Война.

Жди меня, и я вернусь, Всем смертям назло. Кто не ждал меня, тот пусть Скажет: — Повезло. Не понять, не ждавшим им, Как среди огня Ожиданием своим Ты спасла меня. Как я выжил, будем знать Только мы с тобой, — Просто ты умела ждать, Как никто другой.

Всю свою жизнь я мечтал стать военным. Мой отец был военным, и дед был военным. Поэтому у нас висела старая, пыльная форма с погонами и тяжелыми пуговицами – все, что осталось от деда. Жили мы бедно, в небольшом поселке и на голых стенах старая форма смотрелась красиво и важно. Но я любил ее не за это. Мне нравилось сидеть на кровати и трогать пальцами края рукавов, представляя, сколько всего разного видела эта ткань. Сражения, дружбу, любовь, преданность и предательство, отчаянье и надежду, слезы и смех… И всю жизнь я хотел тоже носить форму с тяжелыми пуговицами. Но никогда не смог бы. Сколько я помню себя, я всегда был привязан к инвалидному креслу. Все деньги родителей спускались на лечение. Я повзрослел рано. Еще лет в 12 мне казалось, что я невозможно стар и моя жизнь должна вот-вот закончиться. У меня не было друзей и это было тяжело. Был дворовый кот Иннокентий, которому я жаловался иногда, давясь слезами от собственного горя. Возможно, ему однажды надоело это, и он привел тебя. В прямом смысле этого слова. Кот бежал прямо к моей калитке, а ты гнался за ним. Неужели можно так сильно хотеть погладить старого серого кота? Кот остановился и с ним остановился и ты. Белобрысый(хотя, наверно, волосы просто выгорели за лето), высокий, худощавый, а все лицо усыпано веснушками. - А ты чего тут сидишь? – это ты мне. Я оторопело заморгал и опустил виноватый взгляд на свои ноги. Кажется, тебе стало неловко, потому что ты замолчал и как-то весь сжался и спрятал лицо, делая вид, что увлеченно гладишь кота. Я и не думал, что ты еще раз меня окликнешь. Я привык, что со мной не особо-то знаются, но я их не виню. - Я Вадик, - бодро начал ты, - а ты? - А я Александр, - так меня мама называла, но я тут же исправился, - Саша. - Ты тут живешь? – ты окинул взглядом старый дом, я согласно кивнул. – А я тоже недалеко, за колодцем. Ворота синие такие, видел? Я не видел. Но после этого дня видел их еще много раз. Ты стал для меня близким, самым дорогим и ценным. Мне нравилось делиться с тобой открытиями и слушать твои рассказы. Ты никогда не смеялся и всегда делился всем честно. Ты рассказывал обо всем: о маме, об отце, который часто ездил заграницу, о вашем коте, о Таньке, в которую ты был влюблен. О многом говорил. О таком незначительном и таком важном… Но мне просто нравилось слушать твой голос и чувствовать тебя рядом. Хотелось, чтобы так было всегда. Война пришла, когда тебе только пошел третий десяток – двадцать один год. Ты вырос невероятно красивым, умным и толковым парнем. Я даже немного завидовал Таньке, но знал, что я значу для тебя что-то больше. Война забрала у нас многое, но у меня она забрала главное – тебя. Ты ушел на фронт, а я остался с матерью, и это было невыносимо. В свои двадцать четыре года я не могу воевать, я не могу даже помочь солдатам, я ничего не могу. Мне хотелось умереть и только одно не давало мне это сделать – твои сбивчивые просьбы дождаться. Ты положил мне руку на щеку и прислонился своим лбом к моему, тихо повторяя: «Дождись меня, Сашка, дождись, пожалуйста». Я сохранял все твои письма-треугольники, наспех подписанные и отправленные. Я каждый день говорил с твоей матерью, и внутри все замирало. Кажется, я больше чем она боялся получить похоронку. Сорок первый, сорок второй, сорок третий… Письма все идут и идут, ты говоришь, что все в порядке и о том, как тебе везет. Рассказываешь, как вы спасли русскую девочку Настю и вернули ее маме. Спас бы кто меня… Сорок четвертый. Ты пишешь, о том, какая война жестокая, о том, как тяжело прощаться с ребятами, о том, как немилосердны немцы. Сорок пятый. Зима. Ты пишешь о том, что победа скоро. Ты чувствуешь ее, хотя ребята не верят. Пишешь, что вас только двое таких осталось, кто с самого начала был – ты, да Женька Немов. А еще ты пишешь, что тебе меня не хватает, а я даже и написать не смогу, что я чувствую. Сорок пятый. Май. Война закончилась, Россия празднует победу, а тебя нет. Тебя нет. Ты не возвращаешься. Мы с твоей мамой очень горюем. Она говорит, я хороший друг. Наверно, она права. Сорок пятый. Июнь. Ты вернулся. Ты вернулся, Вадик, и в мою жизнь вернулся смысл. Вернулись краски. Вернулся воздух. Ты вернулся! Мне даже на секундочку показалось, что я могу встать. Ты очень повзрослел. Ты стал еще красивее, и тобой гордилась вся деревня, знаешь? Скоро вы с Танькой сыграли свадьбу, и я был очень рад видеть тебя счастливым. Вы хорошо смотрелись вместе. А потом ты сказал мне: «Знаешь, Сашка, если бы не ты, я бы не выжил». И с того дня, я не мечтаю стать военным и даже о ногам больше не мечтаю, я мечтаю о том, чтобы у тебя все было хорошо, Вадик.