяне, которых собрал на битву Мазетто, подтвердили бы в голос, что оставили его с Лепорелло – ну и кого обвинит общественность, дворянина с внешне безупречной репутацией (друга Дона Оттавио!) или его слугу? Так что избавиться от Мазетто было бы ещё легче и надёжнее, чем от Командора. Итак, всё это свидетельствует о том, что Дона Жуана призывали к покаянию не просто так. Шанс раскаяться – пусть смехотворно маленький – у него действительно был. Другое дело, что Дон Жуан не пожелал им воспользоваться. Плавно переходим ко второму вопросу касательно финала. Почему Командор обращается лишь к Дону Жуану, хотя отлично знает, что тут же рядом сидит и Лепорелло? Слуга, при всём своём обаянии комического героя, тоже не безгрешен (и покровительство своё он гостьям на свадьбе предлагает по примеру господина, и во втором акте Дон Жуан упоминает «одну из красоток» Лепорелло, и тогда же выясняется, что Лепорелло ещё и женат). Не говоря уж о том, что он пособник господина во многих его коварных планах – обманывает Донну Эльвиру, отвлекает Мазетто от Церлины. Хорошо, допустим, что умереть в ближайшее время суждено лишь Дону Жуану, а у Лепорелло есть ещё время на земле. Но ведь мог бы Командор сказать что-то вроде: «И ты покайся, а то кончишь так же, как твой господин!» Я думаю, дело здесь в главном различии между Доном Жуаном и Лепорелло. Первый вокруг своего образа жизни складывает целую философию о любви ко всем женщинам в целом, он не считает свой разврат грехом и преступлением. В то время как Лепорелло, может, и изменяет жене понемножку, но стыдится этого, и уж конечно, до масштабов Дона Жуана ему далеко – если не считать случая на свадьбе (и, возможно, праздника в конце первого действия, но там Дон Жуан быстро бросает его на отвлечение Мазетто), мы ни разу не видим того, чтобы он клеился к женщинам. Хотя постановка постановке рознь, и кое-где по милости режиссёра он аж оказывается в постели Донны Эльвиры, но это уже всё-таки маргинальные случаи с выносом зрительского мозга. Между прочим, Лепорелло даже просит Дона Жуана «оставить женщин», но он слишком слабоволен, чтобы оказать на господина хоть какое-то влияние. Более того – и вот это, пожалуй, самое главное – в Лепорелло есть страх небесной кары. Он даже по приказу господина не может заставить себя пригласить кладбищенскую статую на ужин, а уж когда статуя на этот ужин приходит, Лепорелло цепенеет от ужаса и тщетно пытается убедить Дона Жуана не перечить потустороннему гостю. А Дон Жуан бросает вызов не только земным порядкам, но и духовному миру – и поэтому он обречён. Что до Лепорелло, это обычный человек, со своими недостатками, у которого, как он сам не без оснований признавался, был постоянно перед глазами дурной пример Дона Жуана, но всё же он, в отличие от Дона Жуана, различает добро и зло. И Командор его не трогает – у Лепорелло есть ещё все возможности (и, судя по последним сценам оперы, желание) исправиться самостоятельно. Можно надеяться, что так он и поступил. Если кому-то мои рассуждения кажутся неубедительными, то возвращаемся к первому и самому главному объяснению всего финала – там именно такой поворот сюжета, чтобы можно было написать именно такую музыку! А музыка великолепная. Послушайте, если ещё не слушали.