"Phocidae"

- Ох, детка, - причитала бабушка, заботливо отмывая Сиршу от морской соли, водорослей и песка. – Ну почему тюлени? Разве не нормальнее девочке в твоём возрасте любить кошек? Кошек Сирша не очень любила. Они ассоциировались у неё с морскими леопардами – крупными, хищными и свирепыми, пожирающими пингвинов и беззащитных тюленей. Кошки, конечно, тюленя бы не одолели, но в них всегда было вот это хищное выражение морды существа, способного пойти на убийство. А эти их игры с жертвами? Издевательства над мышами, птенцами и прочими? Нет, Сирша совсем не любила кошек. Даже не понимала, за что их любить. А вот собаки – совсем другое дело. Например, большой и добрый пушистый Ку. Странно, он вроде хищник, но к нему совсем не страшно подходить: его можно обнять, прижаться носом к мохнатой шее, смеяться над глупым и счастливым выражением морды, умирать от тяжелого вонючего дыхания изо рта… Впрочем, нет, не умирать. Наслаждаться, думая, что Ку – вонючка. Но потом обязательно приходит Бен и больно пинает её, говоря: «Пошла вон от моего Ку, иди к своим тюленям плескайся!» Дурак. Как будто бы Ку его личная собственность, и больше ничья. Сирша тоже любит эту собаку – что ж ей теперь, не жить вовсе? Но к тюленям она шла покорно и с большим удовольствием. Девочка завороженно смотрела на них с утёса, как они плавают под водой - неожиданно изящно для таких толстых и неловких зверей. Смелые, совсем ничего не боятся – знают, что в этой части острова им ничего не грозит. Ближе к континенту ставят сети браконьеры, а тут браконьеров нет – только паромы да баржи ходят туда-сюда. Они тоже иногда похожи на тюленей, только не такие красивые и ловкие. Порой Сирша кидала тюленям мясо, а потом быстро пряталась и с восторгом наблюдала за тем, как они шустро раздирают его на кусочки. Один раз она думала им кинуть пирожное, которое им с Беном привезла бабушка, но добрый дедушка с баржи (который работает вместе с папой и ходит с ним к континенту) запретил ей это делать и сказал, что от сладкого тюлени могут умереть. Конечно, Сирша не желала им смерти, даже заплакала, только представив себе такое, и потому мысль покормить тюленей чем-то сладким больше не приходила ей в голову. Тюлени красивые. А ещё под водой похожи на русалок. В книге, которую читал ей Бен (закатывая глаза и делая самые глупые и жуткие голоса из возможных), написано, что средневековые моряки принимали тюленей за русалок: они видели их хвосты под водой и думали, что это подводные женщины, которые могут их соблазнить. - Чушь, - говорил Бен. – Где тюлени, а где русалки! Они же некрасивые для русалок, как их можно перепутать?! Тогда Сирша единственный раз врезала своему брату: схватила рядом лежащую книгу и кинула ему в голову. Он схватил её за волосы, но тут пришёл папа и их разнял. Бена наказали, а Сирша сидела на берегу и плакала, глядя на тюленей: некрасивые… Да что он вообще понимает, дурак! Сама Сирша нисколько не сомневалась, что тюлени – это русалки. Ну а как может быть иначе? Есть же красавицы-селки, девы, прячущиеся в тюленьих шкурах: они выходят замуж за человеческих мужчин, а потом возвращаются обратно в море. Очень красивая легенда, Сирше она безумно нравилась. Бену тоже, но тот не признается: стесняется, что его примут за мечтательную девчонку, балда. Как-то раз Сирша нашла маленькую шубейку в папиной комнате (у него все вещи раскиданы черти как, а убираться он не хочет), и, надев её, пошла в море. Думала, что сама станет селки. Не утонула, конечно, плавать она умела, но наглоталась солёной воды и шубу испортила безвозвратно. А потом её выловила бабушка: она минут десять тяжело дышала, плакала и кричала – то на Сиршу («Мерзкая девчонка! Чем ты вообще думала, ты же могла умереть!!!»), то на Бена («Гадкий мальчишка, где ты был, когда твоя сестра тонула?! Почему ты за ней не следил?!»), то на папу («Коннор, я устала, устала, понимаешь, вылавливать твоих детей из моря! Они умрут, Коннор, ты понимаешь, они умрут, если за ними не следить! Конечно, не понимаешь, ведь ты же опять был в пабе у этого проходимца!!!»). Даже Ку досталось, хотя он-то тут ни при чём. Бабушка хотела забрать Сиршу и Бена в город, но Бен схватился за Ку и начал орать, что уйдёт из дома навсегда, если она посмеет до них дотронуться, а Сирша молча встала и пошла обратно к берегу, наглядно показывая, что прыгнет в море, если об этом хоть ещё один раз зайдёт речь. Так что в город их не забрали; зато вызвали Сирше психолога, и тот с ней был очень мил, но говорил совершенно ужасные вещи. - Ты считаешь, что твоя мама русалка? Сирша так не считала, она просто об этом знала. Только не русалка, а селки. Здесь слишком холодно для русалок. - Сирша, порой надо просто принять чужую смерть. Люди умирают, такое с ними часто случается. Это грустно, но разве от этого нужно прекращать жить? Грустно? Этот психолог совсем не понимает, что говорит. Грустно – это когда платье испачкала, а надеть больше нечего. А когда мама ушла в море к своим подругам, это не было грустно. Сирша, конечно, этого не видела, она была тогда ещё совсем маленькой, но она видит папу, который постоянно смотрит потерянным взглядом куда-то вдаль и ни с кем не общается, она видит Бена, который один день в году запирается в комнате и плачет там, обняв Ку… Разве это можно считать просто грустью? Да и ей самой без мамы одиноко, причём тут какая-то грусть? - Даже если твоя мама тюлень, разве ей хотелось бы, чтобы её дочь утонула? Такие глупые вопросы. Нет, конечно, не хотелось бы. Но мама точно бы обрадовалась, если Сирша сама стала тюленем и поплыла вместе с ней под водой. Это было бы так здорово! Сирша бы и папу с собой взяла, чтобы он больше не был таким печальным… А вот Бена бы не взяла. Если бы только мама её попросила об этом. - Сирша, может, тебе стоит завести котёнка? Ну или щеночка. Ты же любишь щеночков? Конечно, любит. Но причём тут щеночки? Как они помогут ей встретиться с мамой? - Ну вот и замечательно. Тюлени, милая, всё-таки дикие животные. Они не предназначены для того, чтобы с ними играть. А Сирша никогда с тюленями и не играла. Они расплываются в разные стороны, когда она к ним приближается. Конечно, она ведь человек, пусть и ребёнок… Ничего, она когда-нибудь с ними подружится. Когда-нибудь она зайдёт в воду и тоже станет тюленем, как мама. Они будут плавать под водой, есть рыбу и веселиться, а ещё – спасать других тюленей от морских леопардов, браконьеров и корабельных винтов. Все селки немного волшебницы: они поют чудесные песни, и всё на свете становится хорошо. Просто Сирша пока маленькая и не может колдовать; зато она умеет играть на раковине. Правда, тут же прибегает брат, даёт ей подзатыльник и отнимает игрушку, крича, что это его подарок от мамы, а Сирша – чокнутая и воровка. Если бы не Бен, возможно, Сирша бы и умела колдовать… Ничего, научится. Пока она просто слишком маленькая для этого. Пока же девочка смотрит на тюленей, плавно носящихся под водой, мечтает стать селки и пытается угадать, кто из этих прекрасных каплеобразных созданий – её мама в волшебной шкурке. Сирша уверена, что когда она узнает маму, она тут же начнёт говорить, и расскажет папе (и, может быть, Бену, хотя вряд ли) о прекрасных селки и о том, что мама на самом деле не утонула – как она может утонуть, пап, ну чего ты, она же селки. Тюлени не тонут в воде, пойдём, я тебе покажу. И покажет. И сама станет волшебницей-селки. Интересно, кто же из них – её мама?..